Русский Журнал / Круг чтения / Книга на завтра
www.russ.ru/krug/kniga/20001219.html

Крыша над Вудстоком
Майкл Каннингем. Дом на краю света: Роман / Пер. с англ. Д.Веденяпина. - М.: Иностранка; Б.С.Г.-ПРЕСС, 2000

Ирина Каспэ

Дата публикации:  19 Декабря 2000

Дом, земля и дорога, он, она и их общий ребенок, он, она и их общий любовник, он, она, еще раз он и снова она. Азбука повествования составлена Майклом Каннингемом даже не из архетипов, а из каких-то гораздо более мелких частиц - вроде электронов.

В своей первой книге (1990) молодой американский автор, будущий лауреат Пулитцеровской премии, увлеченно наблюдает за тем, как притягиваются разнозаряженные полюса и отталкиваются однозаряженные. Действие искрит между двумя полюсами американского романа: на одном полюсе - революционный манифест Керуака "В дороге", на другом - ну, скажем, основательные "Правила дома сидра" Джона Ирвинга.

"Я начал свое путешествие в Вудсток еще в девятилетнем возрасте и вот через двадцать с лишним лет все-таки добрался", - сообщает ближе к финалу герой Каннингема, пустив наконец корни в нескольких километрах от призрачной хипповской утопии и став счастливым владельцем придорожного "Домашнего кафе". - "Я не могу позволить дому развалиться. Слишком много сил ушло на то, чтобы его построить... Пора приниматься за работу - чинить крышу".

До поры до времени неприкаянные действующие лица кружатся по своим орбитам, собираются, обычно по трое, вокруг очередного сюжетного ядра, перемещаются из дома в дом, вытесняют и замещают друг друга. Компании могут быть самыми неожиданными: стареющая домохозяйка, ее тринадцатилетний сын и его приятель-возлюбленный дружно раскуривают косячок на троих. Четвертый компаньон или член семьи, как правило, уезжает, умирает, исчезает с глаз долой и вон из сердца. Таким образом, жизнь не стоит на месте, а смерть не заставляет себя долго ждать: все течет, все меняется, герои по одному появляются из небытия и по одному выпадают из канвы времени. Статику тет-а-тет Каннингем не любит: персонажи если и остаются вдвоем, то ненадолго и не без чувства неловкости.

Построение мизансцен в "Доме на краю света" - основа повествования, способ расположить героев-двойников в правильном порядке. Точно разноцветные электроны из школьного учебника химии, действующие лица романа предсказуемы и непроницаемы одновременно.

Каннингем собирает характеры наскоро: выдумывает парочку детских травм и время от времени сверяется с популярным пособием по психологии: "Я немного разбиралась в психологии и, конечно, понимала, что Джонатану необходимо освободиться от нас с Недом, так сказать, разорвать путы: в каком-то смысле убить нас и потом воскресить снова, когда он станет уже взрослым человеком со своей собственной судьбой, а мы ослабеем и состаримся". Меняя нарраторов как перчатки, автор "Дома" лишь слегка смещает угол зрения, - голос при этом остается практически тем же.

Роман, однако, - не о персонажах, уставших играть в людей, а о людях, уставших играть литературных персонажей. В самом начале 90-х, когда разговоры об идентичности только начали входить в моду, Каннингем предлагает меньше рефлексировать по этому поводу. Вытеснив в подсознание детские травмы, запутавшись в родственных отношениях и любовных связях, не вполне взрослые люди с безнадежно чужой судьбой снимают с себя костюмы и грим, забираются в ледяной водоем, берутся за руки и испытывают катарсис:

"Даже смерть не смогла бы уничтожить то, что я испытывал тогда, - невыдуманную связь с собственной жизнью, с ее ошибками и кособокими свершениями. Вот эту возможность быть одним из трех обнаженных людей, стоящих в неглубокой чистой воде. Теперь я не мог бы умереть несостоявшимся, потому что я был здесь, здесь и нигде больше".

Для романа в целом голая студеная банальность этой финальной сцены тоже, как ни странно, оказывается верным способом поддержания идентичности. Обитатели "Дома на краю света" изживают не только хипповское бродяжничество, но и искреннюю, изощренную, карнавальную пестроту, не забытую со времен "Прощания с Берлином". Пока персонажи "Дома" вяло имитируют любовный треугольник из книги Ишервуда, Майкл Каннингем придает ярким краскам ядовитый оттенок неизлечимой болезни. СПИД врастает в старый сюжет, как дерево в утопическую вудстокскую почву.

Остается латать крышу, печь домашние пирожки и не расслабляться: грядет "Вудсток-2", сулящий резкое увеличение прибыли в придорожном кафе.