"Философ, заметил как-то Уилбур, это человек, чей язык подобострастно высунут, а нога угрожающе напряжена всякий раз, как в зоне его видимости появляется чья-нибудь задница и он должен мгновенно принять решение: приложиться ли к этой заднице языком или приложить ей увесистый пинок".

Именно в этом промежутке между задницей и языком и проходит жизнь кембриджского преподавателя философии Эдди Гроббса. Обманщик, разгильдяй, пьяница и лодырь, в университетской среде преподавателей сумевший изобразить из себя великого ученого, находящегося в поиске философских истин, но, несомненно, про себя знающий свою истинную ценность. Человек, у которого все получается наперекосяк - преподаватель он никакой, студенты от него разбегаются, банковская карьера не удалась, наркокурьер тоже не получился. Даже удачно смыться с украденными деньгами не выходит - в автокатастрофе вместе с автомобилем сгорает вся наличность. Но стоит только неудавшемуся философу Гроббсу и неудачливому грабителю Юберу встретиться в отеле, в котором нищий разбойник пытается ограбить такого же нищего философа, как Фортуна поворачивается лицом к ним обоим.

Может быть, они оказались рядом по принципу сходящихся противоположностей, составив двоичную пару, соединяя раздвоенное сознание в одно целое, чтобы найти, наконец, смысл жизни, упорно не желающий отыскиваться? Как бы то ни было, они решают грабить банки. Но просто грабить неинтересно. И необразованный уголовник объявляет о создании Банды Философов.

"Мы предупреждаем: входя в банк, мы каждый раз будем объявлять, что это - Банда Философов; если они смогут привести какую-нибудь подходящую к случаю цитату из великих - мы уходим, ничего не забрав. Наш лозунг: лишь в истинном знании вы обретете спасение от Банды Философов. Не обрывайте телефоны полиции - лучше читайте классиков. Не покупайте охранные системы - покупайте Зенона".

Витиеватый стиль речи Эдди Гроббса перенимает и его напарник, в результате образуется адская смесь интеллектуально-блатного жаргона, замечательно переданная (или частью придуманная?) переводчиком. Главный герой явно страдает недержанием речи. Разговор с самим собой для него неизбежен, ибо более интересного собеседника и заинтересованного слушателя ему вряд ли повезет отыскать. Ко всему прочему, наш герой еще и страдает комплексом Нарцисса. Оторваться от разговора с самим собой, прервать любование собственной персоной в любой отражающей поверхности, будь то хоть лужа, выше его сил. Точно так же он не может остановить свое, ставшее автоматическим, движение в пространстве. "Двигаться от центра к периферии - давняя философская традиция. Двигаться, комфортно развалившись в кресле".

Движение хаотично, скорее это бег петляющего зайца, за которым гонятся охотники. Убегая от полиции, он давно уже потерял ориентацию. Центр и периферия сместились, пространство, удобно разбитое на философские клеточки, искривилось в кислой усмешке, устав наблюдать беспорядочные перемещения. Иногда вспоминается Хлестаков с его необыкновенной легкостью в мыслях, который в данной ситуации имеет "способность философствовать без всякого усилия, как дышать". Подвигнутый на стезю бродячего философа-разбойника, он оказывается в этой среде в своей тарелке. Ему удобно, никто не мешает проигрывать мысленный сценарий своей жизни, пребывая в единственно возможном состоянии ничегонеделания.

С определенного момента Фишер начинает вести двойную игру с читателем и с воображаемой реальностью. Жизнь оказывается не более чем окружающим пейзажем, в который нужно вписаться по возможности гармонично. Если это не получается, то стать хотя бы ярким цветовым пятном, привлекающим к себе внимание. Реальность не сопротивляется, укладываясь в схему философа-грабителя. Она выглядит заинтересованной и склонна попустительствовать одному из своих блудных сыновей. Ей интересно посмотреть, что из этого может получиться. Возмездие прикрыло глаза - ничего так не расслабляет, как послеобеденный сон.

Оставшись на своем собственном попечении, мирные грабители продолжают жить своей жизнью. Без суеты и спешки, особо не напрягаясь. Время расходуется неторопливо и бездумно - ограбить парочку-другую банков, учинить потасовку в баре. Содержание жизни изменилось мало - университетская среда заменена на общество уличных бандитов, а страсть к выпивке и философствованию только усилилась. Персонаж раздвинул прутья своей обывательской клетки и выпал во внешнюю среду, считая ее свободой. Но попал в пространство другой клетки - чуть побольше, но тоже имеющей свои определенные границы. "Угодив в тюрьму, можно утешаться тем, что тебе досталась камера попросторнее. Собственно, какая разница - все равно ты за решеткой".

Желанной свободы получить не удалось. "Ты обречен тащить этот воз, изо дня в день, один-одинешенек, он становится все тяжелее и тяжелее, он гружен черт-знает-какими разочарованиями и неизжитыми проблемами; и - абсолютная пустота на горизонте". Именно от этого убегает философ. Именно к этому он приходит, в конце концов, ибо смысл жизни - всего лишь пыль на крыльях ангелов. Время невозможно подчинить, оно продолжает отсчитывать твою и чужую жизнь с одинаковым равнодушием, будь ты философом или грабителем.

Отвязная легенда о прелестях преступного мира? Издевательство над привычной логикой обывателя? Хотя в романе хватает и крови, и выстрелов, и драк, все же никто никого ни разу насмерть не убил. Гуманные разбойники? Современные Робин Гуды? Английский вариант Остапа Бендера? Конечно же, это и блестящая пародия на боевики и детективы. Виртуозное умение удачно грабить банки, совершенно внезапно открытое в себе философом, не доставляет ему ни особой радости, ни морального удовлетворения, так, случайный заработок и способ убедиться в собственном существовании. "Я граблю, следовательно, я существую".

Но как все дороги ведут в Рим, так все в романе подчиняется незримому руководству высшей силы, обозначенной буквой латинского алфавита. Буква "Z" перечеркивает весь роман, или роман вычерчивает ее на всем, что попадает под руку? Персонажи связаны (повязаны?) ею, и бессознательно совершают все, что угодно этому знаку. Действие происходит в преддверии 2000 года, года Великой двойки, чье число в средневековых латинских рукописях обозначается буквой "Z". Персонаж постоянно пьет вино "Zede"; множественные упоминания философов, чьи имена начинаются с этой буквы; идея Гроббса написать книгу о Zодиаке; жизнь, поставленная на zero; пачка денег, помеченная буквой "Z"; имена любимых женщин - Зоя и Жослин.

"Z" - апокалипсис нового века? Или его охранная грамота? Вытатуированная на плече бродяги и разбойника, подельника Философа, именно она "горела на лбу латинской культуры как клеймо - ибо, завоевав греков, римляне на самом деле стали их рабами, им была отведена роль прислуги. "Z" - буква, ставшая символом атомного номера элемента и выражающая число протонов, которые определяют сущности всего сущего в нашей вселенной. Z, единое во множестве своих ликов. Все моряки пользуются международным сигнальным кодом, где означает "принял на буксир" или "к буксировке готов". Я мог бы продолжать и дальше..."

Буква, обозначающая конец латинского алфавита, в жизни двух случайных попутчиков оказывается траекторией определенного отрезка жизненного пути, вырезанного на их телах и душах. Кто для кого является талисманом, ключиком к волшебной дверце, за которой - земля обетованная? Больше всего этот свистящий мгновенный росчерк подходит для обозначения рискованного виража, законченного в тот момент, когда написана последняя строчка романа, завершая его или начиная слово, которое, возможно, будет звучать как "zoe", обозначая, утверждая, опровергая - "жизнь"?

Отдельная благодарность переводчику А.Нестерову. Достаточно редко удается сделать из переводного романа не пародию на язык оригинала, а вполне самостоятельно существующее произведение.