Начало века кажется временем титанов. Историки этой эпохи даже относятся к ее героям слегка свысока - они не штучный товар, а тиражный: десять сверхчеловеков одного типа налево, пятнадцать другого - направо. Бедняжка судьба: не она повелевала ими, а они гоняли ее как хотели и вконец замордовали за первые сорок лет.

Женщины здесь были так же могучи и невероятны. Теперь таких уже не делают - ни таких, как Елена Рерих, опора и защита мистического учения мужа, ни таких, как Лариса Рейснер, совмещавшая поэзию и расстрелы, матросню и богему. Ни таких, как Лу Андреас-Саломе, осветившая своим любовным присутствием жизни Ницше, Рильке, Фрейда и Юнга. Ни таких, как Лени Рифеншталь, родившаяся в 1902-м.

Ее имя навсегда связано с Гитлером - Лени была любимым режиссером фюрера; молва шуршала и об их любовной связи. Связь маловероятна, если верить тому, что сегодня мы знаем о сексуальных расстройствах и пристрастиях главного нациста. Впрочем, ничего удивительного в молве нет: нордически сексапильная Рифеншталь уже прошла путь от известной танцовщицы до киноактрисы - и поворот этот был рискованным и резким, почти таким же, как потом - от актерской карьеры к режиссерской. Эстетический восторг сомнению не подвергается - и здесь Гитлер был не одинок. Вожди часто чувствуют то же, что и их народы. А фильмы, снятые режиссером Лени Рифеншталь, поистине великолепны. Вся мощь народного единства, в котором растворяется одиночество личности, великолепие напора "миллионопалой" руки, сжатой в один громящий кулак, факельные шествия и массовые действа - эта катастрофическая роскошь, чреватая гибелью людей, стран и континентов, - все это в ее фильмах выражено с полнотой почти нечеловеческой.

Конечно, восторгаться эстетическим совершенством кровавого убийцы нигде особенно не принято. В России и Германии на фашистскую эстетику после мировой войны было наложено жесткое табу (что не мешает нам и по сию пору заслуженно восторгаться работами Сергея Эйзенштейна). Само имя Лени Рифеншталь было в послевоенной Германии шокирующим, ее фильмы запрещены, ей запретили снимать кино и даже пытались судить как военного преступника.

Любой другой сломался бы после такого. Но, живучая словно кошка, у которой, по старой поговорке, девять жизней, Лени просто начала почти с нуля: уехала в Африку фотографировать. И стала модным фотографом. И книги ее фотографий - полных жизни, страсти, ярких цветов самого черного континента - стали выходить в свет и завоевывать популярность. И снова история взгорбилась, чтоб сбросить Рифеншталь с верха колеса Фортуны, - в Америке ей припомнили и дружбу с нацистами, и их отношение к "унтерменшам", и даже черный цвет эсэсовской формы.

Ей было 68, и ей снова было нельзя заниматься тем, что она делала хорошо. Ее любовнику было 30, и он был дайвер. Лени сказала инструктору, что ей 48 (никто не усомнился), и стала одним из первых фотографов подводного мира. Здесь, в пестрых океанских глубинах, не было ни фашистов, ни антифашистов. И она снова была успешна.

В прошлом году жизнь снова пыталась отбиться от нее: вертолет, на котором она летела в Судан к друзьям, рухнул в саванну. Но и здесь у судьбы ничего не вышло. В нынешнем сентябре, бодрая, женственная, 98-летняя, она присутствовала на презентации книги во Франкфурте и выглядела лучше героя предыдущего дня Бориса Ельцина.

Я сказал, что таких женщин нынче не бывает. Готов исправиться. Титанический томище "Пять жизней Лени Рифеншталь" смог выйти в свет только потому, что существует на белом свете Ангелика Ташен, доктор искусствоведения, редактор нескольких серий и жена владельца издательства Бенедикта Ташена. Только женщина, смело позировавшая обнаженной для рекламного постера издательства, могла решиться нарушить молчание о другой такой же - бесстрашной и неуязвимой.

╘ Александр Гаврилов, 2000

╘ "Книжное обозрение", 2000, # 52