Среди множества разных народных обрядов, отчасти полностью забытых, отчасти сильно редуцированных в современном мире, похоронные даже в мегаполисах сохранили не только прежнюю актуальность и обязательность, но и - во многом - форму и "сценарий", хотя в городской культуре по понятным причинам они начисто утратили свой смысл.

Как-то кто-то из моих знакомых, далекий от традиционной культуры, увидев экспедиционную видеозапись с деревенских поминок, где непосредственно на могиле была устроена трапеза с пирогами и водкой, участники которой вполне жизнерадостно и даже весело разговаривали об отвлеченных проблемах, не забывая при этом выпивать и закусывать и не пытаясь изображать скорбь по давно умершем муже-отце-деде, воскликнул: "Какой ужас! Люди совершенно забыли, зачем пришли на кладбище, устроили пьянку!" У меня - человека, знакомого с поминальными традициями больше по экспедициям, чем по собственной жизни, такая реакция вызвала сильное недоумение, хотя по некотором размышлении я понял совершенно очевидную вещь: у человека, оторванного от какой-либо традиции, но усвоившего форму обряда, возникает потребность вложить в нее новый смысл и таким образом интерпретировать себе его необходимость. А между тем люди, снятые на видео, поступали вполне осмысленно и - в рамках традиционного мышления - правильно.

Чтобы понять это, необходимо рассматривать весь комплекс похоронно-поминальной обрядности в целом. Хороший пример правильного с точки зрения подачи материала описания погребальной традиции - новое издание, подготовленное этномузыковедами Академии музыки им. Гнесиных: Смоленский музыкально-этнографический сборник. Том 2. Похоронный обряд. Плачи и поминальные стихи. М., Индрик, 2003). Результат систематического исследования одного региона - Смоленской области - в течение многих лет, этот сборник представляет детальное и внимательное описание похоронно-поминальных обрядов на Смоленщине, а также тексты похоронных причитаний и духовных стихов, с нотами, комментариями и музыковедческим исследованием. Последовательное изложение верований, обрядов, примет, позволяет прояснить многое, что может вызвать недоумение непосвященного наблюдателя.

Прежде всего следует иметь в виду, что носитель традиционной культуры вовсе не боится смерти как таковой. Он ждет ее со спокойствием, сознанием необходимости и правильности ее, а иногда и с нетерпением. Для него смерть явление совершенно понятное, не несет тайны (а что будет потом?), не знаменует конца. Фольклорные представления о том свете, загробном мире, конечно, не содержат исчерпывающей картины, но достаточны, чтобы дать человеку спокойствие и уверенность в будущем. А жизнь - всего лишь этап. Причем, как бы она хороша ни была, она должна завершиться своевременно: человеку отмерен срок - век - который он должен изжить, но не должен пережить, поскольку век может как бы перетекать от одного человека (родственника) к другому: живешь больше положенного - значит другой не доживет своего. А это в свою очередь опасно для другого.

Страшна не смерть сама по себе, а "неправильная смерть", внезапная, насильственная или просто преждевременная - по той же причине: человек не изживает своего века - следовательно, его душа не может попасть на тот свет. Так получаются широко известные по различным народным верованиям "ходячие покойники". Они не могут спокойно отправиться на тот свет до истечения своего срока и поэтому стремятся продолжить земную жизнь так, как они вели ее до смерти. Это же опасно для их живых родственников, ибо покойники, общаясь с ними, забирают их жизненные силы, что ведет опять-таки к преждевременной смерти и, соответственно, к возникновению новых "ходячих покойников".

Похоронный обряд преследует 2 основные цели: во-первых, проводить покойника, сделать его путь в иной мир легким, беспрепятственным, обеспечить его в будущей жизни всем необходимым, что позволит избежать его "хождения", а во-вторых, обезопасить себя от возможного воздействия смерти ближнего. Дело в том, что смерть только в сказках и лубочных картинках персонифицируется, а в народной культуре в целом понимается, скорее, как явление нематериальное, но заразное. То есть прикосновение смерти к человеку оставляет на нем "отпечатки", поэтому все вещи, бывшие в контакте с покойником, несут в себе некоторый "заряд" смерти, способный передаться всем, кто прикоснется к ним. Поэтому все вещи, которые имели отношение к покойнику в момент его смерти и приготовления к погребению, особым образом уничтожаются: сжигаются, закапываются в землю (бывает, что и в могилу), выбрасываются в безлюдное место, например, в болото. Дом после похорон моется, лавка, на которой стоял гроб, выносится из дома и тоже обливается водой и т.д.

Все действия по приготовлению к похоронам совершаются чужими людьми, ибо родственники покойника наиболее подвержены смертельной опасности. Находятся, впрочем, люди, стремящиеся использовать это свойство смерти и предметов, несущих ее отпечаток. Так, например, мыло, которым обмывают покойника, нередко сохраняется и затем используется в магических целях: его можно использовать как для лечения болезней, например, разного рода нарывов и бородавок, так и для наведения порчи: и в том и в другом случае смерть как бы насылается на выбранный объект - вся разница именно в объекте (умерщвляется болезнь или сам человек).

Нарушение похоронного обряда может повредить "правильному" пути на тот свет. Смерть мыслится почти как географическое перемещение, переход в иное пространство, с одной стороны, весьма удаленное от места жительства, с другой же - непосредственно на кладбище. Такое противоречие совершенно очевидно: причитания, сопровождающие покойника в последний путь, описывают его как дальний и трудный:

Братец мой родный, братец мой приятный,
Куда ж эта ты так красива нарядився?
Ты в церквы к абединки?
А на вяселыя гуляньица?
Скажи-ка ж, мой братиц, хто-та тябе а нас атгыварива╒?
В дальнию дарожку, в дальнию нивзваротистыю?
А с тый дальний дарожки писемцы ня ходють и сами не приходють...(стр. 231).

В эту невзворотистую дорогу покойника нельзя проводить, но можно облегчить ее для него. Так объясняется, например, обычай складывать в гроб все отстриженные за жизнь человека ногти (их запрещено просто выбрасывать по мере отстригания), т.к. они пригодятся, когда по пути на тот свет придется взбираться на стеклянную гору. Обувь покойнику надевают попроще и поудобнее, чтобы легче было идти, дают в дорогу хлеб, носившим при жизни очки кладут их в гроб, инвалидов хоронят с протезами и т.д. Все это может пригодиться не только по пути, но и непосредственно на том свете, где умерший продолжает существовать, сохраняя все свои привычки и потребности. Если же не снабдить покойника всем необходимым, он будет возвращаться - во сне или наяву - и беспокоить живых, требуя восполнения недостающего. В этом случае требуемые предметы посылаются со следующим умершим: кладутся ему в гроб, чтобы тот передал "посылку".

И вместе с тем кладбище, совсем не удаленное от местопребывания живых, тоже понимается как обиталище покойников - не только погребенных тел, но и живых душ. Именно туда (хотя не только туда) ходят поминать усопших, там встречаются с ними, вешают на надгробия полотенца, чтобы родственники, умывшись утром, могли вытереть лицо, детям на могилы кладут игрушки. В день похорон не принято посещать - ходить на могилы к другим умершим, потому что их там нет - все они выходят встречать вновь прибывшего.

Вернемся к поминкам: поминают и на кладбище, и в доме или возле него. Обычно в течение года после смерти умерший родственник поминается индивидуально, а затем он переходит в разряд родителей, или предков, которых поминают всех вместе в определенные дни. В традиционном календаре есть множество дат, когда нужно поминать умерших. Поминки представляют собой не что иное, как кормление усопших, которые, как и живые, нуждаются в пище и питье. Даже обычная повседневная трапеза в известном смысле объединяет за столом не только живых, но и мертвых, незримо присутствующих рядом. Первую испеченную буханку хлеба, например, следовало, вынув из печи, разломить и положить на стол, чтобы паром от нее насытились предки. Сам процесс поедания пищи усопшими тоже понимается двояко: как поглощение пара невидимым покойником или как полноценное съедание угощения разного рода живыми существами, понимаемыми как воплощение души умершего родственника: собаками, птицами:

Сястрица моя родная,
Куда ж ты собралась, куда сорядилась?
Ти на улоньку, ти к обеденке?
В какую дорожку далекаю?
Теперь же я тебе нигде ня ╒вижу, нигде ня встречу.
Заросли ту же твои стежки, дорожки,
Которыми ты ходила ко мне в гостеньки.
Сястрица ты моя дорогая,
Прилетай жа ты ко мне хоть пташечкой.
Покукуй жа ты в моем садочку.
А я ж буду думать и знать это, что ты прилетела (стр. 241).

Этим объясняется традиция оставлять пищу на могилах.

Ту же роль посредников между живыми и мертвыми выполняют люди, чужие в данной семье, деревне, социуме. Имеются в виду образно понимаемые как посланцы с того света нищие, странники, просто прохожие, заезжие (например, участники фольклорных экспедиций), которых следует накормить, чтобы эта сытость передалась своим. Милостыня в традиционной культуре понимается именно как способ общения с умершими, возможность отправить им "передачу". Так что трапеза на могиле - нормальная и логичная форма общения с покойниками. Да и излишняя скорбь в процессе поминания не только не нужна, но вредна и опасна - вот в каком отношении: по покойнике, естественно, скорбеть следует, но в строго определенной форме. Для этой цели служат причитания, которые как бы провожают душу на тот свет (неслучайно в них зачастую описывается дорога туда) и нужны именно для этого. Они исполняются в строго определенное время (Как закапывають, нихто ня воить - стр. 72) и в весьма ограниченном количестве.

Чрезмерная скорбь, слезы, горе по покойном отягчают его путь и жизнь на том свете. Нередко отмечается даже, что слезы, пролитые о мертвом, попадают непосредственно к нему в постель/могилу, и ему там становится сыро. Кроме того, излишняя скорбь может вызвать жалость со стороны самого мертвеца и принудить его вернуться к живым родственникам опять-таки в качестве "ходячего покойника". Так что умеренное веселье на могиле во время поминок не только вполне естественно, но даже и необходимо. И чем больше съешь, тем сытнее будет поминаемому.