Русский Журнал / Круг чтения / Книга на завтра
www.russ.ru/krug/kniga/20021022_ulan.html

Первая остановка
Леон Богданов. Заметки о чаепитии и землетрясениях. М.: Новое литературное обозрение, 2002. - 544 с. - Тираж не указан. ISBN 5-86793-191-9

Александр Уланов

Дата публикации:  23 Октября 2002

"Рылись в шкафах и буфете, искали мою шапку. Шапку не нашли, зато нашли пачку индийского чая за девяносто пять копеек. Сколько радости! Будет что пить на Верочкины именины. Может, и Кира зайдет - его угостим. Такая находка, как будто пачку денег нашли. Предварительные сведения о землетрясении в Мексике: четыре с половиной тысячи погибших, около восьми тысяч раненых и полторы тысячи еще не откопанных. Семьсот зданий в аварийном состоянии, четыреста - полностью разрушено".

Так и тянется неспешно повествование - до самой смерти автора в 1987. Жизнь, поддерживаемая пенсией по инвалидности от шизофрении. Выход из дома в ближайший магазин - целая экспедиция. Чай, употребляемый чаще как чифирь невероятной крепости. "Стрелецкая", портвейн, "Беломор", наркотики (тогда спрос и цена были меньше, а кое-что вовсе в аптеке без рецепта продавалось). Книги, газеты, радио, телевизор. "Международный дневник" и "Сегодня в мире" - может быть, кто-то еще помнит эти передачи. Просто взгляд из окна. "Люди вспомнили время года и оделись почти сразу по-зимнему. Небо безоблачно, кошки вышли посидеть на опавшей листве".

Никаких поступков, только наблюдение и фиксация. Отшельник-даос, адепт недеяния в Ленинграде? Чай, рис, пельмени по 40 копеек пачка - пельмени, кстати, тоже пришли в Россию из Китая через сибирских казаков. Художник, концентрирующий свой взгляд? "Светает, и желтое перестает просто пугать, зеленое - освещать, черное блестеть". (Живопись и графика Богданова есть в книге.)

Но события фиксируются без какого-либо выбора. Средство поддержания собственного существования? Попытка зацепиться за время? "А когда пишешь, и не замечаешь, как время проходит"; "вот кажется нечего сказать, а прикалываешься и исписываешь страницу свободно".

Конечно, не Розанов. Богданов не настаивает на каких-либо идеях, не подкрепляет их рассуждением. Беккетовский вязкий абсурд повседневности? Но Богданов его любит. "Разбитую бутылку, обломок кирпича, глиняный кувшинчик с отбитым горлышком и засохшую веточку я бы поставил в токонома. Еще металлический чайник с несмываемыми следами чая, пиалу с чистой водой, даже газовое пламя я включаю в число несомненно красивых вещей". Минималистская музыка, бесконечные вариации одного и того же, чая и сообщений о землетрясениях и прочих катастрофах?

Что значат эти сообщения? Напоминают о катастрофичности жизни? Открывают проломы, в которых видима правда? "Я помню, что еще в детстве страшно заинтересовался Ашхабадским землетрясением, я уже тогда понимал, что сообщения о жертвах и разрушениях - это что-то из ряда вон выходящее, чуть ли не первые известия о непорядках на нашей родине". Или жизнь столь монотонна, что лишь катастрофы и структурируют ее? "Хотел уже вырезать на первой странице "Известий" нечто о строительстве защитных сооружений, до такой степени ничего нового. Убит, правда, еще один руководитель ООП в Иордании". Или Богданов отчасти поддался навязываемому государством вниманию к внешним событиям? Разумеется, радио предпочитало говорить о землетрясении в Мексике или смерти в автокатастрофе премьер-министра Танзании, а не о провале очередной пятилетки. Или Богданов продолжает традиции русского авангарда, хронологические таблицы Хлебникова, пытаясь прогнозировать катастрофы, уловить порядок в случайном, связать несвязываемые события? "Жду знамений в связи со столетием со дня рождения Хлебникова". Когда нет знаний, остается магия...

Но надо было остановиться и всмотреться. Увидеть вещи и события в их индивидуальности и наполненности. "Спрашивается даже не что, не на что ты смотришь и что ты видишь, просыпаясь - как часто это бывает, а сколько раз начиная с полудня ты видишь что-то, как впервые. Например - в час поглядел на весеннюю улицу, ближе к двум так же поглядел на плевок, застывший на домашнем туфле и т.д." Отказаться от литературы великих идей и авангардных проектов. "Сказать, что я исследую слабые художественные проявления, нельзя, но что-то такое напрашивается. Девятнадцатый век очень ломал голову над проблемами гениальности, и вот к чему это привело". Увидеть огромные возможности повышения "качества жизни" за счет ее восприятия. "Выпить чашку густого, такого, что вторую не скоро захочешь, "тридцать шестого", закурить, глянуть на часы - начало ночи. Испытать удовлетворение от самой той позы, в которой ты сидишь". Воспринимать вещи как собеседников и доказательство собственного существования. "Мое пальто висит здесь, где-то на стуле болтается костюм. Значит, я здесь уже живу".

Вероятно, поэтому столь большое впечатление произвел Богданов на столь разных авторов, как Вл.Эрль, Б.Констриктор, Б.Кудряков, А.Драгомощенко, Д.Волчек, В.Кондратьев, А.Левкин. Однако нет в "Заметках..." ни головокружительных метаморфоз предметов Левкина, ни скептической плотности смыслов Драгомощенко. Есть предсказуемость. Через 20 страниц будет все то же - пачка чая, землетрясение...

А ведь был и другой Богданов. В книге опубликован текст более раннего периода - "Возвращение в 1974 год". Вкус дзенского коана. "Троично переведен в атомную чудесную вооруженность знанием номера своей юрты за Новую Голландию свободно индивидуально выбрав цель море письмен. Кто сей Су Дун-по?" Фонетическая свобода. "Крах по-ломка. Стрем правбах. ТаСС. Как, напр. Мер Твое Море. Дискрах. Все равно необходимо". Разумеется, часто сквозь текст просвечивает коллажная хаотичность. Но и Богданов-художник из ста своих коллажей выбрасывал 99... А в том, что оставалось, скорость течения и степень взаимодействия смыслов были не маленькими. "Зеркало умозрение тантра отсутствие все бело в листьях пятого крестьянского дома комната. спокойствие телу тишина небесная сосудом ответом в цвете да или нет, отказ от перспективы корейской, манчжурской и хорошей погоды ко времени и нирваны обоснованной необходимой случайностью постижению вытатуированной сени тени переход мощеный закон пути воплощенного зелено в пять по черному несчастливому номеру розов оранжевый свет белый"

Авторы предисловия К.Козырев и Б.Останин говорят, что "в поздних текстах Л.Б. отказывается от такого рода фраз как от "слишком красивых", отбрасывает исчерпавшее себя поэтическое в пользу чего-то другого, не менее сильного". Но было ли это свободным выбором или следствием нехватки сил в отчаянной попытке скрепить распадающуюся жизнь? "Я успеваю подумать о том, что раньше я писал не так, оставлял некоторый простор полету фантазии. Теперь голая фактография является моим уделом". Или Богданова могла зацепить свойственная многим, начиная с "лианозовской школы", перестраховка, когда автор из-за риска лжи многообразных смыслов отказывается от них совсем? Или эволюция Богданова могла предвосхитить ситуацию, когда литература, выйдя из изолированного советского пространства, слишком быстро устала от сложности, не смогла перейти от понятия поэтического как красивого к поэтическому как плотности и неочевидности смыслов - и предпочла отступить на позиции описания повседневности? Или советская абсурдная вязкость жизни возвращается? хотя советская ли она? и вообще, уходила ли далеко? Под сколькими дождями уместится психиатрическая больница?

"Говорят по радио, что извержение Сан-Винченцо затухает. Лава образовала в море новый полуостров на Стромболи. В Кабуле провели две диверсии с жертвами. Герат, говорили, захвачен партизанами. Сейчас около двенадцати, а я встал в начале девятого. Верочка сегодня не ночевала дома. Есть нечего, пью чай. В одиннадцать помечтал о прежних временах, когда вино продавалось именно с одиннадцати. Но это мимолетные мечты. Конечно, и в два я не пойду стоять в магазин..."