Смерть неизбежна
Владимир Набоков. Подвиг.
"Россия - наша отечество. Смерть неизбежна".
Из эпиграфа к роману "Дар".Почему Мартын Эдельвейс совершил подвиг?
Все население набоковского романа - мать, дядя, лучший друг, приятельница (ибо девушкой Мартына Соню Зиланову не назовешь), родичи приятельницы, авантюрист Грузинов, не раз пробиравшийся в кровавую советскую Россию потайными тропами, - все они не могут найти ответа на этот вопрос.
Но давайте сформулируем этот вопрос по-другому. Мог ли Мартын не совершить свой подвиг?
Вообще говоря, да. Если бы Соня согласилась приехать к нему в Прованс и жить мирной сельской жизнью на ферме, среди змей, жары и чеснока. Но она отказалась, и у Мартына не осталось выбора.
Ведь не мог же он всю жизнь работать в Берлине инструктором по теннису, бросать пожилым ученикам мячи, которые он так ловко держал по пяти в руке.
Набоков подарил Мартыну драгоценные крупицы своего опыта, в том числе, как недавно было сказано в юбилейной передаче НТВ, "самое счастливое детство русской литературы". Он подарил ему англофильское воспитание, старинные кембриджские стены, блеск песка на Ривьере, жаркие полуденные часы южной Франции, запах берлинского бензина. Он дал ему расстаться с невинностью легко и радостно ("Ей было двадцать пять лет, ее звали Аллой, она писала стихи, - три вещи, которые, казалось бы, не могут не сделать женщину пленительной") - этот важный момент в жизни мужчины отечественные классики стыдливо замалчивали, видимо, никому из них не повезло так, как Мартыну. А кто в русской литературе с таким чувством свежести и полноты жизни спал с проституткой? Да и вообще, сексуальная и романтическая жизнь у Мартына как-то не пересеклись - конечно, не повезло, только в отличие от подавляющего большинства героев русской литературы он не делал из этого трагедию и не отказывался в пароксизме отчаянья ни от того, ни от другого.
Подарив своему герою благородство, здоровье, ум, чувство юмора, Набоков не дал ему никакого служения. Ничего длиннее открыток Мартын не писал. Вокруг него время от времени порхают бабочки, но ни одна из них в романе не названа по имени. В теннис он играет хорошо, но на любительском уровне, а в шахматы, кажется, не играет вовсе. В Кембридже ему поначалу хочется заниматься всем на свете - а в результате он идет по пути наименьшего сопротивления и выбирает славистику, по дороге к тому же отказываясь от одаренного научного руководителя, потому что тот, видите ли, оказался нетрадиционной сексуальной ориентации. Набоков знает, что делает: об университетских занятиях Мартына говорится вскользь, он явно ими не увлечен и нового слова в русской филологии не скажет.
Мартын, у которого есть дар - это уже Федор Константинович Годунов-Чердынцев. Будущая возлюбленная еще до встречи с ним зачитает до дыр сборник его стихов. А что же делать Мартыну, который стихов не пишет? "Он без дела свихнется", - говорит дядя Генрих.
Он и свихнулся.
Может быть, не так уж и странно, что от полноценного, физически и нравстенно здорового набоковского героя протягиваются ниточки соответствий к самому психопатическому и изломанному русскому писателю. Об этом - заметка Ольги Прохоровой.
Игра в подвиг
Владимир Владимирович Набоков, царствие ему небесное, Достоевского не любил. И часто говорил про него гадости.
Сама по себе сводимость этого сюжета к уровню литературного анекдота показывает, что дело тут нечисто. Лев Толстой наверняка любил детей, но сага о съеденной сливе, которую венчает фашистская фраза "Все засмеялись, а Ваня заплакал", выдает в нем скрытого садиста. Отношение Набокова к обладателю монополии на экспортный вариант русской души напоминает, скорее, ревность Чацкого к Молчалину и включает пристальное вглядывание в физиономию соперника и попытку постичь, чем же он так привлек внимание изменчивой возлюбленной.
Здесь метафора начинает хромать, так как Достоевский привлек западную публику уж конечно не молчалинскими умеренностью и аккуратностью. Напротив, Набоков не прощал Достоевскому тот образ извращенца и психопата, который, с легкой руки последнего, стойко связался в сознании иностранного читателя с русским человеком. Он высказывался даже, что психическая неуравновешенность Раскольникова портит весь сюжет романа - и тема убиения старушки была бы действительно интересно обыграна, если бы герой был вполне нормален, физически и душевно здоров.
Любимую коллизию Достоевского Набоков обозначил как стремление "поставить людей в унизительное положение и извлечь из этого максимум сострадания".
Поэтому удивительное сходство набоковского "Подвига" с "Игроком" Достоевского выглядит как случайная или неслучайная попытка по-новому подать эту коллизию и доказать, что унизительность есть вопрос не ситуации, а восприятия ситуации, а сострадание уместнее заменить уважением и даже восхищением перед недоступным иностранцу бессмысленным героизмом русской души.
В самом деле - любовный треугольник на фоне заграничного антуража. Участники треугольника - русский юноша, русская же девушка и англичанин. Параллелизм прослеживается не только на уровне схемы, но и в отдельных эпизодах. Русскому юноше не везет в любви, девушка сложна и непредсказуема. В обоих романах присутствует кульминационный эпизод, где героиня приходит к невезучему воздыхателю заполночь, а потом динамит. И там, и там роман с англичанином оказывается фиктивным, и об этом герой узнает из уст самого англичанина, который, несмотря на обманутые ожидания, принимает деятельное дружеское участие в непростой жизни героини. Здесь прямое сходство заканчивается и начинаются нюансы.
Герои Достоевского стонут и задыхаются в тугом узле садомазохистских отношений, густо замешанных на материальном вопросе. Полина самым неприкрытым образом измывается над Алексеем, заставляя его то совершить бессмысленную эскападу против почтенного господина, то донимая его извечным вопросом капризных десятиклассниц, спрашивая, готов ли он броситься по первому ее слову вниз головою со скалы - "а там, кажется, до тысячи футов". Соня из "Подвига" не страдает подобными извращениями, но ее ленивое равнодушие ранит героя ничуть не меньше - а его опасное испытание в горах над пропастью, первый бессмысленный подвиг, совершенный Мартыном во имя возлюбленной, не вызывает в ней ни малейшего отклика. Соответственно, желание постичь загадку привлекательности бессердечной героини, мучающее и Мартына и Алексея, различается степенью надрыва. Алексей: "И не понимаю, не понимаю, что в ней хорошего! Высокая и стройная. Очень тонкая только. Мне кажется, ее можно всю в узел связать или перегнуть надвое... Следок ноги у ней узенький и длинный - мучительный". Мартын: "И что же в ней привлекательного?... Ну ямочки, ну, бледность. Этого мало. И губы какие-то быстрые - вот бы их остановить, залепить поцелуем".
Подвиг самоотречения ради Полины у Алексея сужается до желания мгновенно стать обладателем огромного состояния и тут же бросить все деньги к ее ногам. Деньги как символ могущества придают его мечте особую сладость и призваны окончательно уравнять их в ролях - но гордая Полина ломает весь садомазохистский сценарий игрока, предлагая свой вариант. Она предпочитает играть роль жертвы вдали от Алексея, чтобы одновременно мучать еще и ни в чем не повинного мистера Астлея. Соне мартыновские жертвенные намерения до лампочки. Неперебродившая брага достоевских страстей у Набокова оборачивается вином с французского виноградника. А Соня к тому же ненавидит "виноградник, жару, змей и, главное, чеснок. Поставь на мне крест, удружи, миленький".
Сам устрашающий символ падения и растления - рулетка - у Набокова не более чем кинематографический карикатурно-романтический образ, "интересная вещь", по словам Мартына. Точно так же и Франция, которая становится для обоих героев перевалочным пунктом на пути к последней цели, у Достоевкого - мерзостный отстойник у края геенны огненной, а у Набокова - напротив, чистилище. Отсюда измученный развратом игрок совершает свой последний прыжок на дно. Из этой точки опаленный солнцем и физически окрепший Мартын, попрощавшись со всеми, уходит к осиянным высотам своей бессмысленной мечты.
Вот так на делянке Достоевского, обильно поросшей кровожадной росянкой и горькой полынью, и посадил Набоков свой эдельвейс.
Web-присутствие
Юбилейная шумиха (слегка, впрочем, приглушенная пушкинским двухсотлетием) начинает идти на спад. Многие крупные западные информационные сайты сочли своим долгом почтить столетие со дня рождения Набокова ("в этот день Владимиру Набокову исполнилось бы сто лет", пишет "Нью-Йорк Таймс" - а про Пушкина будем говорить "исполнилось бы двести"?) Особенно меня удивило, что отдельный набоковский проект запустила CNN. Кстати, неплохой.
Вообще же мне посчастливилось найти три крупных набоковских сайта, один русский и два американских. Русский сайт расположен в Петербурге, непосредственно связан с Набоковским фондом, дизайн как таковой там отсутствует, где не надо применяются бесполезные Java-скрипты, но по содержанию это полноценный, информативный и очень профессиональный ресурс. Чего стоит один 60-килобайтный список литературы о Набокове на русском языке (составитель - Мария Маликова). Можно на этом сайте найти и такую экзотику, как, например, страницу "Энтомологи о Набокове". (Никогда не забуду, как в детской научно-популярной книге "Соседи по планете" Юрия Дмитриева 1977 года издания я прочел большой отрывок из романа "Дар" со ссылкой на "известного русского энтомолога Набокова".)
Богатый англоязычный ресурс Waxwing - "Восковое крыло" - поддерживается Дж.М.Мартинесом. Дизайн минималистичен, но по делу, навигация проста (хотя разные части проекта находятся на разных серверах, что не всегда удобно). Одна из самых интересных частей проекта - "Набоковилия", коллекция цитат из разных англоязычных романов, в которых так или иначе упоминается Набоков или его персонажи.
"Зембля" (мне вообще-то кажется, что по-русски должно быть "Зембла", но, может быть, память подводит) или "Zembla" - это, видимо, сайт, который претендует на место THE набоковского сайта всех времен и народов. Приятно, что в нем есть легкие претензии на двуязычие. Сайт поддерживается видным специалистом по творчеству Набокова, обласкан вниманием Дмитрия Владимировича, содержит массу иллюстративного и мультимедийного материала. Основные разделы - "Новости", "О Зембле", "О Набокове", "Для набокофилов" и "Для набоковедов". Вот здесь можно прочесть небольшую и, на мой взгляд, неправильную аннотацию к роману "Подвиг". Точнее, к роману "Glory". "Глория" по-русски значит подвиг, это вам запомнится легко. Можно еще послушать первые фразы романа - тоже по-английски, конечно. Или посмотреть на плывущий текст. А вообще - сайт солидный, интересный, можно даже записаться на курс "Набоков по переписке" - держатель сайта Джефф Эдмундс предлагает обсудить "Машеньку".
Из других ссылок - Набоков в библиотеке Мошкова (одна из самых богатых коллекций, на которую стыдливо - "не знаю, насколько там все законно" - ссылается даже держатель Waxwing'а Мартинес); Михаил Шульман, статья "Набоков, писатель" на сайте "Вавилон"; Игорь Клех, заметка про рассказ "Весна в Фиальте" в Русском Журнале; в Газете.Ру - юбилейное сообщение Дм.Шушарина и перевод юбилейной же статьи из "Нью-Йорк Таймс".
А еще Лолита очень сильно наследила в Интернете; но сегодня речь не о ней. Как, впрочем, и не о Достоевском. Ссылки на текст "Игрока" будет достаточно.
|
|
|
|