Печатать эту книгу - подвиг издателя, а прочитать - подвиг читателя. Ибо трудно вообразить себе, например, такой диалог. - "Что ты сегодня читаешь?" - "Да, вот, понимаешь, протоколы допросов... Эйхмана". И тем более трудно получать от чтения эстетическое удовольствие. От подобной идее веет крутым кафкианством.

Однако книга Иохена фон Ланга не случайна и наверняка будет прочитана. Поскольку в культурном контексте образ Эйхмана продолжает волновать писателей, драматургов, журналистов, исследователей. Эйхман - идефикс героя скандального фильма "Фанатик" (The Believer 2001), еврея-антисемита, бросившего вызов Богу. С Эйхманом в израильской тюрьме встречается герой Курта Воннегута "Порожденье тьмы ночной" (1966, русский вариант названия). Еврей Воннегут, сам переживший бомбежку Дрездена союзниками, унесшей многие жизни ни в чем не повинных людей - пусть даже и паршивых немцев, в шестидесятых годах болел темой неотделимости/неразличимости добра и зла.

Невзрачный нацистский бюрократ, похищенный в Аргентине израильской спецслужбой и представший "на поучительно корректном процессе", как с гордостью замечает ведший допрос Авнер В.Лесс, а потом повешенный в декабре 1961 г., - в результате этого поучительно корректного процесса шагнул в бессмертие. Он стал культовой фигурой, не в том смысле, что любимой, популярной, а в том смысле, что навязчивой, торчащей, как заноза.

Для одних он маховик Холокоста (то, что, собственно, должен был доказать процесс в Израиле). Другие до сих пор задаются вопросом: почему Эйхман? Почему такое внимание было оказано руководителю одного из подотделов гестапо, канцелярской крысе, в то время как куда-то исчез Борман, да, в общем-то, и Гитлер время от времени виртуализировался то в одной точке земного шара, то в другой. Нет, - говорили они, - Эйхман, конечно, виновен, его можно и тридцать три раза повесить, но не слишком ли большая честь для бюрократа - короновать его на мирового злодея, когда этих злодеев пруд пруди?

Вот как выглядит сцена встречи героя Воннегута и Эйхмана в израильской тюрьме.

"Эйхман решил пошутить.

- А знаете, - начал он, - вот насчет тех шести миллионов...

- Да?

- Могу уделить вам парочку-другую из них для вашей книги, - хихикнул он. - Мне-то зачем так много".

"...Возможно, Эйхман хотел заставить меня осознать, что и я убил массу людей длинным своим языком. Но вряд ли он был настолько тонок при всей его многоликости. Наверно, начни мы когда-нибудь выяснять это всерьез, из всех своих шести миллионов убийств он не уступил бы мне ни одного. Ведь начни он раздавать их направо и налево, образ Эйхмана, каким его видел сам Эйхман, поблек бы и исчез навсегда".

Судя по тексту, Воннегут не сомневается в виновности Эйхмана, но он тонко чувствует и фальшь победителей, один из которых начал войну с того, что расстрелял польских офицеров, другой - сбрасывает атомные бомбы на города ради чистоты физического эксперимента, третий, Израиль, строит государство воинствующего национализма. Воннегут в шестидесятых разрабатывает тему обезличенной виновности и потому не преувеличивает виновность лично Эйхмана. Ведь и герой его горькой, абсурдной повести... - комментатор фашистского радио, чьи зажигающие речи, с одной стороны, вели в бой фашистов, с другой стороны, были непонятой ими сатирой, калькой речей Линкольна, поскольку сам комментатор был одновременно агентом американской разведки и вставлял в комментарии условные знаки. И ведь он также ждал приговора в израильской тюрьме.

Действительно, по-прежнему существуют две версии. Первая, что именно Эйхман отвечал за решение так называемого окончательного вопроса - эвфемизм слова "уничтожение", - и таким образом был повинен в смерти 6 миллионов евреев (в шестидесятых годах считали погибших "плюс минус" миллион). Эта цифра "6 миллионов" вообще пошла исключительно от Эйхмана, который ведал железнодорожными перевозками. То есть он свидетельствовал о том, что 6 миллионов евреев погрузили в вагоны и отправили в лагеря уничтожения.

Вторая, что роль профессионально изучавшего еврейский вопрос Адольфа Эйхмана, самого получившего в свое время прозвище от сверстников "маленький еврей" - за темный цвет волос и глаз, в тогдашнем политическом театре была много сложней. Ведь вначале, пока гитлеровский режим окончательно не озверел, Адольф Эйхман отвечал также и за выдавливание евреев в Палестину, находившуюся тогда под протекторатом главного врага гитлеровской Германии - Англии, с целью ослабления последней. Тем самым он способствовал созданию государства Израиль. В котором его повесили. Такие дела.

Причем эмиграция евреев была сопряжена с процессом общинного выкупа евреев (богатые евреи платили за бедных) и "аризацией" (приватизацией арийцами) предприятий, принадлежащих евреям-предпринимателям. А мы, наверно, достаточно уже повзрослели, чтобы сообразить, что "выкуп" и "аризация" сопряжены были как с колоссальной коррупцией, так и со сговором "национальных верхушек", которые, на самом деле, не имеют национальностей. Так вот вторая версия предполагает, что Эйхмана ликвидировали как раз тогда, когда он, не особенно, в общем, скрываясь в Аргентине, собрался написать свои мемуары. Вольно или невольно, Эйхман мог показать "не ту войну".

Публикация книги Иохена фон Ланге, естественно, работает на первую версию, но она, как ни странно, оставляет место и для второй. Если говорить о том, что Эйхман - личность ничтожная, нельзя возразить, протоколы это вполне доказывают. Он виновен, поскольку мог не участвовать во зле, в конце концов, застрелиться. Но лепить демона из бывшего шахтера (до своего возвышения в СС он побывал даже разнорабочим на шахте), приходится буквально по крупицам.

Лесс. Теперь я цитирую из этого отчета: "С экономической точки зрения Палестина представляет собой неутешительную картину. Нам рассказывали, что основным платежным средством служат векселя, которые никто не учитывает, и тем не менее они продолжают обращаться, хотя и полностью обесценены, так как опротестование векселей чаще всего бывает безрезультатным. Наиболее надежными считаются векселя, выставленные на представительства германских банков, так как только они являются платежеспособными финансовыми институтами. Этот финансовый хаос не в последнюю очередь объясняется тем, что евреи обманывают друг друга, так как не могут вести свои дела с арийцами, поскольку последних не хватает. Абсолютная непригодность евреев к управлению упорядоченным хозяйством в собственном государстве подтверждается тем фактом, что в одном только Иерусалиме насчитывается до сорока еврейских банков, живущих за счет обмана своих соплеменников".

Вы находите, что это место выражает ваши тогдашние проеврейские симпатии?

Эйхман. Это все исходит не от меня, заверяю вас под присягой, господин капитан.

.......................

Монстр, включивший механизм уничтожения миллионов, или рядовой бюрократ, ведавший железнодорожными перевозками, или "маленький еврей" - один их архитекторов государства Израиль, Адольф Эйхман не обманывался по поводу своей судьбы. Из протоколов ясно, что, когда рядом с его домом по его душу появились агенты Моссад, он не предпринял попыток скрыться. Кажется, он даже был рад, что все заканчивается. Но он ошибался - ничего не закончилось. Израильтяне ошибались тоже: они сожгли его труп и развеяли прах над морем, но не были удовлетворены смертью столь жалкого врага. И они не избавились от Эйхмана. Образ Эйхмана органично вошел во вселенский дискурс о виновности обывателя, на плечах которых прорастают общественные системы. (У Воннегута, между прочим, когда появляются правоверные граждане, почему-то всегда выкручивают лампочки в подъездах. Похоже на Булгакова, - не правда ли? - у того, когда появляются социалисты, пропадают тапочки.) И не избавятся до тех пор, пока мы будем продолжать себя чувствовать детьми XX века.