Чем дольше существует человечество, тем яснее становится, что важнейшие из окружающих нас вещей, будь то язык, рынок, деньги, нравы, - возникли вовсе не в результате чьей-либо целенаправленной деятельности. Более того, самый факт их существования и функционирования оказывается в руках людей, большинство из которых отнюдь не руководствуются желанием все это сберечь. "При том, что наша цивилизация - это результат накопления индивидуальных знаний, - пишет не нуждающийся в особых представлениях либеральный мыслитель Фридрих Август Хайек (1899-1992) в написанной полвека назад, но не так уж и опоздавшей к российскому читателю книге "Контрреволюция науки. Этюды о злоупотреблениях разумом", - она есть следствие не сознательного, явного соединения всех этих знаний в каком-то отдельном уме, а воплощения их в символах, которые мы используем, не понимая, в привычках и институтах, в орудиях и понятиях, так что человек, живущий в обществе, имеет постоянную возможность извлекать выгоду из совокупного знания, хотя ни сам он, ни кто-либо другой не обладает этим знанием во всей полноте. Многими из своих величайших достижений человек обязан не сознательным усилиям многих, а процессу, в котором индивидуум играет не вполне постижимую для самого себя роль". Таким образом, задачей социальных наук является не объяснение сознательных действий (если бы все можно было бы объяснить планированием, то из теоретических наук достаточно было бы психологии), а упорядочение типов таковых действий и их результатов, никем в действительности не планировавшихся.

Что касается отчета о своей собственной интеллектуальной роли - уже в конце книги, которую по жанру можно определить как идеологическое расследование, Хайек пишет о двух философских линиях: либерализм возник благодаря идеям Юма, Вольтера, Адама Смита и Канта, а тоталитаризм вышел из идей Гегеля, Конта, Фейербаха и Маркса. Помещая себя в контекст первой из этих линий и оставив в покое Маркса с Фейербахом, он сосредотачивает особое внимание на одном оригинале из второй плеяды. Этот оригинал не проявил особой оригинальности и глубины мышления, но все же парадоксальным образом породил мощное общественное движение: "Реальной силой, которая решительно повлияла на европейскую мысль, был сенсимонизм, а не сам Сен-Симон".

Вводя в свое исследование некий минимум психологии, Хайек вспоминает сравнительно недавно установленные факты биографии графа Анри де Сен-Симона, в первые двадцать лет жизни типичного искателя приключений, хотя и при этом выделявшегося энергией и размахом. Офицером воевал с Лафайетом в Америке и предлагал проект канала через Панамский перешеек. Во время революции в Париже отрекся от титула и вел себя как самый отчаянный санкюлот, но вскоре предпочел стать баловнем инфляции, попутно то делая попытку продать свинец с крыши собора Парижской Богоматери, то выпуская "республиканские" игральные карты со Свободой и Гениями вместо ненавистных Королей и Дам. После некоторых колебаний между финансовыми спекуляциями и метафизическими с тюремным заключением посередине он все же останавливается на философии, занятия которой предпочитал проводить в форме застольных бесед. Но в итоге пришел к выводу, что истинным переустроителям общества - физиологам "необходимо изгнать из своей среды философов, моралистов и метафизиков, так же как астрономы изгнали астрологов, а химики - алхимиков".

Воссоздавая атмосферу последовательной интеллектуальной измены, Хайек касается вряд ли кем-то забытых классических "трех источников и трех составных частей". Он считает нужным пояснить, что либерализм Французской революции опирался не на выработанное Адамом Смитом понимание рыночного механизма, а скорее на предшествующее естественное право в прагматической интерпретации по типу общественного договора Руссо.

"В результате во Франции переход от прежних рационалистических взглядов, согласно которым общество представляет собой сознательное творение человека, к новым, помогающим реконструировать его на научных принципах, был осуществлен, минуя ту стадию, когда действие спонтанных сил общества получает широкое понимание".

Отсюда симптоматичный революционный культ Разума - не только следствие сложившегося в результате побед науки и техники нового образа мыслей, но и их причина, в свою очередь порождающая и новое отношение к социальным проблемам. Все же социализм (в терминологии Хайека - без определения "утопический") не стал прямым потомком Французской революции, а вырос из торжества последующего рационализма. "Как и бывает в подобных случаях, в заблуждение впали не великие люди, а лишь второе или третье поколение учеников, положивших начало злоупотреблению идеями своих наставников и распространению этих идей на те области, на которые они не были рассчитаны". Конкретнее (и, в частности, ближе к вопросу о перспективах современной школьной реформы) - понадобилось несколько лет после прекращения преподавания в школах античных языков и превращения литературы, грамматики и истории во второстепенные предметы, чтобы впервые выросло целое поколение специалистов с отсутствием понимания общественных процессов (формой передачи которого и была литература). Выдвинувшаяся на первый план Высшая инженерная школа, к которой в течение трех лет оказался причастен Сен-Симон в странном статусе ученика-мецената, создала самый тип современного инженера с его пристрастием ко всему искусственному и неприятием всего, что не сконструировано. Любовь к организованности тут потеснила революционное рвение. Уверенность в знании самого лучшего и точного решения любого политического, религиозного или социального вопроса позволяла "браться за создание религии так, как будто для этого годилось даваемое школой умение строить мосты и дороги".

Книга Сен-Симона "Введение к научным трудам XIX века" (1807-1808) с выраженным в ней стремлением "положить конец этой революции" с помощью сознательной реорганизации общества, по мнению Хайека, стала первым и самым важным документом "контрреволюции науки". "Это и есть начало как современного позитивизма, так и современного социализма, о которых определенно можно сказать, что они начались как реакционные и авторитарные движения". Но становление сенсимонизма началось с написанной в соавторстве с будущим главой школы в исторической науке Огюстеном Тьери работе "О реорганизации европейского общества" (1814) - первой в веренице подписанных его именем книг, отмеченных, вопреки предыдущим, стройностью изложения, а порою и хорошим языком. У Хайека не укладывается в голове, почему окружающие Сен-Симона молодые люди, превосходя его по интеллекту, годами исполняли при нем роль литературных "негров". Одним из таковых долгое время был Огюст Конт.

"Попытки точно определить, что из написанного за семь лет сотрудничества принадлежит Сен-Симону, а что - Конту, бесполезны, в частности, и потому, что, вероятнее всего, в беседе Сен-Симон расшевеливал и воодушевлял гораздо сильнее, чем это удавалось ему на бумаге".

Отныне социализм развивался творческими парами (и различные внутренние "измены" лишь оттеняли этот принцип). Сен-Симон и Конт, куда менее ценимый Хайеком, но более популярный в России Фурье (полагавший, что только такая пара, как мужчина и женщина, является истинным социальным индивидуумом) и Виктор Консидеран, Маркс и Энгельс (читатель волен продолжить список).

Контовский культ социальности привел к аналогичному гегельянскому перевороту с ног на голову - понятие "человек" стало выглядеть куда большей абстракцией, чем понятие "общество". Социология Конта, представляющая "общества" как реальные организмы, побуждала его последователей интерпретировать социальные феномены не специфическим научно-социальным, а природоведчески-атомистическим образом. Эти взгляды стали весьма популярными. Самого Наполеона III называли "Сен-Симоном на коне". Социальная политика Бисмарка была во многом заимствована у Лассаля, т.е., через Луи Блана, у того же Сен-Симона. Основным итогом деятельности основателей "научного социализма" (термин К.Грюна) стало придание континентальному капитализму его особенной формы.

"Так называемый монополистический, или финансовый, капитализм, выросший из тесной связи между банковской системой и промышленностью (когда банки, владея контрольными пакетами акций в фирмах, составляют из этих фирм промышленные концерны), быстрое развитие акционерных предприятий и крупных железнодорожных синдикатов - все это в значительной степени порождение сенсимонизма".

Сенсимонисты проявили себя в основании компании Суэцкого канала и строительстве многих железных дорог во Франции и за ее пределами. Авторитарный же идеологический остаток по установлению окончательного состояния человечества через посредничество Маркса (для которого главным из "трех источников" оказался именно французский социализм, а не Гегель), как известно, отправился на реализацию в Россию.