Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Инквизиция добралась до презервативов: методы "нового атеизма"
Бейджент М., Ли. Р. Инквизиция. М.: изд-во "Эксмо", 2003. - 352 с., ил. Тираж 5000. Перевод с англ. А.Озерова. ISBN 5-699-02271-6

Дата публикации:  7 Ноября 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Совсем еще недавно, каких-нибудь 15 лет назад, советский человек существовал в пространстве псевдокультуры, основанием для которой служила фальсифицированная история. Но еще до того, как реальность подменили историей, сооруженной в недрах Министерства правды, на поверхности общественной жизни появлялось множество подметных текстов, в которых извращенно представлялся человек и его насущные цели. Коммунистической эпохе предшествовали идеологические конструкции революционных демократов, народовольческие листки, марксистские методички, ставящие в центр мироздания месть и топор. Тоталитарной унификации сознания обязательно предшествует многообразие спекуляций в интеллектуальной и политической сферах, разнузданность и скандал. Феликс Дзержинский приходит только после Петра Верховенского.

На обложке и в аннотации "Инквизиции" обещано проанализировать "огромный фактографический материал", представить читателю "новое объяснение" одного из самых страшных проявлений идейной нетерпимости - инквизиции, а также показать ее присутствие "в политике сегодняшнего дня". Однако того, кто купился на рекламу, ждет разочарование. И дело не в том, что издание не содержит ни одной библиографической ссылки на источники. В конце концов, настоящие ученые-историки (а таковыми именуют своих английских авторов издатели) способны воссоздать достоверную картину реальности без всякого вспомогательного аппарата. Классический пример: монография Ж.Лефевра о "великом страхе" и французской революции, не имеющая справочно-библиографического сопровождения1. Или иллюстрация с другого - научно-популярного - конца: книжка Ж.Дюби о средневековой Европе2. Она также - без отсылок к авторитетам - создает широкую и корректную панораму мировоззренческих представлений далекого прошлого; авторский текст насыщен фактографией и опирается на подлинное знание предмета.

В нашем же случае мы имеем противоположную тенденцию: все - от цитат без указания авторов до набора имен авторитетных ученых, взятых в отрыве от своих научных концепций, - направлено на шельмование Церкви и пропаганду "нового атеизма". Тенденция здесь главенствует. Манипулируя общеизвестными фактами, бравые англичане выстраивают нужную идеологическую установку: человечеству необходимо освободиться от пережитков прошлого. Оно должно... Но о том, кому и что оно должно, несколько позже.

В мире после Освенцима и ГУЛАГа тема насилия требует от тех, кто ее касается, особой ответственности. В утилитарно идеологических целях шельмовать насильников? Это чревато возрождением той же нетерпимости и того же насилия. Вместо разбора проблемы (инквизиция) подсовывать читателю лозунг (ату ее, реакционную инквизиторскую Церковь), - значит быть заинтересованным не в просвещении общества, а в возбуждении низменных инстинктов. После "небольшой интеллектуальной революции"3, совершенной в исторической науке Марком Блоком и "школой Анналов", изображать Средневековье средоточием "невежества", а Церковь - бастионом "темных сил" реакции есть нонсенс.

Но наши авторы - бывалые ребята Майкл и Риччи - обходят эти рифы, порожденные духом научной корректности и ответственности, с ловкостью опытных политработников. Для затравки они вежливо утверждают: "Нельзя позволять себе исходить в своих суждениях о прошлом из критериев современной политкорректности. Если мы станем так делать, все наше прошлое будет сочтено легковесным..."4 "Инквизицию нельзя равнять с Церковью в целом. И даже во времена самых лютых своих бесчинств инквизиция была вынуждена мириться с другими, более человечными ликами Церкви... Не должны мы забывать и той созидательной энергии, которую пробуждала Церковь..."5

Но, расквитавшись с необходимостью считаться с правдой фактов, авторы на широко поставленный вопрос: "Если инквизицию... можно равнять с дьяволом, то в какой мере это можно распространять на Церковь?" дают однозначный ответ: Церковь и инквизиция - синонимы. Более того, они утверждают: перелицованная инквизиция "действует сегодня"6. Любое лыко ставится здесь в строку, католичество (читай: любая религия и церковность) обвиняется во всех тяжких грехах на каждой из более чем трехсот страниц. В конце концов, упершись в бесспорное умаление Церкви в секулярном мире, ребята не лезут за обвинением в карман, интуитивно следуя теории "презумпции виновности", открытой виртуозным Вышинским. Если сейчас нет института инквизиции, то в духовном смысле, конечно, великий инквизитор никуда не делся. И "теперь он принимается наказывать... изнутри, действуя внутри сознания людей с помощью методов, близких методам вуду. По сути, дух папства стремится "овладеть" верующими. Лишенная мирского господства, Церковь пытается... установить для себя новое владение... внутри уязвимых границ души католика"7.

Но даже подобная казуистическая логика обвинения еще не дает представления о степени нелепости и извращенности авторской концепции. Собственно, описанию исторической инквизиции посвящена всего лишь часть книги; начиная с десятой главы (всего их шестнадцать) заявленная тема присутствует чисто символически. В кучу валятся все недостатки европейского общества, трактуемые как следствия инквизиции. Со всеми достижениями прогресса Церковь находится во вражде. Найдены рукописи Мертвого моря? Так знайте, в результате иезуитских действий папского престола научные результаты исследования находки подменены. И т.д., и т.п. Авторская софистика направлена на то, чтобы идеологическая трактовка Церкви как "врага человечества" была воспринята не как политическое обвинение (так можно самим попасть в списки недругов "свободы"), а как доказанный и неопровержимый факт.

Бейджент и Ли выстраивают такую линию обвинений христианства. Церковь всегда преследовала инакомыслие, она организовывала крестовые походы на иноверных. Преследовала еретиков. Учредила инквизицию с ее пыточным застенком. Ее женоненавистничество привело к тому, что почти по всей Европе сжигали ведьм на кострах. А когда огонь преследований зачах, когда религиозность стала частным делом, в век прогресса и разума Церковь по-прежнему давит свободомыслие, ополчаясь на аборты, на право на эвтаназию. В век перенаселения земли она выступает против контрацепции и священного права человека на презерватив.

То, что современная, европейскоцентричная, цивилизация с ее динамизмом и стремлением к свободолюбию и справедливости всецело обязана христианству и творческой энергии Церкви, остается за рамками книги. Йохан Хейзинга считал, что средневековая Церковь во многих областях проявляла "чрезвычайную снисходительность" и терпимость к творческой мысли. Широкое распространение учения катаров, фактический захват ими власти на юге Франции (начало XIII в.) как раз говорит о толерантности Церкви, которая спохватилась лишь тогда, когда столкнулась с разливом насилия со стороны сектантов. Исследователь архивов инквизиции И.Доллингер отмечал главную особенность еретических движений: "Каждое еретическое учение, появлявшееся в Средние века, носило... революционный характер... Эти гностические секты - катары и альбигойцы, которые своей деятельностью вызвали суровое... средневековое законодательство против ереси... - были социалистами и коммунистами... Если бы они победили, то результатом этого был бы... возврат к варварству".

Бейджент и Ли катаров и вообще свободных мистиков противопоставляют "организованной религии". Для них "гностики и мистики" являются синонимами передовых исторических сил. Они пишут:

"Сегодня катары в большой чести. Мода на их учение вызвана современным интересом к мистицизму... Они приобрели романтический и поэтический ореол, который часто ассоциируется с теми, кто пострадал за обреченное дело. Но если они и не вполне заслуживают той излишней идеализации, которая свойственна по отношению к ним в последнее время, их все же необходимо отнести к числу одних из самых страшных жертв истории, и их совершенно справедливо можно считать первыми жертвами организованного и систематического геноцида в истории западной цивилизации"8.

