Где-то в середине 70-х в Штатах появилась книга Алекса Хейли "Корни" (Alex Haley, "Roots"), в которой автор прослеживал историю своего рода на протяжении шести поколений. Изложение начиналось от середины XVIII века, когда предки афроамериканца Хейли жили в африканской деревне, и заканчивалось серединой века ХХ. Отправной точкой послужили истории, которые в детстве рассказывала автору мать, хотя основную исследовательскую работу Хейли, конечно, проделал сам.

О "Корнях" я узнал из какого-то польского журнала ("Пшекруй"?), и тогда мне показалось странным, что подобная книга может завоевать популярность. 60-е годы породили ощущение, что весь мир устремлен в будущее. И вовсе не в коммунистических сказках и хрущевских обещаниях здесь дело. Просто идея прогресса - и научно-технического, и социального, и нравственного - была жива как никогда. Взять хотя бы космическую эпопею, главные этапы которой целиком уместились в промежуток с 61-го (Гагарин) по 69-й (американцы на Луне). Ясно было, что к 80-му на Марсе должны зацвести яблони. А все люди - стать братьями (о чем в 71-м спел Леннон). И кому (а главное, зачем) могла прийти в голову идея копаться в давно прошедших временах? Тем более - заниматься историей своих предков. Ведь отдельный человек интересен прежде всего как личность, а уж кто там его породил - это дело десятое и несущественное.

И еще одна важная особенность тех лет - прорыв музыкальный. Так, в рок-музыке все самое главное произошло (практически параллельно этапам освоения космоса) именно в 60-е: от "Битлз" до Вудстока. Годами расцвета авангардных поисков стали 60-е и для джаза. Колтрейн, Майлс Дэвис, Арчи Шепп нарушали все сложившиеся законы и ломали установленные границы. Джазу, тому жанру, который изначально построен на импровизации, перестало хватать свободы: логическим итогом его эволюции стал "free jazz". Сражаясь с "традицией", "свобода" легко укладывала ее на обе лопатки по всем направлениям (во всяком случае, в том, что касается сферы культуры). И вдруг успехом начинает пользоваться книга о чьих-то негритянских "Корнях". С чего бы это?

Тогда подобный вопрос был исключительно риторическим и, поудивлявшись немного странной идее заниматься собственными "корнями", я об этой книге благополучно и надолго забыл. А вспомнил теперь, почти тридцать лет спустя, когда появился ее русский аналог. Впрочем, "аналог" - слово более чем скромное по отношению к фундаментальному труду, в котором автор прослеживает историю своего рода не на протяжении каких-то там (всего-навсего) шести поколений, а "пускает корни" на несколько тысяч лет назад, вплоть до древних шумеров. Но самым удивительным было для меня то, что книгу эту написал не кто иной, как Алексей Баташев, главный на протяжении нескольких десятилетий "пропагандист, агитатор и организатор" того самого свободного и вольного, постоянно преодолевающего традицию музыкального жанра - джаза. Один из рецензентов, Игорь Шевелев, напротив, обнаружил в этом определенную логику, сопоставив увлекательное путешествие автора сквозь эпохи, страны и народы с энергичной и страстной джазовой импровизацией. Но я - до знакомства с книгой - воспринимал ее все-таки как некоторый парадокс. Джаз - ведь он затем и существует, чтобы "выламываться" из времени и из исторических эпох, выходить "за пределы".

Впрочем, по ходу чтения парадокс постепенно разрешался. Свободным и естественным, вполне "jazzy", стал в книге сам характер повествования. Солидная по конструкции монография с массой ссылок, примечаний, подробным приложением ("Родовое дерево Баташевых") и именным указателем ("Действующие лица") написана как бы играючи, в "вольном стиле". Каждая из конкретных судеб, сведения о которой автору удалось раскопать, становится поводом для самостоятельного сюжета, для отдельной истории. Вполне в джазовом духе: есть заданные рамки темы, и всякий новый сюжет (история еще одного Баташева, или Баташова, или Боташева) оборачивается еще одной вариацией на выбранную тему. Особенно это впечатляет к концу книги, когда среди прочих иллюстраций появляются фотографии. Каждый портрет (дворянин Игорь Баташев, полковник Генштаба Михаил Баташев, купец первой гильдии Василий Баташев, земский врач Иван Баташев, школьный учитель Константин Боташев, чемпион Урала по борьбе и гирям Виктор Боташев...) "звучит" здесь как еще одна реплика в исполняемой много веков джазовой композиции: узнаваемые черты лица всякий раз в немного ином воплощении. Двойная спираль ДНК становится универсальным инструментом, на котором не перестает играть непознаваемый и гениальный исполнитель.

И с этой точки зрения всякие соображения о специфике отдельных десятилетий ("консервативные" 50-е - "революционные" 60-е - "реакционные" 70-е) или о противопоставлении "свободы" и "традиции" как-то сразу теряют в масштабе, становятся плоскими и одномерными. Вспоминаешь о том, что джаз по сути своей более традиционен и архаичен, нежели любые другие "окультуренные" музыкальные формы: ведь его "корни" уходят в глубинные пласты фольклора самых разных народов, и преодоление "традиции" даже в самом экстремальном варианте (как, например, в авангарде) оборачивается прорывом к еще более давней и забытой традиции, к "протокультурным" ритмам и звукам. И в этом ракурсе, при взгляде с "метапозиции", парадоксы исчезают, и все встает на свои места.

Тем временем выясняется, что проблема поиска "корней" успела превратиться из маргинальной в достаточно модную. Супербестселлером двух последних лет (если верить рейтингам "Книжного обозрения") стала книга Эрнста Мулдашева "От кого мы произошли?", где автор занят более глобальной задачей, нежели поиск собственных предков: его интересуют ни много ни мало предшественники всего человечества. Остается только сожалеть, что псевдоисторические спекуляции (ни о каких мало-мальски достоверных источниках применительно к книге Мулдашева говорить не приходится), изложенные в стилистике примитивного масскульта, пользуются как минимум на два порядка большей популярностью, нежели настоящий "евразийский роман" Алексея Баташева, выпущенный тиражом всего 980 экземпляров. Впрочем, место настоящего джаза - не на стадионах, а в небольших клубах, где собираются истинные ценители.