Книга эта - два цикла небольших рассказов-зарисовок - буквально на одну-две странички. Они как бы ничем не связаны между собой, кроме особого аромата, которым пронизаны все.

Они ни о чем. Какие-то отрывочные воспоминания о детстве и юности, и вдруг - о теплом круассане на улице, о свитере на осень, о рюмочке портвейна, о старушках в зале игровых автоматов, о пакете пирожных в воскресное утро...

Важным для автора становится запах. Наверное, в этом есть что-то французское. У него нет ароматов резких, экзотических, ярких. Даже когда герой заходит в арабскую лавочку купить рахат-лукума, Делерм ни слова не пишет о пряностях или колорите Востока. Он всегда описывает вроде бы что-то будничное, и запахи его повседневные, но такие милые и приятные.

Вместе с автором мы переносимся в детство, и непонятным становится - в чье: в свое собственное или в его: "Спускаешься в подвал. И вдруг... Это пахнут яблоки, разложенные для сушки на перевернутых фруктовых ящиках. Ты захвачен врасплох... И уже не понятно как ты мог жить без этой сахаристой терпкости детства? Нет ничего вкуснее этих сморщенных ломтиков: на вид сухие корочки, но каждая бороздка напитана сгущенной сладостью. Однако есть их не хочется. Чтобы смутная стихия запаха не превратилась в легко опознаваемый вкус. Сказать, что пахнет очень приятно или очень сильно? Не в этом дело. А в обонянии внутреннем - это запах счастливой поры. В нем школьная осень. Вот ты склонился над тетрадкой и фиолетовыми чернилами выводишь буквы. Дождь барабанит в окно, наступил длинный вечер..." ("Яблочный дух").

Все рассказы вроде бы о жизни каждодневной, но, с другой стороны, их нельзя читать в метро, на ходу. Сесть в тишине, завернувшись в плед в уголке дивана, - вот обстановка, располагающая к чтению Делерма (не помешало бы время от времени вставать и помешивать угли в камине). Не спрашивая нашего согласия, потому что оно подразумевается, автор уводит нас от суеты, и мы оказываемся в мире легкой и светлой грусти и чувствуем себя вдруг счастливыми.

На первый взгляд рассказы кажутся несколько однообразными по форме, но в этом тоже есть своего рода прелесть. Часто рассказ посвящен какой-нибудь отдельной вещи, что вынесено даже в заглавие, - "Нож в кармане", "Промокшие тапочки", "Стеклянные шары", "Утренняя газета". Весь мир как бы раскладывается на предметы, каждому из которых автор радуется. С одной стороны, эти рассказы о доставляющих удовольствие вещах кажутся воспитанникам русской литературы несколько странными. С другой стороны, от этих вполне примитивных ощущений человека от контактов с миром возникает картина чего-то целого. Психологизм здесь был бы совершенно лишним. Возможно, он нарушил бы ту атмосферу тихой радости, которой пропитана вся книга.

Новеллы Делерма, хоть это было и для меня самой неожиданно, вдруг показались очень близкими книге Александра Чудакова "Ложится мгла на старые ступени", вышедшей не так давно. Разные эпохи, страны и жанры, но какой-то общий дух, общее желание уйти от звонящих мобильников, автомобильных пробок и мировых паутин куда-то вглубь, в себя, в тишину памяти. Это противопоставление: сиюминутное - пускай комфортабельное, интересное, современное - и старое, допотопное, из другого измерения, и эта возможность покинуть реальность объединяет, на мой взгляд, эти разные книги.

Рассказы Делерма - своего рода защитная реакция. И, читая их, ты тоже забываешь о темпе настоящего:

"В последнее время в десертах стали слишком увлекаться ювелирными оттенками, палитрой пикантной горечи. "Плавучий остров", комочек взбитых сливок в озере крема, - апофеоз воздушной невесомости и неосязаемости, а ассорти "четыре ягоды", клубника, малина, ежевика и красная смородина, - квинтэссенция летнего изобилия. Потому-то на этот раз останавливашься глазами на строчке меню, на которую обычно и не глядел: "банана-сплит".

- Что вам принести?

- Банана-сплит!

Заказывать эту гору примитивного удовольствия стыдновато. Официант записывает с почтительным бесстрастием, но все равно чувствуешь себя неловко. Есть что-то детское в этом неукротимом желании, совершенно диком с точки зрения диететики и эстетики..." ("Банана-сплит").

Эти рассказы несовременно интеллигентны. При всей разности с традицией русской вдруг повеет чем-то аксаковски-тургеневским - на одно неуловимое мгновенье. Выразительная простота в сочетании с тонким юмором и меткими нюансами делают тексты Делерма невероятно притягательными: "Снобизм приобретает особый вкус, когда предмет его - такой вот символ простой жизни. Деревенский шик в эпоху факсов..." ("Нож в кармане").

Иногда в книге встречаются зарисовки совсем бессюжетные: "Пора созревания плодов", "Настоящее время биографий", но как здорово они написаны. Благодаря прекрасному переводу Н.Мавлевича, А. и Н.Васильковых, мы имеем возможность почувствовать оттенки и полутона, что по нынешним временам большая редкость, впрочем, как и сам выход этого чудесного сборника.