Думаю, многие читатели воспринимали и будут воспринимать эту книгу как набор полезных рекомендаций мелкому магазинному воришке. Лично я прочел ее как редкий, едва ли не уникальный для сегодняшнего дня пример жанра, который можно условно назвать "практической философией". Строго говоря, лучшие образцы философской классики, начиная с диалогов Платона и заканчивая "Рассуждением о методе", были именно практической философией. Греческая "теория" была самым совершенным видом "праксиса". Даже в перспективе аналитического размежевания теории, праксиса и пойезиса (Аристотель) вряд ли можно говорить о том, что эпистема, теоретическое знание, обладает какой-то исключительной ценностью независимо от фронесиса, практической мудрости. Фронесис - это не индивидуальная стратегия, это опыт совместного бытия в полисе, обращенного к "благой жизни".

Христианская схоластика, вопреки расхожему мнению, также не является закрытым теоретическим знанием, радикально оторванным от "жизни". Ключевыми словами здесь являются "школа" и "упражнение". Схоластические дистинкции, сложность и избыточность которых, по правде говоря, сильно преувеличены, не были самоцелью, но обретали смысл исключительно в контексте многочисленных диспутов и прочих публичных практик в университетах и монастырях. Однако теперь "благая жизнь" стала внутренним достоянием закрытого сообщества, связи которого с внешней социальной средой строились не на основе "совместности", но в рамках отношений "патрон - клиент" и "пастырь - паства". В дальнейшем "практики совместности" все более превращались в "практики себя", а "благая жизнь" все более становилась внутренней духовной, а затем и просто внутренней жизнью личности.

Наиболее показательной фигурой здесь является Декарт, сначала прятавшийся за теплой печкой, а затем сбежавший в Голландию, чтобы там в покое и уединении построить воображаемый мир на рациональных основаниях. Правила научного метода были одновременно и правилами жизненного поведения Декарта, его индивидуальной стратегией, его персональным секретом спасения. После Декарта - и после экспансии "протестантской этики" - благая жизнь сводится к методичному и рациональному следованию определенным нормам и правилам, она перестает быть высшей целью практического поведения и сама становится обычной, рутинной практикой. Наука и философия также рутинизируются и обособляются в виде специфических, непосредственно не связанных с "жизнью" практик, преследующих какие-то абстрактные и формальные цели с помощью кодифицированного перечня формальных средств. Современная интеллектуальная ситуация характеризуется попытками возврата к модели закрытого "духовного монастыря" ("богема", "ницшеанское сообщество"), но никак не к модели полиса. Эбби Хоффман, при должном прочтении, вполне способен стать олицетворением этой последней нереализованной возможности.

Несколько слов об авторе. Из предисловия Николая Сосновского мы узнаем, что Эббот Хоффман родился 30 ноября 1936 г. в семье аптекаря в г.Уорчестер, Mass. Изучает психологию в Брендейсе, Mass., и в Беркли, занимается борьбой, теннисом, подводным плаванием, боулингом и покером. Возглавляет университетский Клуб любителей кино и студенческое психологическое общество. Преподает в Беркли. Работает в Уорчестерском госпитале для душевнобольных. "Изучая тяжелые... случаи, Эбби понял, что "тараканы в мозгах" - результат последовательного и неукоснительного выполнения... общепринятых норм" (с. 8). Участвует в движении за гражданские права. В 1965 г. перебирается в Нью-Йорк, где вскоре организует первые be-ins и smoke-ins, объявляет себя "основоположником движения хиппи на Восточном побережье" и организует первый в городе бесплатный (free) магазин ("самая революционная вещь в Америке - это когда что-нибудь раздают бесплатно", с. 10). В отличие от идеологов наркотранса, держится за идею революционного праксиса: "...лишь изменив мир, можно изменить свое сознание" (там же). Вместе с друзьями практикует методы "театральной герильи". Так, 20 мая 1967 г. подозрительные длинноволосые личности разбросали тысячу однодолларовых бумажек с галереи нью-йоркской фондовой биржи. 21 октября того же года прошла знаменитая осада Пентагона, описанная Норманом Мейлером в "Армиях ночи". Сразу после акции Эбби и его друзья решили соединить движение хиппи и театрализованный политический протест. Новую форму назвали "yippie" (от "yippee", в переводе - "ура").

Идеология yippie в изложении автора:

"Ясность - вовсе не наша цель. Наша цель вот какая: сбить всех с толку. <...> Нас не понимают - и это замечательно: понимая нас, они бы нашли способ нас контролировать. <...> Мы все стоим за уничтожение собственности. <...> У нас нет программы. <...> Мы - воплощенное противоречие. Я не могу этого объяснить. Я этого и сам не понимаю" (с. 19 - 20).

Эти слова прекрасно выражают суть революционного праксиса, который противоположен рациональной, технократической и манипулятивной реализации некой теории (допустим, "марксистской"), единственно верным образом объясняющей мир. Праксис - это "...действие, в котором другой или другие предстают как автономные существа и как главный источник такого рода независимости" (Корнелиус Касториадис). Собственность исключает подлинную автономию, а поскольку "понимание" является разновидностью "присвоения", с ним также следует бороться. "Благая жизнь", будучи сведенной к внутренней, в том числе и бессознательной, жизни личности, требует изощренных техник интерпретации, в которых и состоит ее интеллектуальное оправдание. Раздираемый внутренними конфликтами невротик заранее оправдан только потому, что существует психоаналитик, по долгу службы обязанный его "понимать". Революционный праксис возвращает "благой жизни" утраченный смысл публичности и совместности и избавляет ее от потребности в оправдании.

В эти годы Хоффман публикует книги одну за другой: "Fuck the System" (1968), "Revolution for the Hell of It" (1968), "Woodstock Nation" (1969), "Steal this Book!" (1971), позже - "Soon to be a Major Motion Picture" (1980). 28 августа 1973 г. Хоффман арестован по обвинению в продаже кокаина переодетому полицейскому агенту. Отпущенный под залог, Эбби в апреле 1974-го исчезает почти на семь лет. Он стрижется, красит волосы и делает пластическую операцию. Под именем Барри Фрида становится известен как активист экологического движения. В 1980-м сдается властям и проводит в тюрьме около года. 12 апреля 1989 г. кончает жизнь самоубийством.

Мотивы написания книги "Steal this Book!" Николай Сосновский излагает так: "Красть и обманывать ближних грешно и подло. Когда же беззащитный индивидуум один на один с безличными институтами, то кто у кого ворует - это еще вопрос. Во всяком случае, симпатии людей совестливых на стороне слабого. Вот и решил Эбби Хоффман написать учебник: как выжить в борьбе с Истеблишментом" (с. 32). Сам автор называет свою книгу инструкцией по выживанию "...в тюрьме, каковой по сути и является Амеррейх" (с. 36). Но это все про первый раздел, "Выживай!", а есть еще и второй - "Сражайся!", в котором рассказывается, как создать подпольную партизанскую организацию, как воевать с полицией и т.д. Пересказывать все эти рецепты бессмысленно: одни устарели, другие не для нас, а те, что на все времена, отыщете сами. Ограничимся формулировкой нескольких общих тезисов:

• Еще раз подчеркнем, что вся эта затея с воровством у государства и крупных корпораций не нуждается в интеллектуальном оправдании. Весьма соблазнительно построить некую псевдогенеалогическую конструкцию насчет того, что, типа, воровство, о котором идет речь в библейской заповеди, - это когда один человек ворует у другого овцу, глиняный горшок или красивый камушек, поэтому сегодня, мол, в некоторых случаях надо говорить не о "воровстве", а о "потреблении излишков капиталистического производства" и т.п. Если бы революции выводились из аксиом геометрическим способом, они не были бы революциями. Это похоже на естественный отбор: пока мутация не закреплена, она расценивается как отклонение от нормы.

• Обычный клептоман или заурядный, "безыдейный" вор разделяет фетишистские идеалы общества потребления. У Хоффмана отношение к вещам совсем другое. Вчитайтесь в следующий отрывок: "Домовладельцы при реконструкции зданий выбрасывают кухонные плиты, столы, лампы, холодильники, ковровые покрытия. В большинстве городов каждому району отведен свой день для вывоза на свалку крупногабаритного мусора. Позвоните в санитарную инспекцию и узнайте, когда в вашем квартале намечен сбор этого ценнейшего хлама. <...> Стройплощадка - ценный источник материалов, чтобы своими руками обставить сквот мебелью... Большие деревянные катушки от кабеля - уже готовые замечательные столы. Из шлакоблоков, кирпичей и досок можно быстро смастерить книжный шкаф авторского дизайна. Из дверного полотна также получается стол. Бочонки из-под гвоздей превращаются в табуретки и стулья. Околачиваясь на стройплощадке, чего только не найдешь: электропровод, трубы, осветительная арматура, строительные каски - и ведь все это нужнейшие в хозяйстве вещи! И не забудьте о проблесковых маячках и красных оградительных фонарях - вы можете собрать из этого светомузыку. Черные мазутные форсунки годятся для приготовления пищи, хотя и коптят" (с. 86 - 87). Вещи не должны быть знаками социального статуса, и обращение с вещами должно требовать не столько ориентации в мире "универсалий", воображаемых абстракций, сколько "реального" жизненного опыта и практической мудрости.

• В спекулятивном, выморочном мире корпоративной Америки подлинное творение невозможно. Есть некое безликое "производство", из которого вещи выходят уже готовыми и предельно похожими на идеальные прототипы. Хоффман в мельчайших подробностях рассказывает, как самому испечь настоящий хлеб, принадлежащий к совершенно иному роду сущего, нежели "хлебобулочные изделия" из промышленных пекарен. Самодельный йогурт тоже совсем другой, но его другость покоится на особых основаниях: "Для начала сходите в турецкий или сирийский ресторан и купите немного йогурта навынос. Некоторые рестораны могут похвастаться закваской, которую культивируют по сто лет и более" (с. 79). Революционный праксис, таким образом, опирается на локальные традиции, героически поддерживающие собственную непрерывность в мире дискретности и обособленности.

• Возвращаясь к идее "опыта совместного бытия в полисе", подчеркнем: мы буквально считаем, что все эти сквоты, коммуны и прочие неформальные сообщества строятся именно по модели полиса, в самом широком смысле. Разница между полисом, с одной стороны, и сектой, богемой, "духовным монастырем", клубом, диаспорой, с другой стороны, в том, что полис - это сообщество открытое, "включающее", а секта etc - закрытое и "исключающее". Под "открытостью" мы понимаем вовсе не то, что кто угодно может стать членом полиса. Скорее уж наоборот: кто угодно, заплатив членский взнос, может вступить в клуб или в секту. Чтобы стать полноправным "гражданином" полиса, человек должен делами доказать свою искреннюю приверженность сложившемуся в полисе образу "благой жизни", обнаружить свою открытость совместному бытию. Секта более чем открыта для новых членов, но при этом она видит себя "осажденной крепостью", отделенной от остальных людей - врагов - непроходимой пропастью. Полис более чем требователен к новичкам, но при этом он не на словах, а на деле практикует солидарность со всеми остальными человеческими существами, это настоящий оазис равенства и любви. Именно в этом, а не в апологии воровства, состоит положительный заряд книги Хоффмана.

В сентябре 1969 г. Эбби Хоффман предстал перед судом по делу о беспорядках в Чикаго. Он давал такие показания:

- Назовите себя.
- Меня зовут Эбби. Я - сирота Америки.
- Место жительства.
- Я живу в Нации Вудстока.
- Объясните суду, где это.
- Это нация отчужденной молодежи. Мы носим свою страну с собой повсюду как состояние сознания... Это нация, посвятившая себя братству людей в противовес конкуренции; идее, что у людей найдется друг для друга нечто получше собственности и денег...
- В каком же таком штате (In what state) находится этот ваш Вудсток?
- It's a state of mind, - был ответ.
Хотя, возможно, он произнес это несколько иначе:
- It's the State of Mind.

• Купить книгу в Шведской лавке
• Книга на вчера: История Кореи (новое прочтение)