Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Норма
Талкотт Парсонс. О социальных системах / Пер. с англ. Е.Молодцовой, В.Степанова, Г.Беляевой, В.Тапилиной, В.Герчикова, Н.Осиповой, В.Чесноковой, И.Бакштейна, А.Харраша; Общ. ред. В.Чесноковой, С.Белановского; Предисл. В.Чесноковой. - М.: Академический Проект, 2002. - 831 с. - (Концепции). Тираж 3000 экз. ISBN 5-8291-0242-0

Дата публикации:  10 Октября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

- Давай, давай, Коль. Смелее, главное.
Я когда первый раз ел, вообще в два глотка ее, - раз, два.
И все. А у нас в то время разве такие были?!
Это ж масло по сравнению с нашими. Давай!

Владимир Сорокин. Норма

Позволю себе процитировать фрагмент из предисловия В.Чесноковой: "Критикам кажется, что Парсонс слишком переоценивает значение норм в социальной жизни. Какой толк пристально изучать их и даже ставить в центр общей теории, если они "постоянно нарушаются". Норма - это какое-то эфемерное образование в густом потоке нашей реальности, которая ежедневно обрушивает на нас массы материальных вещей, проблем и действий, в потоке которых социальная норма находится где-то на заднем плане. Она вообще-то и не настоящая реальность, а чистое представление. Разве может представление что-то регулировать, стабилизировать и т.д.? Однако Парсонс утверждает, что именно эта эфемерная реальность и регулирует всю социальную систему. Ибо человек действует сообразно своему представлению: и вся эта плотная и густая реальность вещей и человеческих поступков упорядочивается в его сознании именно благодаря тем представлениям, которые он усвоил и превратил в свои убеждения, именно этими представлениями определяется процесс мотивации человека. А социально правильно мотивированный человек всегда "работает", в конечном счете, на поддержание равновесия социальной системы, начиная от равновесия интерактивных процессов". Мне думается, что анализ этого отрывка послужил бы прекрасной интродукцией к пониманию того, что такое Норма. Уже первое слово, "критикам", отсылает к некой воображаемой, гипотетической инстанции, это скорее суб-личности в персональной структуре автора предисловия, персонажи душевной драмы, разыгранной на/в сцене письма, нежели какие-то определенные лица. Сигнал принят: мы перемещаемся в таинственную область Внутреннего. Далее возникает ощущение, что "критики" по каким-то сугубо приватным причинам все как один "переоценивают" значение Норм, но Парсонс делает это "слишком". Налицо момент чрезмерности, излишества, неоправданных, рискованных инвестиций. Как будто Норма обладает какой-то сверхценностью, подобно "золоту", что исключает ее из процессов обмена на правах необходимого условия обмениваемости как таковой. Так, в романе Сорокина Норма - это не обычная пища, которая после поглощения (интериоризации) включается в процессы обмена веществ. Это как раз то самое излишество, нечто принципиально не перевариваемое, в каком-то смысле даже "чистое представление". А попросту говоря, дерьмо. Но продолжим наш анализ. Следующее предложение, начинающееся со слов "какой толк", потребовало бы по меньшей мере пятисотстраничного анализа. Любопытна уже сама посылка "критиков": то, что "постоянно нарушается", не стоит пристального изучения и не может быть поставлено в Центр Общей Теории. (Могу привести предварительный список того, что постоянно и повсеместно нарушается: права человека, правила дорожного движения, сон, стул, мозговое кровообращение, клятвы, покой, транспортное сообщение, подача электроэнергии, долг, устои, традиции, тайна исповеди...) Далее встречаем слово "эфемерный" и словосочетание "густой поток": речь идет о чем-то текучем и вязком и о чем-то летучем. Отметим, что в романе "Норма" основную трудность при поглощении оной (густой и вязкой) представлял именно запах (летучий). Если б не запах, Норма и не была бы Нормой, а была бы обычной глинистой нейтральной субстанцией. А так она прямо-таки пропитана Духом. Пропуская гениальный пассаж о реальности, которая обрушивает на нас некие "массы", отметим местонахождение Нормы: "на заднем плане". Не в голове, не в сердце. Соглашаясь с тем, что именно Норма упорядочивает (одухотворяет) "плотную и густую реальность", возражаю против слова "превратил". Не человек превращает Норму, а Норма впервые превращает человека в Человека. Отмечу также, что не бывает "социально правильной мотивации". Норма - это не "правильность". Норма - это Норма.

Чтобы все эти рассуждения не показались голословными, отмечу две вещи. Во-первых, я прочитал эту толстую книжку, изданную в виде аккуратного оранжево-коричневого брикета. Несколько замечаний. Материалы поданы Бог весть как. Центральное место в книге занимает монография 1951 года "Социальная система" (перевод выполнен с переиздания 1964 года), но ее почему-то предваряет очерк 1961 года "Точка зрения автора", в котором используются некоторые новые по сравнению с 1951 годом концептуальные средства. Перевод "Социальной системы" содержит 8 глав, однако на протяжении книги автор ссылается на 9, 10 и 11 главы. Объяснение отсутствует. Научный (и даже ненаучный) комментарий тоже. Книгу местами читать очень сложно, потому что вдруг всплывают термины, определение которым дается, очевидно, в каких-то других местах, до которых не добрались редакторы книги. Из предисловия В.Ф.Чесноковой, подчеркнуто "свежего" (оно датировано 14.07.02, а том подписан в печать 22.07.02), можно почерпнуть лишь содержание словарных статей "Система" и "Структурализм" (Философский энциклопедический словарь. М., 1983). Узнать, кто такой "Т.Парсонс", из этого текста нельзя. Узнать, что изменилось в теории Парсонса за 15 лет, "охваченных" книгой, нельзя тем более. Зато можно узнать, что "разработка применения структурного метода привела <...> к оформлению целого комплекса философских и научных идей, связанных с именами Леви-Строса, Фуко, Дерриды и ряда других ученых", которые занимались "вскрытием бессознательных пластов". А Парсонс таким вскрытием, мол, не "увлекался".

Смею заметить, что это не так. И это как раз во-вторых. Дело в том, что Парсонс строит свою модель социальной системы по аналогии с моделью развития ребенка "по Фрейду". И вся его теория держится на том, что есть такая вещь, как "бессознательное". Конечно, в рамках своей теории Парсонс описывает процесс обучения ребенка социально-ролевым ожиданиям и механизм социализации мотивации как такую последовательность вытеснений (подавлений, репрессий), замещений, имитаций и идентификаций, в результате которой происходит "интернализация" Нормы (не будем отвлекаться на различение "ценностей" и "норм"). То есть Универсальная Норма уже существует, она воплощена в фигуре (теле) Отца, Отец просто насквозь пропах Нормой, и вот теперь эта летучая субстанция проникает в тело ребенка, подавляя "естественную" привязанность к матери. Можно, конечно, задать детский вопрос: а откуда берутся Нормы? как появилась самая первая Норма? Вообще Парсонс описывает Нормы как некие диспозиции, стандарты ролевых ожиданий, наиболее вероятные схемы отношений. Причем не обязательно осознаваемые (когнитивно узаконенные). Отсюда ясно, во-первых, что Норма - это не "представление" (см. цитату из В.Чесноковой). Во-вторых, можно задаться вопросом: каким образом в тот момент, когда появилась первая социальная система, наименее вероятный способ поведения стал вдруг наиболее вероятным? Мне в этой связи представляется (то есть: такой у меня связан с этой ситуацией фантазм), что Норма - это некий внутренний объект, спонтанно зарождающийся в условиях дефицита (отсутствия) внешнего объекта. Классический пример на эту тему: захват вожаком стаи всех самок, в результате которого у слабого самца формируется психический комплекс из желания и запрета. Сорокинская Норма - это также внутренний, формирующийся в глубинах тела предмет, который затем экстериоризируется и становится всеобщим. Или скажем иначе: подавление непосредственного, дорефлексивного эротического импульса инициирует анальный эротизм, связанный с производством объектов. Особь изымается из цикла воспроизводства, в котором она была лишь частным моментом, одной из действующих в данный момент и в данном месте сторон, изолируется и впервые осознает свое тело как такое пространство, в котором производятся некие эффекты и из которого исторгаются во внешний мир некие предметы. Эта деятельность универсальна как раз в силу своей автономности, исключенности из частных, сиюминутных, партикулярных связей со средой. Ее продукт (сначала каловые массы, затем идолы, боги, общие идеи, ценности культуры, затем, в романе Сорокина, снова каловые массы) - это абсолютный, тотальный предмет, бесконечно превосходящий контекст своего порождения. Это то, что обладает бытием, в отличие от диффузного потока влечений. Это то, что "есть". Это то, что надо есть, чтобы "быть" самому.

Итак, Парсонс. Вот определение Парсонсом понятия "социальная система": это одна из подсистем (интегративная подсистема) действия (другие три: организм, наделенный поведением (behavioral organism), личность, культурная система; для социальной системы они являются "средой"), а именно способ организации элементов действия с точки зрения устойчивости упорядоченного изменения моделей взаимодействия множества индивидуальных акторов. Структура социальной системы заключается в нормативной культуре, институционализированной в данной системе. Чем выше степень интеграции общезначимых Норм и личностных диспозиций, тем стабильнее система. Другими словами, насколько регулярно, искренно и с удовольствием вы поедаете вашу дневную Норму, настолько хорошо ваш частный интерес согласован с общественным.

Органическая метафора, на которой в конечном счете все и строится у Парсонса, в самой яркой и отчетливой форме выражена в разделах "Динамика социального равновесия" и "Проблема структурного изменения" работы "Очерк социальной системы" (1961). Для любой социальной системы можно указать ее "внутреннее" и ее "внешнее". Эти две инстанции соединяются "входами" и "выходами". Через входы поступают ресурсы, они потребляются системой, превращаются в продукты и исторгаются через выходы. Механизмы, которые регулируют скорость и направление движения ресурсов сквозь систему, - это деньги и власть. Далее используется "экономическая" модель. "Решающую роль для экономической теории играет тот факт, что земля представляет собой особый случай по отношению к трем другим факторам производства [труд, капитал, организация]. Она обладает двумя особенностями: в процессе производства она не расходуется и не производится. Как следствие, ее общее количество в данной системе не есть функция от ее цены, хотя через посредство механизма рынка отдельные земельные участки могут находить себе разное применение и разных потребителей. Для того, чтобы экономика могла функционировать, следует рассматривать землю как исходный физический ресурс". Если вдуматься, Норма в романе Владимира Сорокина функционирует точно так же. Абстрагируемся от того, что Норма обычно употребляется вместе с обычными пищевыми ресурсами. Представим, что есть только одна Норма. Тогда ее количество при прохождении через организм останется тем же, поскольку, хочется верить, она не переваривается подобно обычной пище. И Парсонс с блеском подтверждает наш диагноз. Он пишет, что в обществе, как в системе, аналогом земли является институционализированная нормативная культура (слово "культура" ассоциируется у меня с молочнокислыми бактериями), которая в избранный отрезок времени (в той мере, в какой анализ ограничивается уровнем равновесия и не распространяется на уровень структурного изменения) является постоянной величиной, чем-то "заданным": "Выходом, соответствующим входу в форме институционализированной нормативной структуры, является в общем случае сохранение этой структуры в нетронутом виде". Это называется "сохранение образца".

Другое дело - структурное изменение. Различные внешние и внутренние (напряжения) факторы могут инициировать изменения в самой Норме. Так, в романе Сорокина некие подразумеваемые процессы привели к тому, что кибернетикам выдают Норму худшего качества, нежели экономистам. Или: в Москве Норма свежая, в удобной эргономичной упаковке, а в провинции - черствая, и завернутая в бумагу. На уровне индивидуальных подсистем наблюдаются случаи рефлекторного отторжения Нормы либо девиантного поведения, выраженного в сознательном отказе от поедания Нормы. На уровне общества в целом происходит постепенное, в масштабе поколений, улучшение качества Нормы (см. эпиграф). Парсонс отмечает, что фактором изменения может послужить недостаточный или, напротив, чрезмерный вход в некоторой точке системы. Самый яркий пример - патогенный эффект чрезмерной материнской заботы, состоящий в том, что сын не способен усвоить гетеросексуальную Норму. Парсонс пишет также, что любое изменение структуры тождественно изменению Нормы. Разоблачается распространенное мнение, согласно которому возможно инструментальное изменение всех функциональных подсистем общества (в направлении, скажем, "рынка" и "демократии") без изменения Норм. "Сочетание настоятельной практической необходимости с отсутствием соответствующего ценностного обязательства на функциональном уровне - вот главная причина того, что в процессе индустриализации слаборазвитых стран столь значительную роль играют правительственные учреждения и "социализм" как идеологический символ. Даже непреклонный авторитаризм коммунистической организационной практики проявляет в данных обстоятельствах несвойственную для себя уступчивость <...> Преобразования <...> имеют место в том случае, когда общество, не имея возможности получить культурную модель из экзогенных источников, вынуждено разрабатывать ее самостоятельно, как того требуют интересы его социальной системы. Именно к этой ситуации применима знаменитая категория харизматической инновации, принадлежащая Максу Веберу. В центре такого изменения должны находиться религиозные аспекты культурной системы. При этом наделяется иным значением общественная жизнь индивида и изменяется характер самого общества".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Александр Уланов, Пленник скорости /09.10/
Поль Вирилио. "Информационная бомба. Стратегия обмана". Мы просвечены насквозь постоянным телеприсутствием, попали в сплошной день без ночи. Личность невозможна без тайны приватного пространства - а современные герои выставляют свою жизнь напоказ.
Александр Люсый, Не утопично и без плавок /07.10/
Савицкий относит свою работу к жанру исторических, подчиненных принципу "буквализма". Он отмежевывается от модного до недавнего времени пафоса разоблачительности, ставя задачей объективное описание недавнего прошлого как специфического культурного проекта.
Роман Ганжа, Простые движенья /04.10/
Второй том двухтомного собрания избранных работ Жана Старобинского включает три монографии: "Монтень в движении" (Gallimard, 1982), "1789 год: эмблематика разума" (Flammarion, 1979), "Портрет художника в образе паяца" (Albert Skira (Geneve), 1970).
Михаил Кордонский, Конец истины /03.10/
Даглас Р.Хофштадтер. Гедель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда. Метафорическая фуга о разуме и машинах в духе Льюиса Кэролла.
Лев Усыскин, Ничего нет /01.10/
Термидор: Сборник статей. В ряду вех, сменавех и изподглыб выходит очередное групповое высказывание публицистов, имеющее целью как-то отрефлексировать текущий российский исторический момент.
предыдущая в начало следующая
Роман Ганжа
Роман
ГАНЖА
ganzha@russ.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru