Бывает, что человек, изучающий что-то, попадает в заложники к своему предмету...

Поль Вирилио - исследователь скорости, и речь его скора. Проблемы сыплются, как чипсы из порванного пакетика. Скорость информации абсолютна - скорость света, 300 тысяч километров в секунду, - и земной шарик для нее, похоже, слишком мал. Ближний дальше от человека, чем тот, с кем общаются по телефону, телексу, электронной почте. Мы - в окружении телекамер слежения, установленных не только на улицах, в банках или супермаркетах, но и в жилых помещениях неблагополучных кварталов. Мы просвечены насквозь постоянным телеприсутствием, попали в сплошной день без ночи. Личность невозможна без тайны приватного пространства - а современные герои, кинозвезды, топ-модели, поп-певцы выставляют свою жизнь напоказ. А теперь и иные поклонники Интернета согласны жить на экране, в прямом включении видеокамер в своей квартире. Но человек, располагающий опытом только виртуального мира, крайне инфантилен.

Всем надо догонять, ни у кого нет времени. Скорость несет смерть языку - требуется делать все как можно быстрее, обсуждать что-либо некогда, "слова уступают место непосредственности картинки в реальном времени". Человеческий опыт упрощается, а скорость общения уравнивает его у разных людей. "Скоро нам уже нечего будет сказать друг другу и у нас не будет времени это делать".

Разрушается механизм учета мнений в демократии. Обсуждение заменяется опросом. Тоталитаризму способствует увеличение скорости транспортных средств и развитие связи, упрощающие управление разбросанным по территории населением. Информационная революция оказалась и революцией всеобщего доносительства.

Катастрофа становится зрелищем, визуальным наслаждением для созерцающего ее в кресле у телевизора. Телевидение собирает катастрофы со всего мира, превращая их в повседневную реальность и притупляя чувствительность к ним. Вирилио напоминает, что перед 1914 было множество фильмов, предлагающих нам "посмеяться над транспортными средствами (поездами, автомобилями, кораблями, самолетами...), во множестве сталкивающимися, разбивающимися, взрывающимися, на полной скорости попадающими в разнообразные крушения, однако из-под обломков которых появляются на удивление целые и невредимые герои". К этому привыкли, и самолеты с кораблями стали разбиваться всерьез после попаданий снарядов - только из-под обломков уже никто не выкарабкивался.

Мы можем показать все, но все ли стоит показывать? Экспонирование в Музее техники и труда в Мангейме художественно анатомированных трупов не слишком отличается от изготовления абажуров из человеческой кожи в гитлеровских концлагерях. Не начался ли фашизм в кунсткамерах, в музеях естественной истории, где эскимосский юноша мог обнаружить скелет своего отца в качестве экспоната?

И не слишком ли мы озабочены поиском эффективных средств - а не истины? При конфликте "в защиту прав человека", вроде бомбардировок Югославии, военнослужащие противника замаскированы и защищены, удары достаются в основном гражданскому населению. Примитивная агрессия Милошевича признается Международным трибуналом уголовно наказуемой, а высокотехнологичная агрессия НАТО в счет не идет. Получается, что обеспеченная мгновенной информацией точность ударов заменила собой справедливость?

Но, кажется, скорость сыграла с ее исследователем злую шутку. Проблемы скорее перечисляются, чем анализируются. И во многих случаях рассматриваются только с одной стороны. "Промышленное книгопечатание побуждает к чтению в одиночестве, то есть в тишине, и мало-помалу лишает людей навыков говорения и слушания... Тем самым книгопечатание приводит к обеднению языка... Поэтика народной речи угасла..." - но именно печатным текстом и создан сам Вирилио. Медленным, спокойным и индивидуальным чтением.

Вирилио беспокоится, что сотовые телефоны стирают грань между частной жизнью и рабочим временем, и человек порой должен быть на телефоне всегда - чтобы прибыть на фирму, когда он понадобится. Но не лучше ли это, чем просиживать штаны в офисе, ожидая работы? Да, происходит смешение порнографии и свободы слова, смешение порнографии и искусства. Музей традиционной живописи зазывает к себе при помощи "повсеместно расклеенных афиш, крупным планом воспроизводивших часть картины Густава Курбэ "Начало мира". Этот фрагмент картины представлял не что иное, как лобок женщины, лежащей с раскинутыми ногами". Но человек свободен не потреблять порнографию. Свободен не смотреть на трупы в музее.

Может быть, при наблюдении за скоростью оказались потерянными личный выбор и ответственность? Ответственность пилота "Боинга", за которым три сотни пассажиров и тонны взрывоопасного горючего, разумеется, больше, чем у извозчика, за которым воз сена. Но самолеты летают, пилоты как-то справляются, не в последнюю очередь потому, что это достаточно сложные и развитые личности, созданные тем самым информационным обществом.

Вирилио торопится. Информационная бомба, генетическая бомба, кибербомба... Текст хаотичен, некоторые фрагменты повторяются. Это тем любопытнее, что Вирилио (по словам Бодрийяра) пишет исключительно ручкой, не прибегая даже к пишущей машинке. Так что приемы работы с компьютером тут ни при чем, скорость въелась в стиль. Въелась в сознание человека, который - как философ - должен был бы это заметить и отрефлектировать.

Отчасти, конечно, дело в том, что первая книга Вирилио на русском собрана из заметок в немецких, австрийских, швейцарских газетах, некоторые из них датированы с точностью до дня. В беседе с Михаилом Рыклиным (опубликованной в также совсем недавно вышедшей книге "Деконструкция и деструкция") Вирилио много спокойнее, отпуская ехидные замечания о том, что террористы только усиливают полицию, реально побуждая государство к тотальному контролю, а распространяющаяся среди американцев полнота, может быть, связана с желанием обрести тяжесть. "Из-за риска дематериализации под напором электромагнитных волн... проявляется воля к обретению веса и плотности". А другой способ почувствовать тело - танец. Подождем другого Вирилио - не газетного.