В столь же общих и патетических тонах они пишут и о вальденсах, о "братьях Свободного духа", анабаптистах. Называется некое историческое явление, приводится две или три его черты, но при этом не обозначается суть движения в целом. Зато делаются выводы, подогнанные к "догме" авторов. Такова методология наших "историков". Впрочем, они вынуждены упомянуть, что "братья Свободного духа" рассматривали сатану "как... манифестацию Бога" и крыс считали "столь же божественными, как и людей"9. О том, к чему приводили подобные взгляды в действительности, они умалчивают. И лишь сквозь зубы упоминают о "режиме анархической вседозволенности и разнузданности нравов", установленном анабаптистами в Мюнстере.

Во что выливались учения еретиков в исторической действительности можно прочитать во множестве исследований. Осквернение церквей, убийства духовенства, дезинформация о "новом учении", разрушение брака, захват чужой собственности, принуждения к самоубийству и тому подобное. Можно сказать, что в значительной степени "еретики" явились первыми террористическими движениями в европейской истории.

Конечно, реакция на их бесчинства, явившаяся в лице инквизиции, была падением Церкви и изменой ее высоким идеалам, в дальнейшем исказившей пути христианства. Методы борьбы со злом оказались порочными. Однако важно отметить, что этот грех - выбор насилия перед лицом насилия - был изжит христианским обществом собственными силами. Это говорит о том, что террор инквизиции не был испепеляющим, как в случае с нацизмом, от которого Германия избавилась лишь с помощью армий союзников, или с коммунизм, треснувшим также не без давления извне. Меч, поднятый Церковью, означал отступничество от заветов Евангелия, но не был осатанелым выбором10 и осуществлением античеловеческих мировоззрений, с которыми так близко познакомились обитатели эпохи научного прогресса и борьбы за мир.

Изучение феномена инквизиции, конечно, нужно проводить двояко: опираясь на выводы архивных и источниковедческих работ, а также на опыт преодоления тоталитаризма в XX веке (в том числе и идеологических штампов в науке). Вот уж чего нет в разбираемом химерическом труде.

Ж.Ле Гофф, Й.Хейзинга, А.Лосев и другие крупные ученые развенчали миф о "темном" Средневековье, раскрыв его светлые энергии и жизнеутверждающие интуиции. То, что Бейджент и Ли, воспитанные на "свободном" Западе, игнорируют современную научную постановку проблемы инквизиции, наталкивает на ощущение, что перед нами постмодернистский анекдот, сконструированный для воспитания масс.

Как иначе, к примеру, понять наличие в книге главы "Видения Марии" о пророчествах в Фатиме (1917 г.)? С серьезным видом на более чем двадцати страницах авторы утверждают, что "современная инквизиция" намеренно скрывает от народа третье "зловещее" (!?) пророчество, записанное монахиней Лусией. Для чего? Для того чтобы политически воздействовать на верующих в духе "апокалиптического фундаментализма". Похоже, что наши "историки" не знают того, что Лусия до сих пор жива. Третье, записанное ею, предсказание Богородицы, несколько лет назад было опубликовано и оказалось вполне "мирным". Касалось оно ранения нынешнего папы Иоанна-Павла II, случившегося в 1981 году. Да и вообще, ничего чрезвычайного и "политического" - если к таковым не относить молитвенный труд и порыв к самоуглублению рядовых и не рядовых католиков - видения в Фатиме не произвели.

Здесь возникает необходимость провести журналистское расследование по части наших авторов. Что это за "известные историки", бредни которых растиражировало издательство "ЭКСМО"? Ведь надо было заплатить не только переводчику (сделавшему, кстати, свою работу весьма топорно и неряшливо), но и иностранным "производителям". Неужто они согласились на бесплатную славу в России? И что, разве нет у нас бывших авторов Политиздата, имеющих навык к сочинительству столь же разухабистой туфты?

На свет всплывает эзотерический "бестселлер"11 о Священном Граале, появившийся в Англии в 1980-е годы12. Собственно, к истории чего-либо данный труд не имеет отношения (разве что к истории спекулятивных мистификаций). Автор идеи книги, Г.Линкольн, сам назвал ее сюжет "анекдотом"13. В основе этой байки, с самым серьезным видом выдаваемой за сенсацию в исторической науке, лежат поиски тайного сокровища катаров и, одновременно, легендарного Грааля. Важнейшим элементом в авторских авантюрно-научных изысканиях является миф о тайном интернационале мистиков, состоявших в оппозиции "организованной религии" (Церкви) и, в частности, о "благородных" катарах. В результате запутанных розысков (ничтожных не только с научной точки зрения, но и позиций здравого смысла) рождается сногсшибательная "находка". Оказывается, Христос был женат и оставил потомство. Его потомки связаны с "мистиками" и "гностиками" различных толков, которых и пытался уничтожить Ватикан на протяжении столетий. "Организованная религия" всегда желала истребить "конкурентов" - "потомков Иисуса".

Методологию наших авторов красноречиво характеризует тот факт, что в систему своих доказательств они вводят разработки Отто Раана, полковника СС, написавшего несколько книг на схожие сюжеты. (Нацисты зачем-то вели активные розыски сокровищ катаров и философствовали по поводу все того же Грааля.) Немаловажное место занимают у наших историков и "Протоколы Сионских мудрецов" С.Нилуса. "Этот текст не апокрифический, - считают Майкл и компания, - но совершенно подлинный"14.

Авторы честно признаются, что не верят в божественность Иисуса, но верят в тайные силы, действующие во всемирной истории. Народам полезно, когда ими руководят "короли-священники". Возможно, грезят они, что будущие теократические Соединенные Штаты Европы объединят прогрессивное человечество.

Анекдот - хорошее средство для превращения истории в идеологический концепт. Но пора вернуться к "долгу народа", как его понимают Майкл и Риччи. Их "Инквизиция", полная партийных штампов и скучных лозунгов, завершается фантастической конструкцией. "Несмотря на продвижение науки... несмотря на отступление с боями организованной религии... в окружающем нас космосе будет оставаться элемент подлинной тайны. Да и вряд ли бы мы захотели, чтобы было по-другому"15. Все человечество (не только одни верующие) должны добиться того, чтобы Церковь его разумно утешала этой "тайной". Для этого-то ей и требуется пересмотреть свои ретроградные взгляды. Допустить женское священство, контрацепцию, научиться "священнодействовать у жрецов искусства". "Сам папа" и его подчиненные "должны являть понимание духовности, сравнимое с пониманием, к примеру, Рильке... или Патрика Уайта"16. В розовом мире теократических Мировых Соединенных Штатов прогрессивные шаманы займут наше свободное от работы время сладостными медитациями. Без Бога, но с "тайной".

Великий инквизитор Достоевского создавал "новый безмятежный мир" с помощью чуда, авторитета и тайны. Великий инквизитор железным посохом гнал человеческое стадо к цели: рабству и счастью в рабстве. Того же самого парадоксальным образом хотят и авторы "Инквизиции". Только в основу "тайны" они полагают разумную потребность человека в наслаждении и культурном развлечении. "Просвещенный" блуд - при соблюдении "демократических" процедур - в клубе по названию "храм". В русском Серебряном веке какой-нибудь властитель дум вроде Д.С.Мережковского назвал бы подобную обрядность религией "грядущего Хама"17. С презервативом под покровом всевозможных эзотерических и прогрессивных занавесей.


Примечания:


Вернуться1
Lefevre G. La Grande peur de 1789. Paris, 1988. См. также: История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996. // Ж. Лефевр. "Великий страх 1789 года". С. 210.


Вернуться2
Дюби Жорж. Европа в Средние века. Смоленск: "Полиграмма", 1994. Вполне оправдан тираж этой, изданной при содействии МИДа Франции, книги - 50 тысяч экземпляров.


Вернуться3
Из письма М.Блока Л.Февру от 20/10-1929 г. // Одиссей. Человек в истории. 1991. М.: Наука, 1991. С. 83.


Вернуться4
Бейджент М., Ли. Р. Инквизиция. М., 2003. С. 10.


Вернуться5
Там же. С. 11.


Вернуться6
Там же. С. 12.


Вернуться7
Там же. С. 243.


Вернуться8
Там же. С. 17. Курсив принадлежит автору статьи.


Вернуться9
Там же. С. 63.


Вернуться10
А.Лосев перенес вопрос об инквизиции в иную плоскость. Она, по его убеждению, была обратной стороной титанизма, отражением набиравших силу секулярных тенденций в европейском обществе, распрямившемся и оттаявшем под сенью средневекового Града.


Вернуться11
Так его аттестуют сами авторы.


Вернуться12
Байджент М., Ли Р., Линкольн Г. Святая кровь и священный Грааль. М., 1997. Ранее та же книга, но только почему-то в переводе с французского, появилась под иным названием: "Священная загадка" (СПб., 1993). Все трое авторов, как следует из текста, журналисты. Только Ричард Лей (или Ли: в написании фамилий первых двух авторов постоянный разнобой) здесь именуется "специалистом по сравнительному литературоведению".


Вернуться13
Байджент М., Ли Р., Линкольн Г. Священная загадка". СПб., 1993. С. 3.


Вернуться14
Там же. С. 132.


Вернуться15
Бейджент М., Ли. Р. Инквизиция. М., 2003. С. 344-345.


Вернуться16
Там же. С. 346.


Вернуться17
Любопытно, что отечественная пресса если и отдает свои страницы теме религии, то как раз в изводе "Хама". Наше общество, пребывавшее чуть не столетие в духовном невежестве, нуждается в просвещении: культурном, религиозном, научном. Но вместо насущных проблем Церкви, проблематики взаимоотношений религии и науки, общества и религиозной свободы нам преподносят различные "откровения": химерические концепты, обучающие циническому неверию. Вот, например, в единственной на страну газете, посвященной проблемам религии, читаем статью под названием: "Легенда и миф Зигмунда Фрейда: Великий венский психоаналитик считал религию общечеловеческим навязчивым неврозом". И далее с навязчивостью неофита автор (Надежда Муравьева) обращает христианскую публику во фрейдистскую веру, которая способна поднять их духовный уровень. И опять, как и в "Инквизиции", в каждом предложении безапелляционные постулаты: "Христианская Церковь точно так же не слишком приветствует разнообразие культур и знаний". Что ж, не лучше ли описать подробно и корректно эту проблему: Церковь и культура? Так нет, ее-то и не найдешь в газете. См. НГ-религии, # 18 (126), 15 октября 2003. С. 6.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ольга Чепурная, Гендерная слепота историков /03.11/
Юкина Ирина. История женщин России: женское движение и феминизм (1850-е - 1920-е годы). Материалы к библиографии. СПб.: Алетейя, 2003.
Иван Григорьев, Апология носа /31.10/
Ароматы и запахи в культуре. - М.: Новое Литературное Обозрение, 2003.
Илья Овчинников, Хачатурян, друг Хемингуэя и Че Гевары /30.10/
Арам Хачатурян. Жизнь и творчество. Автор-составитель Д.А.Арутюнов. - М.: СЛОВО/SLOVO, 2003.
Лада Бакал, Коррида для священной коровы /29.10/
Поссе А. Долгие сумерки путника: Роман / Пер. с исп. Е.Лысенко - М.: Иностранка: Б.С.Г.-Пресс, 2003.
Роман Ганжа, Адаптация /28.10/
Ницше и современная западная мысль: Сб. статей / Под ред. В.Каплуна. СПб., М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, Летний сад, 2003.
предыдущая в начало следующая
Павел Проценко
Павел
ПРОЦЕНКО

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru