Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
"Жизнь моя прошла относительно бесцветно..."
Врангель Н.Е. Воспоминания: От крепостного права до большевиков. - М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 512 с. Тираж не указан. ISBN 5-86793-223-0

Дата публикации:  21 Июля 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Выпуская в свет восемьдесят лет назад книгу воспоминаний, Н.Врангель в кратком предисловии охарактеризовал свои писания так:

"В этих воспоминаниях не содержится никакого исторического урока. Они являются живым человеческим свидетельством и как таковые - интересны, поскольку отражают суть действительности, а не ее внешнюю сторону, как бывает с официальными документами, напоминающими сценические декорации. О себе я пытался говорить как можно меньше, но совершенно избежать этот скучный предмет невозможно, так как невозможно совершенно скрыть существование своего собственного "я"".

Впрочем, зная канву биографии мемуариста (да и судя по самим "Воспоминаниям"), в реальной действительности скромный автор вовсе не был человеком "незаметным" (даже в физическом отношении: Н.Врангель вскользь упоминает, что его рост составлял более двух метров). Происходил он из весьма знатного (известного с XII в.) русско-немецкого (точнее, шведского) рода - в котором за несколько веков одних только фельдмаршалов было пять штук, а генералов и не считали. Имел основания гордиться не только предками, но и "потомками": один из его сыновей, Николай, был известным искусствоведом, другой, Петр, - еще более известным генералом: это тот самый барон Врангель - последний командующий Белой армией в России (впрочем, о своих сыновьях автор "Воспоминаний" говорит довольно скупо).

Сам же Н.Врангель (1847-1923) воплощал тип крупного российского промышленника "послереформенной" волны. На рубеже XIX и XX вв., в свои пятьдесят с небольшим лет, он был одновременно председателем правлений Российского золотопромышленного общества и Амгунской золотопромышленной компании, директором Алтайского, Березовского, Ленского и Миасского золотопромышленных товариществ, возглавлял правления Электрического общества "Сила" и Спиртоочистительных заводов, занимался нефтедобычей... Кроме того, был известным коллекционером живописи. Художественного творчества тоже не чуждался: например, перевел в стихах "Фауста" Гете; в 1880-х годах написал две оригинальных пьесы - "Петр Федорович Басманов" и "Марина Мнишек": обе из Смутного времени. Последним делом жизни стали "Воспоминания" - писавшиеся в уже абсолютно "смутное" время, в начале 1920-х годов, когда Н.Врангелю было уже за семьдесят: с 1918 по 1923 гг. он, подхваченный волной эмиграции, скитался из страны в страну: Россия - Эстония - Финляндия - Германия - Сербия...

Воспоминания стали единственной отрадой, и автор неоднократно замечает, что пишет исключительно "от нечего делать":

"Жизнь моя прошла относительно бесцветно, и кроме моих личных радостей и огорчений, которые вряд ли могут кому-нибудь показаться интересными, вспоминать мне нечего. Но, скитаясь в изгнании, одинокий в большом мире и без занятий, я должен как-то проводить время - чернила же и бумага составляют доступную роскошь".

По признанию Н.Врангеля, издавать записки он не собирался: уговорил это сделать один из финских знакомых - и, кстати, первое (единственное прижизненное) издание было осуществлено в 1922 г. именно на финском языке (позже, в течение 1920-х годов, появятся русское, французское, американское, шведское издания).

Прежде всего, автор "Воспоминаний" - прекрасный стилист, так что читать книгу приятно просто со "вкусовой" точки зрения: культурный и умный человек в прекрасной, свободной манере, местами с юмором, местами с пафосом рассказывает о том, чему был свидетелем, и о тех, с кем встречался. Между прочим, основное содержание составляют отнюдь не "личные радости и огорчения". Перед читателем лентой проходит история России: с последних лет Николаевской эпохи (начало 1850-х годов) и до начала 1920-х. Причем воспоминания Н.Врангеля о событиях давних (относящихся к середине и второй половине XIX в.) читаются с большим интересом, нежели повествование о первых десятилетиях XX в. Может быть, причина в том, что о давно минувших и более "отстоявшихся" фактах и впечатлениях автор мог говорить, так сказать, sine ira et studio; а что касается всего совершившегося между русско-японской и гражданской войнами, то в условиях послереволюционного хаоса эти воспоминания были, видимо, чересчур жгучими, чтобы мемуарист был в состоянии выдерживать провозглашенную им "объективно-бесстрастную" манеру. В последней трети книги темп повествования убыстряется, "градус" его поднимается довольно ощутимо - и это, пожалуй, не идет на пользу делу.

Автор "Воспоминаний" не просто фиксирует факты; он склонен и к обобщениям - подчас весьма широким. Немало размышляет Н.Врангель о закономерностях российской истории (и размышления эти звучат вполне свежо). Не будучи "почвенником", он тем не менее резко отрицает положительное значение петровских реформ, ибо в ходе насильственной европеизации "между застывшей в своей неподвижности массой и ее руководящим верхним слоем образовалась пропасть, утерялась всякая связь. Верхушка общества оказалась на такой высоте, на которой она могла оставаться только постоянно балансируя, как акробат на трапеции. Прежний класс бояр, связанный с народом крепкими узами, превратился в новый служилый класс, для которого царь, источник их благополучия, значил все, народ же потерял всякое значение".

Н.Врангель смело "сопрягает" Петровскую эпоху со своим собственным временем. До середины XIX в., считает он, европейская культура в России по существу не складывалась:

"Шла только комедия насаждения, правда, порой столь талантливо разыгрываемая, что ее можно было принять за действительность. Но и в этом театральном представлении сам народ, т.е. девять десятых населения, не участвовал, и исполнялась она для собственного развлечения и для услаждения приглашенных европейских гостей".

Реальный прогресс, полагает автор, в истории России XVIII - начала XIX вв. отсутствовал в принципе: "Прогресс есть результат борьбы, направленной на установление равноправия посредством разрушения привилегий немногих. Такой борьбы в период от Петра до Александра II в России не было, в ней не образовался средний класс, буржуазия. <...> Настоящей борьбы за прогресс быть не могло, потому что необходимого условия движения к прогрессу - буржуазии - не существовало". Так что боярская Россия, с точки зрения Н.Врангеля, продолжала существовать практически до середины XIX в. - когда, в царствование Александра II, началось-таки формирование "среднего класса", хотя и в причудливо двойственном виде. Наряду с собственно "деловыми" людьми - новой буржуазией (к которой относится и сам автор "Воспоминаний", несмотря на глубоко дворянское происхождение) - формируется "интеллигенция" - "плод веками под спудом находившихся запросов, плод веками накопившегося невысказанного протеста и ненависти. У буржуазии была реальная цель. У интеллигенции конкретной цели не было, а только порыв к туманному, ей самой не совсем понятному, общему благу". В силу этого интеллигенция "примкнула не к мирной революции, начатой Царем-освободителем, а стала проповедовать революцию насильственную". Этот зловещий раскол и явился окончательным результатом петровских реформ.

Другая "трещина" в русской жизни, которую прослеживает Н.Врангель и которая на его глазах с годами все расширялась да расширялась, - это кризис российской монархии. Наиболее прогрессивным и дееспособным из "пережитых" им четырех царей он считает, конечно, Александра II, чей труд (по крайней мере, на первых порах, до первого покушения) без иронии называет "героическим": "Он, разрубив гордиев узел, многие столетия державший Россию в пленении, освободил 50 миллионов людей от рабства, дал земство, дал России суд скорый и справедливый вместо продажного и пристрастного, уничтожил пытки, ввел человеческий режим в армии - всего и не перечтешь". Однако реформаторские устремления оказались подавлены консерватизмом приближенных, которые стали эксплуатировать страх Александра II перед новыми покушениями: "На реформы была поставлена точка, и начался период, когда все начинания и все помыслы были направлены лишь на сохранение монархии. <...> И чем более этому самодержавию под напором исторической эволюции грозило падение, тем сильнее становился правительственный произвол, тем менее начали считаться с законами".

Последующие же царствования, по мнению Н.Врангеля, представляли собой уже прямой путь к гибели. Из всех самодержцев XIX в. едва ли не самая большая вина за революцию возлагается на Александра III:

"Ни в характере, ни во внешности между Александром III и его идолом Николаем I не было ничего общего. Николай Павлович был поразительно красивым и выглядел всегда царственно. <...> Александр III тоже поражал своей внешностью, но совсем не царственностью осанки и красотой. Он поражал воображение своей громадностью. Власть он воспринимал не как священную обязанность с вытекающей из нее ответственностью, но как данную ему лично привилегию, которая позволяла, не размышляя, следовать своим капризам. <...> Он был таким бесцветным, что, несмотря на интерес русских людей ко всему, связанному с царской властью, в нем не было даже предмета для шуток. <...> Даже в самых консервативных кругах характер правления Александра III и его правительство поколебали уверенность в разумности и необходимости самодержавия. Если уважение к самодержавию уже исчезло до революции (пусть в принципе многие все еще верили в него и продолжают верить), больше всех виноват в этом Александр III. <...> Гниение традиций, которые до тех пор поддерживали нравственный статус и человеческие ценности, началось. Наступила эпоха прославления личной наживы. Семена, давшие всходы четверть века спустя, были посеяны именно тогда".

Вспомним, что это пишет крупный русский буржуа - для которого, по идее, "личная нажива" должна была бы играть не последнюю роль; однако врожденный дух аристократизма мешает принять "новые" ценности в их "опрощенно"-бесчеловечном виде.

Торжество "буржуазного" духа особенно заметно в Петербурге - куда Н.Врангель приезжает в 1890-х годах после многолетнего пребывания в различных городах России (Харьков, Ростов-на-Дону, Одесса и др.):

"Атмосфера, дух города за эту четверть века изменились до неузнаваемости. Прежде между людьми одного круга, одних привычек и воспитания было что-то общее, какая-то неуловимая связь. Теперь каждый был поглощен своими личными интересами, интересовался исключительно одним своим "я". Людей уже ценили не за их качества, а поскольку они могли быть полезны".

Начинается эпоха Николая II - которому и подавно не достается ни одного доброго слова; сравнивая последнего императора опять-таки с Николаем I, Н.Врангель делает ехидный вывод: "Царь был только Николай Второй, а не второй Николай".

Но, помимо собственно автобиографического сюжета и философических рассуждений, немалый интерес в книге представляют зарисовки-миниатюры на разные темы (иногда приближающиеся к жанру максимы, иногда - анекдота). Вот, допустим, практический (и вполне актуальный) совет "деловому человеку":

"Если вам не повезет в жизни и вам придется работать на благо империи, если по складу своего характера вы не очень любите развлечения, потому что природа не наградила вас великолепным здоровьем, и если вы к тому же совсем не склонны к грубым чувственным наслаждениям, то тогда первое, что вы должны сделать, это обзавестись хорошим специалистом по питью. Опытный специалист по питью - это большая редкость и потому представляет собой настоящую ценность. Он должен быть способен пить сколько нужно, есть, когда того желают интенданты, дружить с кем нужно, ходить в такого рода заведения, куда люди, ценящие свое положение, никогда не заглядывают, давать взятки умело и тактично и никогда не уставать. Он должен быть способен функционировать таким образом хоть десять дней подряд, не утомляясь или, по крайней мере, скрывая свое утомление".

А вот исторический анекдот. Служа в конце 1890-х годов в одесском Обществе пароходства и торговли, Н.Врангель, который старался не вмешиваться в дела капитанов и их помощников, лишь однажды, по его словам, был вынужден отступить от своего принципа:

"Как-то раз один из помощников капитана небольшой шхуны повел себя так бестактно и грубо, что в порту начались волнения и дело чуть не кончилось погромом. Я вмешался, немедленно сместил его и отправил в Одессу простым пассажиров за его собственный счет. Наши прогрессивные круги позже произносили имя этого сумасшедшего помощника капитана с громадным уважением. Это был лейтенант Шмидт".

Или, допустим, острый (и по-своему вполне близкий современному читателю) коллективный портрет Первой Государственной думы:

"Многие депутаты явились демонстративно одетыми в затрапезные платья, вели себя вызывающе, на поклон Государя не ответили. <...> Я видел их, когда они съезжались к Таврическому дворцу. Какая смесь одежд и лиц! Поляки в кунтушах, восточные халаты и чалмы, священники, каких в городах не видать, дерзкие, развязные волостные писаря из разночинцев, сельские учителя, самоуверенные интеллигенты, крестьяне, удивленные сами видеть себя в роли законодателей, знакомые всему Петербургу общественные деятели-краснобаи. И при виде этих "лучших людей" невольно сомнение закрадывалось в душу".

Одним словом, "Воспоминания" Н.Врангеля дают темы и сюжеты на самые разнообразные вкусы.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Александр Люсый, "Я памятник воздвиг себе иной..." /18.07/
Всеволод Некрасов. Живу вижу. М.: Крокин галерея, 2003.
Александр Уланов, Хроники объявленной смерти /10.07/
Андрей Крусанов. Русский авангард: 1907 - 1932 (исторический обзор). В 3 т. Том 2. Футуристическая революция (1917 - 1922). М.: НЛО, 2003.
Дарья Маркова, Мой зоркий, профессиональный /09.07/
Юрий Минералов. История русской литературы. 90-е годы ХХ века. Учебное пособие для вузов. - М., Гуманитарный издательский центр "Владос", 2002.
Ревекка Фрумкина, Там, где кончается документ... /07.07/
Советская жизнь. 1945-1953. Составители Е.Ю. Зубкова, Л.П.Кошелева, Г.А.Кузнецова и др. М..РОССПЭН, 2003.
Михаил Эдельштейн, Какое, милые, у нас десятилетье на дворе? /04.07/
Андрей Немзер. Замечательное десятилетие русской литературы. - М., "Захаров", 2003.
предыдущая в начало следующая
Геннадий Серышев
Геннадий
СЕРЫШЕВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru