Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
История продолжается
Дюби Ж. Время соборов: Искусство и общество 980-1420 годов / Пер. с фр. М.Ю.Рожновой, О.Е.Ивановой; Коммент. Д.Э.Харитоновича. М.: Ладомир, 2002. - 379 с., ил. 2000 экз.

Дата публикации:  16 Января 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Блестящим представителем третьего поколения французской исторической школы "Анналов" был недавно умерший Жорж Дюби, уже давно известный в российской историографии как автор концепций замкового феодализма, сеньориального строя, троичного деления средневекового общества, а также монографий "Бувинское воскресенье", "Тысячный год", "Святой Бернар", "История продолжается" и т.д. Реагировать на мировую популярность Дюби отечественный книжный рынок начал только в начале 1990-х, когда в Смоленске вышло его эссе "Европа в средние века", составленное на основе телесериала по книге "Время соборов". Только теперь мы в состоянии ознакомиться и с источником фильма. Впрочем, достижение сильно теряет в весе, если вспомнить, что в основу книги положен до сих пор недоступный по-русски красочный трехтомный альбом под общим названием "Средние века", увидевший свет в 1966-1967 гг. и переизданный в 1984 году. Переработкой альбома для широкого читателя и стала ныне переведенная у нас книга 1976 года.

Главное ее достоинство заключается просто в том, что она у нас есть, эта изящная и очаровательная книга, написанная образным, живописным и ясным языком. Дюби сочетает социологические наблюдения, и в том числе свои собственные концептуальные достижения, с мастерским описанием средневековой культуры, оживляющим ее многочисленные артефакты. Романский монастырь, готический собор и позднесредневековый дворец, с его точки зрения, имеют прототипы и даже авторов, осуществивших в художественных формах свои богословские замыслы. Постоянная героиня книги - Франция, удивительно единая при Карле Великом, раздробленная и вновь единая в готическую эпоху. Социально-политические и хозяйственные представления того времени раскрыты во "Времени соборов" не в качестве довеска к высокой культуре, а как ее часть, как общее поле развития духа. Поэтому в духовной области трем художественным стилям соответствовали три образовательных системы - мистика, логика и инженерия. Основными финансовыми источниками культуры были, соответственно, пожертвования, городские налоги и меценатство. И игра соответствий, в принципе, может быть продолжена до бесконечности.

Перевод выгодно отличается от оригинала тем, что оснащен вступительной статьей, критическими комментариями и именным указателем, однако 35 черно-белых фотографий - жалкий фантом визуального сопровождения альбома, и, кажется, имело смысл расширить подборку 1976 г. за счет цветных иллюстраций из трехтомника, который неизвестен, и неясно, будет ли известен отечественному читателю. При этом комментарий автора к фотографиям в разделе "Образы" - не препятствие, поскольку визуальный ряд за основным текстом книги гораздо шире его подборки, и на крайний случай, объясняя особую подборку, можно было воспользоваться комментарием публикаторов.

Переводчики справились с титанической работой. Язык Дюби по литературной густоте и богатству подтекстами сопоставим с отдельными пассажами из "Феодального общества" Марка Блока, многие годы служившими ориентиром для автора - по его признанию в книге "История продолжается". Предложения длиной в абзац пришлось разбивать, в некоторых случаях это приводило к незначительному изменению структуры текста. В целом в русском издании успешно сохранена художественность. Вместе с тем, нельзя не отметить, что ее жертвами нередко оказываются смыслы, подтексты и артикуляция оригинала. Грех неизбежный, но непростительный в ряде значимых моментов, на которых хотелось бы остановиться в связи с общей концепцией французского историка.

Книга Дюби начинается с ужасающей картины страдания большинства людей от недостатка рабочих рук, технических приспособлений и пищи около 1000 года. Иметь вдоволь еды "казалось в те времена неслыханной роскошью, доступной немногим аристократам, духовенству и монахам" (с. 34). В оригинале нет смыслового оттенка "всему духовенству и всем монахам", поскольку слово "немногим" повторяется трижды. В рассказе о подчинении большинства людей меньшинству читаем перевод: "В то время всех подавляла власть сеньоров, лежавшая в основе социального устройства" (с. 35). Смысл французского текста передан рискованно, поскольку вместо "всех" в нем употреблен определенный артикль, относящийся к крестьянам. Когда Дюби пишет, что новая иерархическая система подтолкнула возрождение культуры, переводчики ограничивают значение фразы и передают его как "толчок возрождению высокой культуры" (с. 36). Слишком прямолинейно понято утверждение автора, что епископы и судьи XI века происходили из одних семей и были связаны многочисленными связями более или менее отдаленного родства. В итоге получилось, что "все они" были выходцами "из одной семьи" и "были связаны между собой узами родства" (с. 39). Говоря о "высших ступенях культуры", Дюби замечает, что она была "наполнена фантазмами". Наш читатель узнает, что она была "подчинена вымыслу" (с. 39). Откуда взялся этот оттенок тотального подчинения? И неужели нельзя было найти менее оценочное понятие, нежели "вымысел": ведь речь идет о воображаемом, о ментальных образах?

В другом месте Дюби развивает мысль о возрождении идеи Рима и сакрализации власти императора в Европе после 800 года, столь дорогую политической антропологии после "Королей-целителей" Марка Блока и "Двух тел короля" Эрнста Канторовича. Особенно интересно, хотя и спорно, замечание исследователя о том, что сосредоточение в руках средневекового монарха права на дарение и безграничную милость наделяло его поддержкой сверхъестественных сил, любовью подданных и художественных мастеров. Тезис, воспринятый из "Очерка о даре" Марселя Мосса, получает остроумное и емкое завершение: "Искусство того времени было по своей сути придворным, поскольку оно было священным" (ср.: с. 43). В русском переводе не хватает как раз той мелочи, которая придает фразе ее аромат: союза "поскольку". Похожая ситуация - стилистическая подгонка, устранившая причинно-следственную связь между хвалой Господу и музыкально-литургическим предназначением произведения искусства в XI веке (с. 104).

Феодал во "Времени соборов" представлен как восприемник угасающей королевской власти. Расцвет местных культурных центров в X-XI веке Дюби связывает прежде всего с тем, что королевские вассалы превратились в своих городах, селениях и областях в сюзеренов, построили замки, по большей части деревянные, и при поддержке Церкви частично переняли у своих "государей" сакральные функции. Рыцари выступили с воинственными идеалами мужества, доблести, физической силы, повлиявшими и на церковную художественную культуру. Согласно концепции Дюби, Церковь отвела от христианского мира угрозу самоуничтожения и направила аристократические идеалы на свою защиту от неверных. На пользу христианству были обращены и неприглядные стороны рыцарства: страсть к наживе, жестокость, невежество. Не удалось изменить только упорное игнорирование женщины, которое Церковью из богословских и этических соображений скорее поддерживалось вплоть до эпохи Франциска Ассизского. В переводе можно даже прочитать: "Все рыцари были холостыми" (с. 69). Действительно, слово "garçon", употребленное Дюби, имеет во французском, среди прочих, значение "холостяк". Но это факультативное значение здесь совершенно неприложимо. Рыцари были парнями, юношами, мужчинами. Как угодно, но только не то, что оказалось в переводе. Ни о каком почитании рыцарством холостяцкой жизни автор не пишет и даже наоборот - представляет его как "сообщество наследников" (с. 69-70, 283-284), что превращает логику переводчика в досадное недоразумение.

Дюби доказывает, что на XI век приходилось одно из самых сильных духовных напряжений в истории Запада, что было связано с ожиданием Второго пришествия около 1033 года, то есть тысячного после Воскресения. Монахи, ответственные за Спасение, получили власть в области духа, "а следовательно, и в области художественного творчества" (с. 88). Монастыри символически копировали и развивали "имперский миф" и замковый феодализм, будучи властным оплотом веры, укрепленным массивными стенами. И примерно 150 лет до 1130 года "колыбелью нового искусства были не соборы, а монастыри" (с. 92). Заметим, что в зарождении романского искусства Дюби видит результат миссии нескольких или даже одного человека - настоятеля церкви Сен-Бенин в Дижоне Гийома де Вольпиано.

Героический фактор многое объясняет, но распространяется лишь на французскую культуру XI века. Почему же в таком случае деятельность более ранних миссионеров, тех же Бенедикта, Бонифация или Видукинда, не привела к сходным культурным последствиям? На этот вопрос ответом звучит размышление о тесном сотрудничестве новой конгрегации Клюни с феодальными властями и преодолении каролингских эстетических традиций. Недочет обнаруживаем в переводе отрывка о последствиях культурного сдвига. Будто бы победа Клюни "означала упадок школ при религиозных центрах, ослабление просветительской деятельности" (с. 95), хотя в оригинале формулировки более точно связаны с авторской концепцией и говорится об упадке школ при соборах и ослаблении гуманистических усилий.

Духовные поиски, результат неизбывного чувства несправедливости мира, натолкнулись на альбигойство, а с другой стороны - на толкование Боговоплощения Ансельмом Кентерберийским. Готическая эстетика, по мнению Дюби, была создана в 1120 - 1130-е годы также нескольким или одним аббатом Сен-Дени Сугерием и иллюстрировала схоластическую методу святого Ансельма. Еще раньше, в 1088 году, окончилась эпоха Клюни, а григорианская реформа подготовила эпоху строительства соборов. Однако в разрыве были элементы преемственности: Сугерий был клюнийским бенедиктинцем, увлеченным каролингской культурой и божественной иерархией Псевдо-Дионисия Ареопагита. Жаль, что в книге так и не прозвучала в развернутом виде идея о связи готического мировоззрения со схоластикой Ансельма, оставшаяся лишь остроумной виньеткой.

Чувство несправедливости, вызванное неоправданно жесткой и властной политикой Церкви около 1250 года, увлекло Запад "ко все возраставшему материальному благополучию" (с. 191). Впрочем, перевод навязывает тексту Дюби манихейское противопоставление духа и плоти, тогда как французский исследователь употребляет вполне нейтральное, объединяющее обе сферы понятие "prosperite". Недостаток вроде бы незаметный, Дюби склонен писать о расцветах и упадках материальной цивилизации. Но дело переводчиков, как представляется, заключается и в том, чтобы донести терминологические различия оригинала, а не присваивать их по наитию. Подобное терминологическое исследование - особая историографическая задача, и она затруднена для русскоязычного читателя в данном случае еще и тем, что когда во "Времени соборов" говорится о "материальной цивилизации", переводчики устраняют различие и передают оригинал то как "материальная цивилизация", то как "материальная культура" (с. 212, 213).

Книга Ж. Дюби "Время соборов", несомненно, рассчитана на широкого читателя, способного воспринимать лавину концептуально осмысленной и систематизированной информации. Облегчением, собственно и отличающим книгу от научных изданий, является отсутствие справочного аппарата, частично восполненное Д.Э.Харитоновичем. Русский перевод, несмотря на неизбежные шероховатости, выполнен очень качественно и, хочется верить, встретит у читателей живой интерес.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Александр Уланов, Описания для мужей и любовников /14.01/
Кирилл Медведев. Вторжение: Стихи и тексты.
Владимир Волков, Как не следует защищать ислам /13.01/
Рамазан Абдулатипов. Судьбы ислама в России: История и перспективы. - М.: Мысль, 2002.
Константин Мильчин, Хорошие и плохие парни /10.01/
Бодански Й. Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке. / Пер. с англ. В.А.Быстрова. - М.: Вече, 2002.
Александр Люсый, Пища для изгоя /09.01/
Хренов Н. Культура в эпоху социального хаоса. М.: Эдиториал УРСС, 2002.
Ревекка Фрумкина, Предпринимательство, а еще и культура /08.01/
Предпринимательство и городская культура в России. 1861-1914 / Под ред. У.Брумфилда, Б.Ананьича, Ю.Петрова. - М.: Три квадрата, 2002.
предыдущая в начало следующая
Константин Ерусалимский
Константин
ЕРУСАЛИМСКИЙ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru