Про Жанну д'Арк не одно кино сняли. Но это - лишь эффектный эпизод, а война была совсем другой. Если кино, то замедленное. Летом постепенно перебрасываются войска, август и сентябрь ждут наемников, не дождавшись, совершают военную вылазку и после месяца бесплодных маневров уходят назад, а зимой воевать нельзя. Больших сражений, кроме общеизвестных разгромов французов под Креси, Пуатье и Азенкуром, было еще три-четыре - негусто за сто с лишним лет. Налеты, захваты крепостей, более или менее глубокие рейды на территорию противника, осады. Скорее партизанская война.

Во Франции запрещали популярные игры, чтобы побудить ремесленников тренироваться в стрельбе из лука. Но народ, безразличный к распре, уклонялся, как мог, от расходов на нее. Денег вечно не хватало. Английский король, отправляясь в поход, нуждался в деньгах так, что заложил свою корону (многие займы не были им возвращены, что повлекло серию банкротств итальянских и английских банков). Французский король затыкал дыры иначе - выпускал обесцененную монету. Это позволяло расплатиться с долгами - но потом та же "испорченная" монета попадала в казну в виде налогов, и все возвращалось к прежнему положению. Полностью разгромивший французскую армию при Креси Эдуард III думал только о возврате домой, после захвата порта для этого - Кале - его ресурсы были исчерпаны окончательно. Но и у французов средств на помощь Кале не нашлось.

Обе стороны могут использовать лишь небольшие силы. Они "страдают и устают; испытывая чувствительные удары, они начинают ненавидеть друг друга, что делает любой мир невозможным или нежизнеспособным". Уже через 35 лет противники совершенно измотаны, но продолжают воевать.

Наемники провоцируют войну, чтобы жить ей и дальше. Не только и не столько англичане - гасконцы, бретонцы, испанцы, немцы. Французы тоже. "Ни Арно де Серволь, по прозвищу Протоиерей, - овернец, ни Бертюка д'Альбре, гасконец, ни Малютка Мешен, выходец из Лангедока или Савойи, не родились по ту сторону Ла-Манша. Они прежде всего были воинами, и договор в Кале лишил их заработка". А под руководством француза Дюгеклена в междоусобной войне где-нибудь в Испании могли действовать и англичане - Хьюго де Колвли, Мэтью де Гоурней. После перемирий шайки принимались за грабеж того, кто слабее, разоряя города и разбивая местные рыцарские ополчения. "Опоздавшими" звали тех, кто проходил по уже многократно ограбленной территории и отнимал у населения последнее.

Английской армии хотя бы регулярно выдавали деньги, продовольствие и снаряжение, что поддерживало какую-то дисциплину. А будущие соратники Жанны д'Арк - Дюнуа, Ла Ир, Ксентрай - "не более чем атаманы разбойников". Потом они выбивали англичан из Парижа привычными методами - набегами и грабежами окрестностей. Население звало их "съемщиками шкуры" - в методично десятилетиями разоряемых местностях у людей больше взять было нечего.

Да еще и чума, сократившая население на треть. Все больше земли остается нераспаханной. Цены подскакивают, рабочие требуют повышения оплаты, хозяева получают от государства законы, запрещающие это. А налогов от подорванной экономики поступает все меньше и меньше. Страна разорена. В трех лангедокских сенешальствах до чумы 1348 было 210000 очагов, в 1378 осталось 30000. Правительства оказались посаженными на голодный налоговый паек. "Следовало бы признать оскудение ресурсов и умерить амбиции до уровня своих жалких средств... Но они продолжали строить самые грандиозные планы, измышлять самые дорогостоящие комбинации - союзы, вторжения, крестовые походы... В итоге королям удалось лишь сделать свои страны еще немного беднее, истощить один за другим источники своих будущих доходов". Материальное благосостояние Франции, по мнению Перруа, было подорвано на столетия и восстановилось только к концу XVIII века. А попавший в плен король жалеет подданных более всего за то, что они теперь лишены отца, то есть - себя любимого. Что на фоне такой потери нищета и грабежи наемников.

И растет ненависть. Начиналось все с дипломатии, перед войной английский король инструктировал чиновников в своих французских владениях: по возможности избегать конфликта, "кротко терпеть, не говорить зря, не вступать в долгие споры и не оказывать сопротивления, чтобы козни века сего миновали нас". Желание воспользоваться чужой слабостью и поживиться, обиды, недоверие, подозрения - "медленно и неумолимо отношения обострялись, и ни в один момент нельзя точно указать, кто нес за это ответственность". Через несколько лет на мир уже никто не рассчитывает, пытаются локализовать войну. А через несколько десятилетий ненависть к противнику развилась даже в Англии, на территории которой военных действий не было никогда. Тем более - в многократно ограбленной и оккупированной Франции.

Все закончилось тогда, когда усталость стала больше ненависти. Война не завершилась миром, а постепенно сошла на нет. Франция еще долгие годы избавлялась от военных шаек. В Англии началась гражданская война Алой и Белой роз. Всякое усиление королевской власти в Англии сопровождалось конвульсивным возобновлением военных приготовлений. Потом о войне просто забыли - за более насущными проблемами.

Разумеется, история не повторяется. Но аналогии возможны. Слишком все это похоже на локальный конфликт, войну с населением, которая длится десятилетиями, не принося победы - только ненависть и усталость, и очень много времени пройдет, когда рост второй обгонит рост первой.

И во всяком обществе есть люди, извлекающие из войны доходы, и плохо придется тому обществу, которое не способно держать их в рамках. И начатая из-за какой-то предполагаемой материальной выгоды война обычно неконтролируемо разрастается и приносит убытки, во много раз превосходящие эту предполагаемую выгоду. И приносит также дезинтеграцию общества, власть военных царьков на местах, привычку решать все вопросы силой - и поколение людей, ни на что, кроме этого, не способных.

И к тому же иногда общество оказывается под ударом силы, с которой бессмысленно разговаривать, которая понимает только ответную силу. (И книга Перруа написана в 1943-44 "благодаря сомнительному досугу, который остался у автора в ходе увлекательной игры в прятки с гестапо".) И тогда война неизбежна. Но плохо придется обществу, неспособному отличить эту войну от другой.

А та, другая война заканчивается тогда, когда все больше людей начинает открыто говорить со своим правительством, как парижские Генеральные Штаты с королем после его очередного разгрома: "как пошли вы в места оные с честью и при великом отряде, понеся великие расходы и великие затраты, и как там обесславили вас, и заставили вернуться с позором, и навязали оные перемирия, позволявшие, чтобы враги пребывали в вашем королевстве и господствовали над ним..."

А осаждавшие Орлеан англичане уступали осажденным в числе и страдали от нехватки снабжения, у них даже на плотную блокаду Орлеана не хватало возможностей. "Врага легко было бы разбить, если бы жителям города, пораженным психозом осажденных, не мерещились повсюду шпионы и предатели". Жанна д'Арк просто дала людям возможность доверять друг другу и поверить в собственные силы - этого оказалось достаточно.