...Молю вас, бросьте тело мое в этой глуши, чтобы съели его звери и птицы, потому что грешило оно перед Богом много и недостойно Погребения. Если же этого не сделаете, тогда, выкопав яму глубокую на месте, на котором живем, со всяким бесчестием погребите меня. Бойтесь же слова, которое Арсений Великий завещал своим ученикам, говоря: на суде стану с вами, если кому-нибудь отдадите тело мое. Я стараюсь, насколько в моих силах, не быть сподобленным чести и славы века сего никакой - как в жизни этой, так и по смерти моей.

Нил Сорский

Праведникам часто не везет на мемуаристов: или праведники не слишком интересны на фоне неонового света поп-звезд, или мемуарист слишком благочестив и слишком сильно жаждет праведника прославить - от чего злоупотребляет елеем, сглаживая резкие черты, ретушируя, опуская якобы "неважные" живые подробности, в которых иногда - вся соль. К счастью, автор кратких биографических очерков про "трех праведников" и составитель рецензируемой книжки Сергей Бычков так не делает: там нет благочестивого стиля и нет стремления избегать "острых" моментов. (Возможно, наоборот, есть желание кое-что заострить.) По меньшей мере, двое из трех праведников вызывают неоднозначное (мягко говоря) отношение среди церковной публики, тем не менее, как к ним ни относись, они - настоящие праведники, хотя бы в лесковском смысле.

Это 3 священника: архимандрит Таврион Батозский, о.Сергий Желудков и о.Александр Мень. Составитель знал всех троих лично. Итак, небольшая книжка содержит три кратких биографических очерка плюс приложение к каждой биографии: документы. Последние, на мой вкус, подобраны довольно случайно: проповеди о.Тавриона - из архива составителя; заметки об общей исповеди - для священников - о.Сергия; небольшие тексты о.Александра, кажется, все опубликованные где-то еще. В заголовке заявлена претензия на рассказ "об основных Таинствах Православия" - если заявка и выполнена, то достаточно фрагментарно. Зато есть три жизнеописания, три судьбы, вплетенные в поток нашей драматичной истории, совсем свежей и не очень. Годы рождений героев, соответственно, 1898 - 1909 - 1935.

Погребсти тело мое самым скромным и дешевым порядком при посредстве "Бюро погребальных процессий", по самому низшему, последнему разряду... Ни о каких нарочитых церемониях и собраниях у бездыханного трупа моего не возвещать... На похоронах моих прошу никаких речей не говорить...

Н.Лесков

Из-за того, что судьбы праведников стоят рядом, под одной обложкой, легче различить общие черты этих трех людей:

• Все трое - очень цельные по своей судьбе, без крутых перегибов, все с молодости стремятся к одной цели.
• Все трое сознают неотложную необходимость нести Слово Божие окружающим - и все находят для него новые, нестандартные слова. О.Александр Мень: С чего начать? Разумеется, не с затертых "церковных" фраз, которые к тому же совершенно непонятны и чужды большинству собравшихся. Вообще, нужно приучиться говорить человеческим нормальным языком, а на отпевании - особенно. (199). Из рекомендаций о проповеди во время отпевания.
• Все преследуемы властями: лагерь (о.Таврион), лишение регистрации, означающее невозможность служить (о.Сергий), интенсивные допросы в КГБ накануне перестройки (о.Александр). (Так что это еще и иллюстрированная история гонений на Церковь.)
• Все в конфликтах с другими людьми внутри церкви (действующими не только по инспирации властей, но и по благочестию). Этот конфликт, который есть в биографии любого святого, как правило, тщательнее всего ретушируется в житиях. Потому он особенно интересен.

О.Таврион: в 50-е годы, отсидев в лагере, становится настоятелем Глинской пустыни - и поворачивает монастырь к миссионерству: трижды за Литургией проповедует, призывает паломников почти к ежедневному причащению. Братья жалуются на его "католический уклон" - и в 1958 о.Тавриона переводят. А в пустыньке под Ригой "он никогда не читал акафистов и не служил молебнов. Когда к нему обращались с подобными просьбами богомольцы... он буквально вскипал: "Ты на литургии была? Ты причащалась? К тебе Господь пришел? Какой еще нужен молебен?!" (46).

Кто положит меня под алтарем, да не узрит он алтаря Бога моего; не прилично смердящему трупу лежать на месте святом. Кто погребет меня в храме, да не узрит храма света; недостойному бесполезна слава пустая. Возьмите меня на плечи и бегите бегом со мной и бросьте как человека отверженного... Я обещал Богу быть погребенным между странниками; странник я, как и они; так положите меня, братия, у них.

Ефрем Сирин

"Смиренный еретик", о.Сергий Желудков, кажется, самый забытый из трех героев книжки. В 1960 году, при хрущевских гонениях, был не то чтобы запрещен в служении, но лишен справки о регистрации - что делало невозможным "работать" священником. Его идеи иногда радикальны и протестантообразны - но сам он кроток, он просто думает вслух, это скорее диалог. "Не могу жить без диалога". И он ведет этот диалог на интеллигентском языке - с диссидентами, атеистами. Вот тут. изданная переписка, вполне интернетный стиль; не сомневаюсь, что доживи он до нашего времени, был бы посетителем сетевых форумов Только не знаю, было бы у него чем оплатить Интернет. "Мне рассказывали, - пишет составитель, - забавный случай, когда работники КГБ лютой зимой приехали проверить своего "подопечного". И были потрясены - температура в доме почти не отличалась от уличной. Печь не топилась, поскольку у него не было денег на дрова. Свою нищенскую пенсию (60 рублей) он раздавал нуждающимся. Отец Сергий, одев на себя все что было можно, продолжал работать. Надо отдать должное чекистам - вечером была прислана машина дров" (101). О.Сергий, называвший гэбешников "драконами", говорил: "Везде есть хорошие люди. За некоторых из них я молюсь. Без них хуже было бы" (101).

А вот одно его интересное пророчество: "Представьте себе, рухнет коммунизм, и вот тогда скажут нашим епископам и священникам - идите на радио, телевидение, выступайте в прессе. Говорите! Представляете, что они понесут?!" (109-10)

Наконец, друг о.Сергия Желудкова о.Александр Мень достаточно хорошо известен и является предметом раздоров так же и после своей смерти. Наверное, потому очерк, ему посвященный, краток и формален.

Эти истории, истории праведников, возможно, никого ничему не учат. Даже думаю, что почитание их за "особых" людей часто есть просто психологическая защита для наших собственных компромиссов нравственного выбора: праведники - отдельно, честь им и хвала, а мы - тоже отдельно. Но такие кроткие герои намекают нам, что есть альтернатива, то есть что в любых условиях, при любом режиме человек может достойно жить - и достойно умирать.

...Как можно меньше хлопот с похоронами. Если Смерть случится в Москве или Ленинграде - совершить кремацию и отпеть заочно. Если похороны будут во Пскове, то очень прошу - пусть священник не вздумает говорить речь...

О.Сергий Желудков (111-12).