Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Сказка о потерянном времени
Питер Хег. Условно пригодные: Роман / Пер. с дат. Е.Красновой. - СПб.: Симпозиум, 2002. - 319 с. ISBN 5-89091-207-0.

Дата публикации:  6 Февраля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

- Знаешь, папа, - сказала я, - мне иногда кажется, что взрослые тоже играют в кустах, как дети.

- Как?? - папа побелел.

Я объяснила, что мы так играем: притаскиваем всякую рухлядь, делаем из нее квартиру, приходим туда с работы, печем блины из лопухов, добавляем начинку из земли, а может, и у взрослых все не по-настоящему? Он облегченно вздохнул:

- И мне иногда так кажется. Взрослые люди действительно много играют, - и рассказал мне про Шекспира.

Но я не Шекспира имела в виду, ни Хейзингу, как я сейчас понимаю, с Берном. Я на голубом глазу пыталась представить себе конец игры, когда город превращается в свалку, машины - в физалисы, а взрослых берут за руки и разводят по домам... ну эти, какие-то, невидимые мне, еще более взрослые. Бесконечная цивилизация, прости Господи.

Интересно, зачем Питеру Хегу в 1994 году понадобилось подробно пересказывать Фуко? Да и вообще - внятно, доходчиво, повторяя особенно важные мысли несколько раз, писать популярный учебник по радикальной культурологии? Мы вырвем столбы, мы отменим границы, ты только потерпи немного, маленькая девочка, не смотри на меня так сурово. Ну да, главные герои "Условно пригодных" - дети. Не потому, что за детьми проще надзирать и их проще наказывать, а потому, что детство в случае Хега приходится аккурат на начало 70-х - ну, так совпало, - то есть на те самые годы, когда проблемы, любовно пережеванные в романе, были новы и свежи. "Внимание! - вопиет чуть ли не на каждой странице Хег. - Я исследую типы времени и провожу лабораторный эксперимент!" Кто бы спорил.

Хотя большой вопрос, что тут причина, а что следствие. Если, читая "Смиллу и ее чувство снега", вы не поняли, какое значение имеет для Хега детство, то "Условно пригодные" не оставят никаких сомнений. Вы все еще думаете, будто Смилла неслась как заведенная по кипенно-белому льду, преодолевая любые препятствия, с опухшей ногой и сломанным носом, просто потому, что она танк по природе? Неужели вы в самом деле так думаете? Тогда мы идем к вам. Вот что самое главное - возможность смотреть на ребенка, пока он спит, охранять его, понимать без слов, протянуть ему руку и услышать хруст собственных пальцев: хрусть, мизинец пополам, заживет. Конечно, "Условно пригодные" - роман о любви. Не будь он о любви - разве вставляло бы с такой силой. Хег ведь не Ларс фон Триер какой-нибудь, в самом деле, ему не нужно выдавливать из вас слезу ребенка всеми возможными способами, вы и без того заплачете так, что очки будут скользить по носу. Хрусть, указательный палец. Больно. Да, "Условно пригодные" - роман о любви, о неприкаянной, запертой в четырех стенах, в частной школе, в детерминированном европейской мире, в грудной клетке, запертой где угодно любви - и потому не находящей выхода. Никогда. Книги Хега распирает односторонняя, невероятная, не находящая себе применения любовь, ребенок - идеальный ее объект, ведь ребенок не может исчерпать этой любви, не может помнить, не может ответить, даже разговаривать почти не может. Безымянный на правой руке хру... нет, не так часто.

Это детерминированный европейский мир заставляет ребенка защищаться. Чтобы не чувствовать боли, люди придумали слово "завтра". Хег прекрасен, ради любви он готов на все, учит своего героя останавливать время и никого не осуждать. Нам не нужна абсолютная победа, революция и скрежет зубовный. Ты потерпи, мы убежим вместе, я отвечаю за тебя, я спасу тебя, вот только выну у тебя из носа кислородные трубки. "Пришло мое время защитить их. - Мы отправляемся домой, - сказал я", - переведя стрелки школьных часов и спрятавшись в школьном сарае, персонажи Хега и в 14, и в 16 лет остаются играющими во взрослых детей. Не потому, что пытаются прервать линейное течение времени и оказаться там, на зеленой лужайке, на которой некогда резвились боги. А потому, что конечная точка их пути - дом. Воображаемый, шаткий, условно пригодный. И тайная надежда: а вдруг - это маловероятно, конечно, за спиной ведь ночь, на душе мрак, но если тебя любили, ты уже никогда не будешь один, так что все-таки, вдруг - когда игра закончится, будет кому взять тебя за руку и увести в другой, невидимый пока, настоящий дом. Более настоящий.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Майя Кучерская, Глянцевый теннис /04.02/
В раю мы будем в мяч играть. Литературная антология тенниса. Составление и предисловие Вячеслава Шестакова. М., Прогресс-Традиция, 2002.
Игорь Янчук, Интеллектуальный грех не оправдать раскаянием /03.02/
Зиновьев А. А. Русская трагедия. Гибель утопии. (Серия: Национальный интерес), М., Алгоритм, 2002.
Роман Ганжа, Дискурс /03.02/
Александр Зиновьев. Русская трагедия: Гибель утопии. - М.: Алгоритм, 2002.
Александр Люсый, Русский дождь, или Прикосновение к сфинксу /30.01/
Иванов А.П. На другой стороне дороги. - М.: Московские учебники и Картолитография, 2002.
Геннадий Серышев, Небезмолвствующий народ /29.01/
Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг.: Документы и материалы. - М.: РОССПЭН, 2002.
предыдущая в начало следующая
Ася Перикина
Ася
ПЕРИКИНА

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru