Русский Журнал / Круг чтения / Книга на завтра
www.russ.ru/krug/kniga/20031225_ser.html

"Каторжник зимнего дворца"
Выскочков Л. В. Николай I. - М.: Молодая гвардия, 2003. - 693 с. Тираж 10 000. ISBN 5-235-02590-3

Геннадий Серышев

Дата публикации:  25 Декабря 2003

Императорам по имени Николай у нас явно не повезло - или нам с ними не повезло: первого прозвали Палкиным, второго - Кровавым. Хотя венценосцы получили имя от самого что ни на есть покладистого святого, Николая Угодника, а вот поди ж ты - демос отнесся к ним отнюдь не благожелательно. Однако, несмотря на всенародное неодобрение (или как раз благодаря ему), оба Николая закрепились в коллективной памяти довольно прочно. Даже те, кто историей специально не интересуется, еще со школьной скамьи кое-что помнят и про эпоху 1820-1850-х годов, и про ее центрального "фигуранта". Например, памятно, как Николай Палыч "сто двадцать пять в Сибирь сослал и пятерых повесил"; поэтому при нем "в России нет закона, а столб, и на столбе - корона". А пока столб в короне ухаживал за Натальей Николаевной, вокруг поэта Пушкина смыкались киллеры, "жадною толпой стоящие у трона", и в итоге солнце русской поэзии довременно закатилось. Или приснится ужастик про железную дорогу Москва - Питер с костями вместо шпал и "веселым Роджером" на передке паровоза. Привидится Крымская война с отважно оставленным Севастополем и, как водится, затопленным Черноморским флотом. Пригрезятся шпицрутены после бала из толстовского рассказа. А то еще всплывет из подсознания какой-нибудь Василиск Бородавкин из щедринской "Истории одного города"... И это (как говорилось в одном советском романе про комсомольца) все о нем, о Николае Первом: этакий выходит Сталин XIX века - даже годы царствования похожи.

Однако и недоброжелатели сходились во мнении, что Николай I обладал бесспорной "харизмой". Тот же Лев Толстой признавался, что в юности был прямо-таки влюблен в императора (хотя с ориентацией у графа все было в полном порядке); а уж про дам и говорить нечего. Конечно, монарху харизма положена, так сказать, по определению, однако не всем дано успешно ее использовать. Николаю Павловичу, судя по всему, это удавалось без труда, да и семья его не подкачала. Кем и о ком, например, были сказаны слова - "гений чистой красоты"? Вот и ошиблись: это вовсе не А.Пушкин об Анне Керн, а В.Жуковский об императрице Александре Федоровне - супруге Николая и своей любимой ученице. (Кстати, именно она, еще не будучи императрицей и живя в Московском Кремле, впервые в России устроила на Рождество новогоднюю елку - по моде, которая с начала XIX века стала распространяться в Германии.) И уж не с императрицей ли сравнивал Пушкин Анну Керн? Предположение не столь уж странное, если еще вспомнить, что Александра Федоровна (об руку с мужем) с восхищением изображена в восьмой главе "Евгения Онегина". Про самого Николая Павловича Пушкин тоже написал немало приятного (даже поучаствовал в сочинении слов гимна "Боже, царя храни...") √ и, уж во всяком случае, симпатизировал Николаю куда больше, чем его старшему брату Александру. Поэт сравнивал Николая Первого с Петром Первым, и эта параллель приходила в голову многим. Даже маркиз А. де Кюстин (которого трудно заподозрить в доброжелательности) писал: "Петр Великий ближе Николаю, чем Александр, и на него нынче куда большая мода". Случайно так вышло или нет, но Николай Павлович с юных лет упорно "делал жизнь" именно "с Петра". Этому поспособствовала и природа. Взять хотя бы "физические" размеры монарха: все сыновья Павла I (который был не очень высок) получились немаленькие, но Николай Павлович удался отчаянно крупным: при рождении - 61 см (!), а во взрослом состоянии - 190. Хоть и на три вершка ниже Петра (тот-то был просто "баскетбольного" роста - 204 см), но все-таки...

Книга о Николае I хороша, прежде всего, всеохватностью подхода к теме. Эта вполне научная монография (которую легко представить не только под популярной ЖЗЛовской обложкой, но и во вполне академичном оформлении) вначале несколько устрашает своей толщиной; однако скрупулезность помогла автору осветить личность главного героя многогранно и полнокровно. Жизнь Николая I не просто эскизно изложена, но буквально "соткана" из огромного числа фактов - крупных и мелких (подкупает количество проработанных автором исторических источников, как печатных, так и архивных). Книга, в которой много "фактуры", интересна любому читателю. Каждый найдет информацию в соответствии со своими склонностями: и серьезную, и курьезную, и просто удивительную (вроде того факта, что у Николая Павловича вместо двух почек была одна, хотя и очень большая). Не надо думать, что основное место в книге занимают курьезы, однако на какой странице ее ни раскрыть - везде обнаружишь нечто интересное. К тому же автор, предвидя существенные расхождения во вкусах читателей и читательниц, излагает материал не в виде единого потока, а делит его, так сказать, по "концентрическому" принципу - на отдельные крупные темы. Каждая из шести больших глав книги посвящена определенному аспекту истории Николая I: восшествие на престол (отношения со старшими братьями, династический кризис конца 1825 года, события 14 декабря и т.п.); внутренняя политика; национальная политика; внешняя политика; культурная политика; личная жизнь и психологический портрет императора.

Анализируя "крупномасштабные" проблемы, автор "оттеняет" их мелкими, но острыми черточками, которые позволяют легче воспринимать "серьезную" информацию. Так, при разговоре о еврейском вопросе речь идет о том, что в николаевской армии евреи находились в равных правах с представителями иных национальностей, и приводится анекдотический случай. Николай I имел обыкновение на Пасху христосоваться со всеми встречными или, по крайней мере, подставлять им щеку (так что она даже становилась черной от многочисленных поцелуев). Подойдя к одному из часовых во дворце, Николай, естественно, провозгласил: "Христос воскрес!", однако, к своему изумлению, услышал в ответ: "Никак нет, это неправда". Оказалось, что солдат, вступивший с императором в теологический спор, был иудеем.

Стремясь развеять школьный миф и очеловечить Николая (то есть представить его личность в переплетении разных качеств - как хороших, так и дурных), автор делает вывод: "И своей жизнью, и своей государственной, поистине каторжной работой Николай I опровергает распространенное мнение о непросвещенном абсолютизме "малосимпатичного монарха", столь импонировавшее советским историкам". Николай был твердым "государственником" и консерватором (в безоценочном смысле слова). И, разумеется, монархистом, хотя "сильную демократическую республику явно предпочитал конституционной монархии, считая, что последняя форма государственности, охраняя благополучие небольшой части людей, не выражает интересов народа". Именно Николай приложил усилия к тому, чтобы ввести самодержавие в некие рамки и сформировать в России систематическое законодательство: по его инициативе и под руководством М.Сперанского было подготовлено и в 1830 году издано первое "Полное собрание законов Российской империи" в 40 томах, включавшее около 31 тысячи актов (с 1649 по 1825 год); затем в 1832 году вышел "Свод законов Российской империи" (в 15 томах), в котором законодательные акты располагались в систематическом порядке. Но правда и то, что к числу наивысших добродетелей, которые Николай культивировал среди государственных служащих, относились послушание, дисциплинированность и личная преданность.

"В его царствование в министерствах и приравненных к ним главных управлениях в качестве руководителей преобладали усатые старцы, рекрутированные из доверенных генералов (гражданские чиновники, а до 1831 года и армейские офицеры права ношения усов не имели). <...> Прозаическому "осеннему царствованию" (выражение А.И.Герцена) не нужны были яркие личности. Бюрократическая машина их просто отсеивала".

Автор книги старается ничего не сочинять от себя: сопоставляя факты (зачастую противоречивые) и мнения мемуаристов (нередко возражающих друг другу), читатель сам может почувствовать, что за человек был Николай I. Вот одна деталь: обдумывая военную реформу и прикидывая затраты на сокращаемую (на 75 тысяч человек) армию, император подводит итог будущих расходов - 34804339 руб. 32 1/4 коп. Эти "1/4 коп.", пожалуй, красноречивее, чем многие страницы воспоминаний. И в дополнение к цифрам: человек этот практически не пил вина, не курил; полноценно ел один раз в день; особенно любил гречневую кашу и соленые огурцы; спал на соломенном тюфяке; вставал в 7 часов утра.

Любил путешествовать, причем чем быстрее, тем лучше (тут, разумеется, все вспомнили Гоголя): например, из Москвы до Петербурга доезжал (на лошадях и не по асфальту) за 38 часов, а от Тулы до Москвы - за 7. Подсчитано, что за четверть века (с 1825 по 1850 год) Николай проделал посуху путь почти в 125 тысяч верст, а по морю - более 12 тысяч; в среднем выходит по 5500 верст ежегодно. Не раз попадал в аварии: в 1846 году, переезжая Неман по неокрепшему льду, вместе с коляской провалился под лед и едва выбрался; в 1836 году в Пензенской губернии опрокинулся экипаж, и император со сломанной ключицей шел пешком верст десять до Чембара (между прочим, увидев тамошних чиновников, Николай воскликнул: "Ба! да я вас всех знаю!" - и пояснил, что недавно был на премьере "Ревизора" и глубоко постиг уездное чиновничество). Особенно не везло Николаю с морскими сообщениями, хотя он очень любил море: постоянно случались какие-нибудь неприятности. Так, поистине трагикомичным стало в октябре 1828 года путешествие из только что покоренной турецкой крепости Варна в Одессу: во время сильнейшего шторма неуправляемый корабль, потерявший многие снасти, понесло к турецкому берегу - и можно себе представить, как обрадовались бы турки, получив в подарок вражеского императора вместе со свитой! Впрочем, благодаря мастерству капитана корабля до Одессы все же дотянули.

В книге рассмотрены все аспекты мировоззрения и деятельности Николая I, показано его отношение ко всем важнейшим проблемам времени - политическим, социальным, экономическим. Например, прослежена многолетняя деятельность, направленная на освобождение крестьян, начавшаяся со второй половины 1830-х годов. До 1848 года было издано около 100 законов, которые способствовали "эрозии" системы крепостного права. Однако после революционных событий 1848 года умонастроение Николая резко изменилось и он счел за благо отложить реформу до лучших времен, хотя отнюдь не предал ее забвению. "Три раза я начинал это дело, - говорил он в 1854 году, - и три раза не мог продолжать: видно, это перст Божий". Завершить реформу Николай поручил сыну. Между прочим, Александр II был не большим сторонником отмены крепостного права, чем его отец (некоторые историки даже полагают, что "освободитель" был решительно против), и, проводя реформу, он лишь выполнял наказ Николая, который незадолго до смерти сказал ему: "Гораздо лучше, чтобы это произошло сверху, нежели снизу".

Культурная политика в Николаевскую эпоху, разумеется, в основном соответствовала триаде "православие - самодержавие - народность". Характерна забота императора о сохранении памятников истории и культуры и составленная по его инициативе программа увековечения крупных исторических событий - по сути, первый план монументальной пропаганды: "Именно в царствование Николая I в обществе формируется новое восприятие памятников по истории Отечества". В годы его правления в России было поставлено более 100 памятников, причем многие на средства казны или при поддержке государства и под патронажем Николая I. Например, в 1835 году был разработан (а затем в значительной части реализован) проект программы по установке единого комплекса памятников на местах важнейших сражений Отечественной войны 1812 года. Автор акцентирует внимание и на отношении Николая I к театру: театр при нем осознан как "имперское" искусство - "театральному делу было придано государственное значение". И это неслучайно: "театрализация" стала стилем эпохи, психологической доминантой царствования. Элемент "театральности" вообще свойствен власти; однако Николай Павлович, судя по всему, особенно преуспел и постоянно находился "в образе": "Мало кто из императоров уделял такое внимание сознательной разработке "сценария", осознанно отводя самому себе главную роль, которую старательно разучивал и разыгрывал".

Впрочем, несмотря на прописанную себе роль "просвещенного монарха", соблюдать ее удавалось не всегда: по природной вспыльчивости иногда мог и генерала обозвать дураком - впрочем, быстро отходил и искренне извинялся. К тому же Николаю было не чуждо и чувство юмора. Однажды в кабаке напротив Московского вокзала в Питере (там, где позже будет построена гостиница) некто Иван Петров изъяснялся до того нецензурно, что целовальник, отчаявшись его унять, указал на бюст (по другой версии - на портрет) Николая I: "Перестань сквернословить, хотя бы ради лика государева". "Плевал я на него!" - сказал Петров и тут же уснул; а проснулся, разумеется, в полиции. О факте оскорбления Его Императорского Величества обер-полицмейстер Кокошкин доложил государю. Прочитав докладную, Николай улыбнулся и наложил резолюцию: "Объявить Ивану Петрову, что я на него плюю, и отпустить".

Но смерть характеризует человека не менее красноречиво, чем жизнь; и про последние дни "героя" в книге тоже говорится довольно подробно. Сильно простудившись в конце января 1855 года, 59-летний Николай I продолжал ездить в манеж, на проводы маршевых батальонов, строевые смотры и тому подобные мероприятия. 18 февраля он скончался от воспаления легких. И вот как Николая на смертном одре вспоминала фрейлина А.Тютчева (дочь поэта): "Император лежал поперек комнаты на очень простой железной кровати. Голова покоилась на зеленой кожаной подушке, а вместо одеяла на нем лежала солдатская шинель. Казалось, что смерть настигла его среди лишений военного лагеря, а не в роскоши пышного дворца. Все, что окружало его, дышало самой строгой простотой, начиная от обстановки и кончая дырявыми туфлями у подножия кровати". В общем, какова бы ни была роль, а сыграна она была, похоже, неплохо.