Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Апология носа
Ароматы и запахи в культуре. - М.: Новое Литературное Обозрение, 2003. - Тираж 5000. ISBN 5-86793-245-1. Кн. 1. 608 с. ISBN 5-86793-240-0; Кн. 2. 664 с. ISBN 5-86793-241-9

Дата публикации:  31 Октября 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Помните, как герой Аркадия Райкина высказывался об очередной знакомой даме (фигуристой и ученой в высшей степени): "Вот такая толстая... диссертация. И тема интересная: что-то там в носу". Тридцать лет все смеялись - но кто бы мог подумать, что явится книга, к которой эти слова применимы на сто процентов и без всякой иронии! Правда, это не диссертация, а антология; но зато уж толста! чуть ли не 1300 страниц. И на каждой - про то, что в носу; точнее, про то, что извне залетает и оседает. Кстати - чтобы сразу уж расставить все веснушки по местам: то, что попадает в нос и им обоняется, на специальном языке именуется "ольфакторным посланием".

Ну, что может навскидку вспомнить благоухающий одеколоном "Шипр" хилый ольфакторный адресат, получив в руки два тома с грифом "Культура повседневности"? Ясное дело, Пруста; застрявший еще с лекций по зарубежной литературе запах чего-то лимонного - то ли печенья, то ли кекса, то ли пирога (но не водки, это я точно помню), который оборачивает память вспять и возвращает время, потраченное на поедание. "Эффект Пруста" - это такая обонятельная классика, что впору перефразировать поэта Батюшкова: "О память носа! ты сильней Рассудка памяти печальной..." Само собой, вспомнилась и повесть Гоголя о временно утраченном ольфакторном орудии; а под ее влиянием призадумался над "эффектом Буратино" - насчет распространенной способности совать нос везде, куда не просят (но по зрелом размышлении понял, что нос тут выступает все же в иной функции).

Да! а Зюскинд-то "парфюмерный"! Помните, как на кокетливом изгибе перестройки прогремел (или проблагоухал, что ли?) его роман? О нем авторы сборника поминают неоднократно; как поясняет автор "Пяти писем о запахе" А.Левинсон, успех "Парфюмера" был обусловлен тем, что "энергетику зоны ближнего ольфакторного контакта (в данном случае - сексуального) он вообразительно распространил на гораздо более широкую зону городского сообщества. Запахи, которыми повелительно управляется взаимодействие в диаде, его герой сумел употребить для командования множеством людей в масштабах городского пространства".

Впрочем, большинство читателей, вероятно, не подозревают (и автор этих строк знал лишь понаслышке), что еще сто с лишним лет назад у "Парфюмера" был славный предшественник: роман Ж.-К. Гюисманса "Наоборот" (эффектная глава из него включена в состав антологии). Его герой по имени Дез Эссент (по-русски - то ли просто "Ароматов", то ли, с философским уклоном, "Основин": эссенция - это ведь "основа", "сущность") очарован царством запахов столь же безысходно, как зюскиндовский Гренуй (сиречь "Лягушкин"). Но Ароматов, в отличие от Лягушкина, - отнюдь не мрачный сенсуальный маньяк, он подлинный поэт, тонкий эстет и композитор; и Гюисманс весьма искусно описывает его ощущения, переживания и экзерсисы.

Попытки подвести под самый нос теоретическую базу делались уже давно, и отрывки из соответствующих высокоученых сочинений в антологии тоже представлены. Вот, если угодно, Иммануил Кант:

"Какое внешнее чувство самое неблагодарное, без которого, как нам кажется, легче всего обойтись? - Обоняние. Не стоит культивировать или тем более изощрять его ради наслаждений: ведь предметов, возбуждающих (особенно в густонаселенных местностях) отвращение, больше, чем предметов, доставляющих удовольствие; и наслаждение, испытываемое через это чувство, всегда бывает лишь мимолетным и преходящим. - Но это чувство имеет немаловажное значение как негативное условие хорошего самочувствия, предостерегающее нас от того, чтобы вдыхать вредный воздух (угар, дурной запах болота и падали) и употреблять в пищу гнилые продукты".

Одним словом, нос нужен главным образом для того, чтобы подать тревогу, - а больше никакой от него пользы, один насморк. Впрочем, Канту еще черт знает когда за завтраком говорили: "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали!"

Одна из наиболее обстоятельных работ, составивших сборник, - статья В.Гулимовой "Пять носов" человека и 2500-летняя история их изучения". Начинается она прямо "по-райкински": "Что же там, в носу?" А далее речь, естественно, идет о физиологии обоняния и об анатомии соответствующих органов. Органов этих, между прочим, целых пять (даже если нос маленький, а мозг небольшой) - причем далеко не все с ними понятно, несмотря на двухсполовинойтысячелетние копания-ковыряния (исторический экскурс в статье чрезвычайно интересен). Допустим, еще лет двести назад известный французский хирург Г.Дюпон, вводя в вену собаки пахучие вещества, обнаружил, что собака после этого начинала отчего-то принюхиваться - хотя запаха как такового не было; в 1920-х годах эксперимент был повторен на людях - с тем же результатом. Объяснить причину явления (получившего название "гематогенного обоняния") пока никому не удалось. Как никто еще не додумался, почему левая ноздря различает незнакомые запахи лучше, чем правая, - хотя на знакомые запахи обе дырочки реагируют одинаково (это экспериментально установлено). К тому же обонятельные органы, оказывается, есть не только у развитых особей - нюхать они начинают уже в тот период биографии, когда назвать их "особями" язык не поворачивается: похоже, что именно по запаху ориентируются сперматозоиды. И хитрые ученые уже работают над тем, чтобы "отбить" у них обоняние, когда оно может только навредить делу, - чтоб не лезли куда не просят (вот, кстати, и "эффект Буратино" пригодился).

Одним словом, несмотря на загадки (ведь даже четко классифицировать запахи пока еще никому не удалось), перспективы открываются самые головокружительные, хотя, как водится, непонятно - светлые или темные:

"Неожиданно оказалось, что на запахе может быть основана суперреклама, которая незаметно для вашего сознания заставляет вас приобретать навязываемый продукт. Запахи могут использоваться в медицине: в терапии онкологических больных и для облегчения родов, как успокаивающие и тонизирующие средства, для улучшения памяти и внимания, коррекции психосексуальных расстройств, не говоря уже о регуляции менструальных циклов и прерывании беременности без лекарств и абортов. Парфюмеры пытаются применить новые сочетания пахучих веществ для изготовления духов, вызывающих непреодолимое влечение к их носителю или создающих определенное настроение. Ароматотерапия и вовсе делает ароматы неотъемлемой составляющей вашей жизни <...> Бизнесмены настойчиво требуют от ученых составлять ароматные смеси, которые могли бы влиять на представителей конкурирующей фирмы во время деловых переговоров..."

И чем утонченнее способы анализа, обработки и, соответственно, синтеза информации, тем активнее включаются в дело наиболее трудноуловимые ее носители; и спастись от них можно только в противогазе.

Но не физиологией единой жив человек. Запахи и ароматы предстают в книге как феномен междисциплинарный. Как это часто бывает, взаимопересечение плоскостей восприятия дает прекрасный "стереоскопический" эффект; движение от темы к теме чрезвычайно увлекательно. Составитель книги О.Вайнштейн пишет:

"Грамматике ароматов меньше повезло в плане интердисциплинарной рефлексии, но ее законы исполнены смысла: сейчас все больше входит в моду изучение истории запахов как особой части культуры. <...> Фактически перед гуманитариями - историками, литературоведами, культурологами - открывается новая дисциплина: назовем ее "историческая ароматика" или "грамматика ароматов". Это и необозримое (точнее "незанюханное"!) поле материалов, и новое пространство для размышления".

Яркий пример интересного сочетания естественнонаучного и культурологического подходов - статья А.Ле Герер "Ароматы Версаля в XVII-XVIII вв.". Автор, например, поясняет, что употребление духов в галантную эпоху Людовика XIV и в более поздние времена имело отнюдь не такую функцию, как, например, сегодня. Во-первых, по свидетельству современников, даже в середине XVIII в. королевский дворец во Франции еще был наполнен чудовищной вонью (отхожих мест там не существовало), так что ароматический "барьер" должен был элементарно защищать чувствительные аристократические носы. Но еще важнее другое. Массированное употребление духов объяснялось принципиально иной гигиенической установкой: тогдашние европейские медики считали воду как средство мытья если не смерто-, то безусловно вредоносной (поэтому, например, единственный ритуал, которому следовал Король-Солнце, - это омовение рук винным спиртом). Тенденция восходила к XIV в.: после пандемии чумы врачи стали настоятельно советовать всем не мыть руки (а тем более тело) горячей водой (да и холодной тоже), полагая, что такое мытье ослабляет организм, открывая поры воздействию зараженного воздуха. Ароматические же вещества, как тогда считали, увеличивают естественные защитные силы организма. А когда с начала XIX в. представления о гигиене стали меняться, на первый план все явственнее стала выходить культурно-семиотическая функция парфюмов.

Насколько можно судить по антологии, весьма авторитетным исследованием на "ольфакторную" тему является книга А.Корбена "Миазм и нарцисс"; в сборнике опубликовано несколько глав из нее - но было бы очень неплохо, если бы кто-нибудь взял на себя труд издать эту книгу целиком. Автор, в частности, показывает, как в домашнем быту буржуазной эпохи складывается новое управление запахами: "Запреты делают многое недоступным для зрения, и в связи с этим неожиданное значение приобретает обоняние. "Воздух, окружающий женщину", становится неуловимо важным и волнующим элементом ее sex appeal'а". В это же время начинается история современной парфюмерии: с середины XIX в. на сцену выходит принципиально новая фигура - парфюмер-композитор (именно этот образ и закрепит Гюисманс в своем романе "Наоборот").

Статья О.Вайнштейн "Историческая ароматика: одеколон и пачули" как бы продолжает экскурс Корбена - однако не столько в антропологически-культурологическом плане, сколько с уклоном в собственно парфюмерию. Тут тебе и история пачулей, и рассказ про "Кельнскую воду" (т.е. одеколон) - и вообще про тот радикальный "сдвиг в смысловой символике парфюмерии", который совершился в революционную эпоху 1830-х годов. Кстати, с наступлением эпохи "буржуазной стыдливости" окончился и ольфакторный "унисекс": произошло размежевание парфюмерных ароматов на "женские" и "мужские"; элемент гендерной неопределенности вновь проявится лишь к концу XIX в., в эпоху утонченного декаданса. Правда, на фоне "усредненной" нормы середины века существовало и такое явление как "парфюмерный дендизм" - своеобразный эстетизм в ольфакторной сфере: денди стали культивировать занятия парфюмерией как особую разновидность эстетского досуга. Венцом этого явления можно считать не осуществившуюся в 1893 г. постановку уайльдовской "Саломеи" (с Сарой Бернар в главной роли), в которой все строилось на запахах: "Представление было задумано как синкретическое зрелище, где место музыки занимали ароматы".

Вообще, интересной информации в книге - море. Вот хотя бы знаменитые советские духи "Красная Москва": их аромат, как выяснилось, составлен еще в 1913 г. знаменитым парфюмером Генрихом Брокаром, работавшим тогда в России; и духи эти назывались "Любимый букет императрицы" и были выпущены всего-навсего к 300-летию дома Романовых. Вот тебе и "Красная Москва"! Или - целый раздел "Запахи в русской культуре": тут статья Г.Кабаковой про "запах смерти" (то есть "ольфакторные послания" с того света) в традиционной культуре, работа Е.Дмитриевой про запахи русской дворянской усадьбы, исследование К.Богданова (жутковатое, но интересное) "Тлетворный дух" - про мотив трупного запаха в произведениях русской литературы, и эссе О.Кушлиной "От слова к запаху: русская литература, прочитанная носом" (почему бы и нет? кому что нравится), и еще многие тексты. Разумеется, целый раздел посвящен парфюмерии как таковой - в профессиональном аспекте. Наконец, имеется и немалое число рецензий - как на художественные произведения (вроде все того же "Парфюмера"), так и на монографии и сборники, связанные с "ольфакторной" тематикой. Одна из таких книг - вышедшая лет 25 назад "История дерьма", прикол какого-то француза; очень жизненно, не правда ли?


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв ( )


Предыдущие публикации:
Илья Овчинников, Хачатурян, друг Хемингуэя и Че Гевары /30.10/
Арам Хачатурян. Жизнь и творчество. Автор-составитель Д.А.Арутюнов. - М.: СЛОВО/SLOVO, 2003.
Лада Бакал, Коррида для священной коровы /29.10/
Поссе А. Долгие сумерки путника: Роман / Пер. с исп. Е.Лысенко - М.: Иностранка: Б.С.Г.-Пресс, 2003.
Роман Ганжа, Адаптация /28.10/
Ницше и современная западная мысль: Сб. статей / Под ред. В.Каплуна. СПб., М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Летний сад, 2003.
Александр Люсый, Метафизика социал-непреднамеренности /27.10/
Хайек Ф.А. фон. Контрреволюция науки. Этюды о злоупотреблениях разумом / Пер. с англ. Е.Николаенко. - М.: ОГИ, 2003.
Ян Левченко, Застывшая магма революции /24.10/
Касториадис Корнелиус. "Воображаемое установление общества" (1975) / Пер с фр. Г.Волкова, С.Офертас. - М.: Гнозис, Логос, 2003.
предыдущая в начало следующая
Иван Григорьев
Иван
ГРИГОРЬЕВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru