Опыт издания в современной России первого полного собрания философских сочинений - то есть полного собрания сочинений и писем В.С.Соловьева (только бы не сглазить!) - продолжается. Третий, самый увесистый том почти целиком посвящен "Критике отвлеченных начал" - докторской диссертации философа, имевшей громкий научный и общественный резонанс. Первоначально работа публиковалась в 1877-1880 гг. в журнале "Русский вестник", после чего вышла отдельным изданием в университетской типографии М.Каткова.

Задолго до М.Хайдеггера и Ж.-П.Сартра В.Соловьев задался философским вопросом о взаимосвязи Бытия и Ничто. Становится понятно, отчего философ и поэт так и не исполнил навязчивую мечту - перевести на русский язык шекспировского "Гамлета" (о чем шла речь в первом томе): именно, из-за философской некорректности знаменитого "Быть или не быть?". Соловьев выдвигает идею "положительного ничто" как "свободу ото всякого бытия", предполагающую "обладание всяким бытием", что "есть прямая противоположность Гегелеву отрицательному ничто - чистому бытию, происходящему через простое отвлечение, или лишение всех положительных определений" (с. 277).

Отвлеченные начала у Соловьева - это эмпирическое начало нравственности в его элементарных формах (гедонизм, утилитаризм) и формальное (рационалистическое) начало, служащие основой для отрицательного характера права и правового порядка (с которыми соседствуют положительные религиозные и жизненные начала). Истина, по Соловьеву, не может быть определена ни как факт, ни как вещь, ни как природа вещей, ни как материя, ни как мир явлений, ни как саморазвивающееся понятие. Все эти отвлеченно-эмпирические и отвлеченно-рационалистические понятия входят в состав истины как ее материальные и формальные признаки, но не выражают ее собственной сущности, каковая определяется как положительное всеединство, познаваемое в тройном акте веры, воображения и творчества. Отталкиваясь от А.Шопенгауера, Соловьев выделяет две основных добродетели: справедливость (или правда) и милосердие (или любовь). Они - безусловно положительная сила, "высшее проявление основного морального фактора - симпатии" (с. 42). Экстенсивные степени любви: индивидуальная, семейная, национальная, общечеловеческая и мировая. Интенсивные: градус самоотречения (то есть высшего самоутверждения). Дается формула, категоричностью напоминающая физический закон: "сила положительной симпатии, или любви, обратно пропорциональна ее объему" (с. 44).

Именно на началах справедливости и любви должен основываться "нормально-экономический" и социальный строй чаемого Соловьевым общества "свободной теократии" (чуждого демократическим и социалистическим идеалам и более всего напоминающего платоновскую государственную утопию).

Философские обобщения Соловьева затрагивают политику и религию, экономику и социологию, микро- и макромир. "Весьма характеристично, что как политическая революция прошлого столетия началась с провозглашения прав человека и гражданина, так социальное движение настоящего столетия началось с провозглашения прав материи" (с. 210) - что ведет к упразднению человека в социализме и упразднению человечества в "экономическом хаосе мещанского царства" (с. 135). В то же время он как бы предвосхищает наступившую в ХХ веке дематериализацию материи, открывшую новые перспективы познания: "...Сами атомы понимаются не как слагаемые (пассивные элементы), а как активные производители вещественного мира; они суть невещественные динамические единицы, в себе существующие и из себя действующие живые силы, или монады" (с. 210).

Главный противник Соловьева в познавательной сфере - позитивизм (соответствующий, по его мнению, социализму в общественной сфере). Однако так ли свободен от его влияния сам философ?

Таблица классификации наук в незавершенном наброске заставляет вспомнить о появившейся десятью годами ранее периодической системе химических элементов его старшего современника (может, в других набросках затерялась где-то аналогичная ей "таблица степеней любви как справедливости"?).

Примечания И.В.Борисовой, Н.В.Котрелева, А.П.Козырева воссоздают контекст появления "Критики отвлеченных начал". Особое внимание отводится диспуту, в который вылилась защита диссертации. Любопытна критика общеобязательного и чреватого неслыханной тиранией императива "любви" Б.Н.Чичериным (отметившим у диссертанта также смешение права с нравственностью). Один из журналистов не обошел вниманием такую подробность: никто из почтенной публики в переполненном актовом зале петербургского университета (а присутствовали Н.Н.Страхов, Е.Ф.Розен, Я.К.Грот, Ф.М.Достоевский, Д.С.Менделеев, А.М.Бутлеров и др.) не уступил места многочисленным дамам из высшего общества, заполнявшим проходы.

Впрочем, неудивительно: возможно для всех, как и для диссертанта, главнейшей и единственной дамой тогда виделась одна - Горняя София.