Русский Журнал / Круг чтения / Книга на завтра
www.russ.ru/krug/kniga/20010730.html

Страшная сила
Дэ Сижи. Бальзак и портниха китаяночка / Перевод Л.Цивьян. - СПб.: Кристалл, 2001, ISBN 5-306-00130-0

Линор Горалик

Дата публикации:  30 Июля 2001

Бело-оранжевый, оранжевый, бело-зеленый, синий, бело-синий, зеленый, бело-коричневый, коричневый. Маленький роман, получивший Международную литературную премию "Клаб Мед" 2000 года, создает ощущение, что держишь в руках витую пару: много тонких нитей, где-то контрастных, где-то гармонирующих, - нерушимый порядок, странная простота плетения. Разматывай, разматывай, остановиться трудно, ладный кабель превращается под твоими пальцами в восьмихвостую плетку, давай-ка шмякнем ею по современной прозе.

Бело-оранжевый, оранжевый: автор. Ключевые слова: Китай, Франция, автобиографичность, продаваемость, литература, кино. Дэ Сижи - китаец, живущий во Франции, - что для нас, людей, по-прежнему страдающих государственной клаустрофобией, звучит так же очаровательно, как русский, живущий на Мадагаскаре. Прошел "трудовое перевоспитание", дождался смерти Мао и занялся историей искусств - что для нас, людей, по-прежнему страдающих комплексом страшного прошлого, звучит так же очаровательно, как жить в интернате для детей врагов народа, дождаться смерти Сталина и заняться историей династии Кинь. С восемьдесят девятого по девяносто восьмой год Дэ Сижи отщелкивает три фильма, все как один про Китай и его тяжкий исторический путь - что для нас, людей, по-прежнему страдающих комплексом национальной причастности, звучит так же очаровательно, как творчество Бодрова. Наконец, в двухтысячном году автор берется за свой первый (и пока единственный) роман, и все получается быстро-быстро: 200 тыс. экземпляров, национальная слава, ТВ, радио, Клаб Мед и еще что-то вкусное, всего не упомнишь, - что для нас, как в попе камушек, но мы умеем радоваться за других, нет? Свой, словом, человек, - этот французский китаец Дэ Сижи.

Бело-зеленый: сюжет. Ключевые слова: воспитание женщины, воспитание чувств, исторический контекст, народ и интеллигенция, мужская дружба, женская логика. Двое молодых парней, дети врагов китайского народа, двое вонючих интеллигентов, без очков, но со скрипочкой, отправлены в дальнюю деревню на "перевоспитание беднейшим крестьянством". Работают они говноносами, - носят баки с удобрениями с места на место. Зато - в среде беднейшего крестьянства обнаруживается женщина. Нет, еще не женщина, обнаруживается девушка, она портниха, маленькая портниха; почему не цветочница? - цветочница была бы неуместна в окружении беднейшего крестьянства. Обнаруживается любовь. К сожалению, не автора и портнишечки, но друга автора и портнишечки, но автор все понимает, автор смыслит в мужской дружбе, это, видимо, органичное качество детей врагов народа. Он не ревнует. Он не завидует. Не очень завидует. Он всячески помогает. Он сторожит любимую женщину друга. Стирает трусы любимой женщины друга. Помогает любимой женщине друга сделать аборт. Где он черпает душевные силы? О, у него есть великое подспорье - чемодан, целый чемодан с запрещенными книгами классиков мировой литературы. Эта невероятная ценность похищена, украдена, но жертва ограбления - не ребенок врагов народа, у него важные родители, он вернется в большой мир и будет жить большой жизнью, кроме того, он жмот и очкарик, словом, он перебьется. И вот друг автора, наивное дитя, совершает великую ошибку: он хочет, чтобы телесная красота его возлюбленной дополнилась красотой духовной. Зачем? Ну, он гнилой интеллигент, сын врагов народа. У гнилых интеллигентов, знаете, совсем другая сексуальность. Он читает возлюбленной Достоевского. Дюма. Толстого. Бальзака. Еще Бальзака. Еще некоторое количество Бальзака (чемодан оказался богат Бальзаком). Возлюбленная слушает, проникается. Встает, уходит в город. Навсегда, бесповоротно. Напоследок говорит, что Бальзак помог ей понять одну вещь: красота женщины - это сокровище, которому нет цены. Мальчики сжигают Бальзака. Бальзак их предал. Я думаю, сам Бальзак был бы в восторге. В полном восторге.

Синий, бело-синий: воспитание. Ключевые слова: вложенность, зеркальность, двойственный смысл воспитания. Шарик в шарике, традиционная китайская игрушка. Клетка в клетке, прекрасный сюжет Бертрама Чандлера. Отправленные на воспитание юноши занимаются воспитанием девушки. Отправленные на воспитание примитивностью воспитывают себя литературой. Отправленные на воспитание крестьянством воспитывают в крестьянке интеллигентность. Отправленные на воспитание бытом получают воспитание чувств. Воспитывая в девушке чувства, они воспитывают в ней разум. Столько воспитательных процессов - и ни один не удается до конца. Какая досада.

Зеленый: женщина. Ключевые слова: сексизм, образование женщины, литературные аналоги, женская логика, красота и ум. О, этот роман, безусловно, можно было бы назвать сексистским, если бы не маленькая врезка, интермеццо, монолог портнишечки, где читателю показывают ее чистую, наивную душу, ее глубокую, беззаветную любовь, ее готовность рисковать собой ради этой любви. А вот не будь этого монолога - мы бы подумали бог весть что. Мы бы подумали, что автор считает портнишечку неблагодарной, недалекой, грубоватой, эгоистичной, и, что страшнее всего, мы могли бы заподозрить автора в недоверии к интеллектуальным способностям женщин. Да-да, подумали бы мы, он считает, что можно читать и читать женщине Бальзака, дарить ей сокровища мировой литературы, стремиться развить ее ум, сделать ее тоньше, глубже, ярче - а она только и поймет, что свою красоту надо продавать дороже, чем за любовь врага народа в захолустной горной деревне. Так бы мы подумали, не дай бог. Тем более что все та же мировая литература приводит нам много печальных примеров. Есть купринская Любка. Есть Сонечка Мармеладова. Есть еще не упомню чего. Но, слава богу, автор говорит нам, что портнишечка была хорошая, ласковая, добрая девочка. Просто Бальзак навеял ей сны о чем-то большем.

Бело-коричневый: книги. Ключевые слова: постмодернизм, интимные отношения с литературой, текст и тоталитаризм, чтение без разбора. Прости меня, пожалуйста, дорогой боженька, что я скажу такое про лауреата премии Клаб Мед, но это опять - тридцать шесть и пять - книга о книгах, книга о текстах. Текст предстает перед нами в трех ипостасях: первая - собственно чемодан с книгами, вторая - тексты непристойных песенок, которые один из перевоспитуемых собирает у горцев и переделывает в "народные песни о культурной революции", третья - пересказы и импровизации героев на тему прочитанных книг и просмотренных фильмов. Все это, конечно, к теме "литература и власть": чемодан запрещен, песни нужны, чтобы заслужить доверие партии, пересказы используются для задабривания правящего народа угнетенной интеллигенцией. Четвертая ипостась - отношения юношей с литературой. Книги как сверхценность, преступления ради книг, надежда на книги, спасение в книгах, продвижение книг в массы, предательство книг, месть книгам. "Знать, знать, знать", - привычно откликнулся Эко. Есть, конечно, еще и пятая ипостась текста в этом романе, - сам роман. Он носит все признаки "сцены нравов" из бальзаковской же "человеческой комедии": светский юноша соблазняет дикарку и учит ее любви, она же, осознав всю силу своей красоты, покидает его, чтобы стать светской дамой в большом городе. Некоторая бальзаковская грязнотца - ведра с помоями, сверление гнилого зуба тупой иглой; некоторое бальзаковское плутовство - скрипичная соната "Моцарт думает о председателе Мао", юнец, изображающий из себя чиновника, чтобы заставить горца спеть непристойную песенку. Словом, все по последней "по-мо"-де. Такие дела. Прости меня, боженька, нет у меня больше сил об этом писать. Ничего, девочка, не надо, не пиши.

Коричневый: традиция. Ключевые слова: вариации, признаки национальной литературы, чисто английская концовка. Написанный на французском, во Франции, о французской литературе, роман кажется мне все-таки весьма китайским. Если бы это был чисто французский роман, портнишечка бы через три года вернулась в свою деревню разряженной в пух и прах богатой содержанкой важного чиновника, вызволила бы своих друзей, забрала бы их в город и определила бы обоих себе в тайные любовники. Если бы это был чисто английский роман, портнишечка быстро отвергла бы Бальзака, увлеклась бы Диккенсом и устроила бы школу для деревенских детей, где и работала бы вместе с другом автора в поте лице до конца своих дней, ежедневно принимая автора за чаем. Если бы это был чисто русский роман, друг автора и портнишечка поженились бы и через полгода начали бы поколачивать друг друга с воплями: "Я тебе молодость отдала, а могла в городе жить!" - "Ты - дура неотесанная, я из-за тебя жизнь свою в этой дыре похоронил!" Если бы это был чисто испанский роман, автор наконец влюбился бы в портнишечку и убил друга на дуэли. Портнишечка похоронила бы красоту под черной мантильей, а сам бы автор бросился со скалы. И только чисто китайский роман может кончаться так медитативно: вселенская тоска, костер под весенним звездным небом, долгая одинокая дорога, и истина где-то рядом.