При всем нашем общем, ставшем уже расхожим антиамериканизме, следует признать в глубине души, что не любить Америку невозможно. У каждого есть своя тайная американская любовь: у кого-то - тертые джинсы и запретные плоды, у кого-то - дивные времена Голливуда, фильмы из "Золотой фильмотеки" Теда Тернера, Кларк Гейбл и Эррол Флинн с их божественными лицами и нечеловечески ровными проборами, у кого-то - чуть потускневший от времени, но не потерявший своего - нет, не очарования, это слово не подходит - не потерявший ни грана нашего первого чувства к нему О'Генри, которого на его большой, прекрасной и равнодушной родине давно уже никто не читает; что уж там говорить о Джеке Лондоне. (Недавно в одной из передач "Радио Свобода" было дано такое объяснение: О'Генри перестали читать после того, как в Америке узнали Чехова, так как посчитали, что Чехов "выше". Как же все-таки мы все бесконечно, безнадежно безжалостны!) А для кого-то эта любовь - тягучий американский Юг, в чьих бы протяжных песнях он ни отражался - Фолкнера, Маргарет Митчелл или Харпер Ли.

С первых строк "Участницы свадьбы" понимаешь, что здесь надо будет вспоминать Харпер Ли - "Убить пересмешника". Тот же Юг, девочка, мальчик, черная служанка. Но стоит перевернуть страницу, оказывается, что первая, простейшая ассоциация все-таки подвела. Это не Харпер Ли, как бы хорошо к ней ни относиться. Это "Детство Люверс". Так и хочется написать - "долгие дни", хотя никаких буквальных пастернаковских "долгих дней" здесь нет. Долгие южные дни - три дня, два дня, один день, день, за который ребенок становится взрослым. За этот единственный день оказывается понятым такое безмерное количество вещей, понимание которых в реальной жизни растягивается на годы. Если и был в твоей жизни такой день, он давно забыт. Все это только прекрасная литература.

Американская Люверс, по определению черной кухарки Беренис, "влюбляется в свадьбу" - свадьбу своего старшего брата. Не в брата, и не в его невесту, и не в предстоящую церемонию, а в ту грядущую общность, которая, как ей кажется, настанет, когда настанет свадьба, и они навсегда уедут с братом и его женой из этого скучного, надоевшего города. Когда настанет свадьба, она больше не будет одинока, она станет ее частью. "Они - это мое "мы". У нее никогда не было "мы".

За этот единственный день ожидания она научилась лгать, поняла, что такое любовь, столкнулась с вожделением, убила человека. Встретила этого пастернаковского "другого". А потом все вернулось на круги своя - наступила осень, свадьба забылась, мальчик умер, Беренис, трижды выходившая замуж, потому что раздробленный палец, или пальто, или что-то еще напоминало ей первого, самого любимого мужа Луди, вышла замуж в последний раз, скучно и безнадежно, за человека, в котором уже никаких осколков Луди не было, а девочка Фрэнки, страстно мечтавшая поменять себе имя, потому что имя, тело, судьба - это, как сказала Беренис, ловушка, в которую мы все попадаем, - девочка нашла себе новую подругу, ту, за которой можно "повторять" что угодно, хотя бы - "Я без ума от Микельанджело". Новая любовь вытеснила старую, история познания завершилась тем, чем завершаются все истории - предательством.

Следующая история оказалась не похожей на первую. Следующая была про взрослых и завершилась убийством. Убийством, заявленным с самого начала - хотя очень быстро забываешь, что оно ждет тебя в конце.

"Отражения в золотом глазу" - столь же южный, столь же тягучий и столь же знакомый роман из жизни военного городка. Про двух офицеров, солдата двух женщин, слугу-филиппинца и лошадь. Здесь, конечно, тоже все перекликается, все аукается - и Фолкнер, и О'Генри, и Сэлинджер, и даже приблудившиеся Замятин с Чеховым (все-таки про "военных"). Но об этом уже не думаешь, просто движешься вперед, наблюдая, как солдатом, никогда не знавшим и не желавшим женщины, овладевает страсть к жене капитана, а капитаном - непостижимая страсть к солдату. Никто ни в чем не отдает себе отчета, никто не анализирует, никто не собирает волю в кулак - всех несет какая-то сила, все безумны - одни явно, другие тайно. Каждый окован панцирем презрения, и убийство - единственный способ дать выход переполняющей тебя, непонятной и ненавистной любви.

В общем, очень хорошая книга. Очередной повод вспомнить, что если бы не было Америки, жизнь наша была бы гораздо скучнее. Если бы Америки не было, ее следовало бы выдумать.