...И занятие любовью, и сказывание Историй требуют гораздо больше, чем хорошая техника, но рассуждать мы можем только о технике.

Дж.Б.

Некоторое время назад, примерно тогда, когда в Америке вышла эта книга Барта, в Москве на каждом углу продавались настольные часы с корпусом из прозрачного пластика. Настоящие "взрослые" часы - и в то же время занятная детская игрушка. Можно было бесконечно наблюдать за разноцветными шестеренками, крутящимися с разной скоростью в разные стороны. Возникало ощущение, что еще немного наблюдений - и ты поймешь, постигнешь тайну времени. Примерно то же испытываешь, читая "Химеру" Барта. Формальная структура, обычно старательно маскируемая, выставлена здесь напоказ с невинным бесстыдством механизма. В этом романе известные персонажи мировой литературы действуют в рамках литературного мифа, схемы, ведя при этом бесконечные разговоры о все той же литературе.

История знала персонажей в поисках автора, не новость и автор в поисках персонажей или они вместе в поисках сюжета, однако в "Химере" автор вместе с персонажами занят поиском форм выражения как фабулы, так и жизненного пути персонажей. Задача, в принципе, не оригинальная - любой литератор решает ее каждый раз, садясь за письменный стол или за клавиатуру ПК, - но здесь эта техническая проблема, по сути, заменяет собой сюжет и даже мегасюжет, охватывая и скрепляя все три (фабульно не связанные) части романа.

В тексте выступления на международной конференции по фантастике в искусстве, помещенном в этом же томе в качестве приложения, Барт среди прочего размышляет о "литературе о литературе" и "литературе о жизни" и приходит к парадоксальному выводу: вся мировая словесность - это в конечном счете "литература о литературе", а лучшие ее образцы рассказывают читателю о реальной жизни больше и убедительней, чем, так сказать, специальная "литература о жизни". Можно принимать или отвергать этот тезис, но нельзя не заметить, что ярчайшие писатели конца XX века располагаются именно в этой части литературного спектра. Негласным девизом современных литераторов стало "о жизни не говори, о ней все сказано". Те, кто пытается этому противоборствовать, выглядят в худшем случае пародией, а в лучшем - в их произведениях все равно находят скрытые цитаты, аллюзии, ассоциации, отсылки etc.

Но вернемся к "Химере". Как замечательно было бы писать об этой книге через неделю после выхода романа на языке оригинала (1973). С этого момента прошло уже достаточно много лет, и многое из того, что тогда было новостью, сейчас уже банально. Для современного читателя что Барт, что Гомер - одна сатана. Все, что ни напишешь, для одних будет открытием Америки, а для других - пережевыванием уже давно читанного, слышанного и отброшенного за ненадобностью. Утешает только то, что талант всегда новость - это я, разумеется, о Барте. И такой талант мог возникнуть, мнится, только в специфических условиях американских университетов, которые чем-то напоминают своих средневековых собратьев - островки учености среди девственных просторов невежества. Университетский кампус, более или менее замаскированный, и является местом действия "Химеры". Только здесь, в головах и компьютерах студиозов, Шахразада может переплестись с Персеем, Пегас - с Дуньязадой, а Беллерофон - выступить за эмансипацию женщин. Вот так профессор Барт, занимаясь вроде бы чистой "литературой о литературе", в подтверждение своего парадокса приводит читателя к реальной жизни - к той жизни, которую он знает лучше всего, все к тому же открыто-закрытому кастальскому мирку университетских штудий, описанию которого, в общем, посвящены и другие его романы. Но, не останавливаясь на этом, Бартовы фантазмы устремляются за пределы этой своеобразной башни из слоновой кости. Достаточно приложить его "Схему легендарного героя" к какому-нибудь современному реальному персонажу соответствующего калибра, например к Борису Ельцину, чтобы убедиться в том, что она работает. И еще как работает! Попробуйте сами - это занимательно.

Читателю, который не изучал гуманитарных курсов в университете и знает "1001 ночь" по детским переложениям, а античные мифы - в пересказах Куна, поначалу будет явно тяжело вживаться в Барта. Для адекватного понимания как текст, так и контекст романа требуют определенной интеллектуальной подготовки, но, в принципе, этим можно пренебречь. Ведь какая, в сущности, разница - следить за приключениями супергероя, побеждающего врагов одной левой, или за перипетиями мифа о "легендарном герое", который сам способен положить на лопатки не одного супермена? С непривычки, конечно, сложновато, но это скоро, странице на сороковой, пройдет.

Все видно, все наружу, кажется - еще чуть-чуть, и ты поймешь, как пишутся современные интеллектуальные романы, однако шестеренки остаются шестеренками, а тайна литературы пребывает неразгаданной. Но сам процесс...