Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Новости < Вы здесь
Курицын-weekly от 19 апреля 2001
Дата публикации:  19 Апреля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Ежик и айсберг

Настоящая литературная новость это, конечно, текст. Памятно время (первая половина прошлого десятилетия), когда самым ярким феноменом литературной жызни была критика (и - шире - журналистика-публицистика, осознававшая себя как странный вид арта: эстетическая независимость и фронда в ангажированных изданиях). Это время тешило самолюбие фигурантов, эта ситуация сформировала некоторое количество долгоиграющих репутаций, но была откровенным знаком межеумочности и переходности. Пришел срок: литература обратилась к широкому читателю. Последние годы (вот уже второй или третий - безусловно!) мы наблюдаем расцвет романа: пусть корявый-коряжистый, ухабно-уродливый, пусть начало расцвета, пусть лишь предвестие этого начала, но - расцвета. Критика потеряла блаженную самодостаточность и обрела функцию естественного медиатора. Критика, скорее, стала литературной журналистикой. Места ее дислокации - сетка, газетка, еженедельник. Из толстых журналов она попросту ушла: в соответствующих разделах ландшафт печальнейший. Гляньте на апрельский "Новый мир": критика представлена двумя относительных достоинств эссе (раз и два), которые, может быть, и неплохо бы смотрелись в "Независимой газете" 10 лет назад, но то была газета ежедневная, априори не застрахованная от высокого процента мусора и проходняка, а не крейсер-ежемесячник с имперскими амбициями.

Но речь, собственно, заведена из-за статьи, опубликованной в том же "Новом мире" месяцем раньше и ставшей подлинным событием, уже получившим жывой отклик (мой не только не первый, но и далеко не последний). Ирина Роднянская явила нам "Гамбургского ежика в тумане": впервые за много лет в толстом журнале появился критический текст, достойный внимания. И показательно, что посвящен текст как раз кризису текущего критического дискурса.

Речь о том, что были "у нас" критерии оценки, а теперь их нет. За точку отсчета берется известная шутка про "гамбургский счет": писатели сравниваются с борцами, которые в цирке колбасятся в угоду продюсеру, а раз в год в заветном трактире бьются по-взрослому, а потому знают, у кого какая НАСТОЯЩАЯ цена. Поразительно, насколько жывуч этот кошмар, походя введенный в оборот игривым Шкловским восемьдесят лет назад. Представление о том, что есть Абсолютные Понятия, а главным является тот, кто всем ряху начистил, было бы непротиворечиво в устах бандита или спортивного комментатора. Шкловский, кстати, имел военную биографию, из пушки стрелял. Ему его метафора, может, и идет. Но в высшей степени странно, что мирные интеллигенты на протяжении многих десятилетий продолжают считать это СИЛОВОЕ решение проблемы справедливым и вообще даже как-то типа того что духовным.

Это я, конечно, чуть-чуть пережимаю. Сравнение Роднянской (превратившей "счет" в нежного ежика) или Сергея Костырко, тоже любящего про сомнительный счет потолковать, с бандитами в высшей степени бессовестно, и позволяю я его себе лишь как фигуру дружеской мольбы: одумайтесь, сообразите, к какой системе ценностей вы апеллируете, на чьем языке вы говорите! Я понимаю, что в шкловском образе Роднянская и Костырко видят прежде всего идею "подлинной шкалы ценностей", а пыхтение потных тел, вывороченные скулы и торжество сильного над слабым - все это представляется им несущественными мелочами. Ну, также как этимология слова "подлинный". Не видят они в упор этого аспекта возвышенной теории. Александр Эткинд (о котором ниже) говорит в связи с такими эффектами чтения о скотоме ("слепой участок в поле зрения"). Вроде ведь написано: люди друг другу кости выламывают. Написано вроде. А читается: истинная шкала.

В чем причина такой очевидной слепоты? В том, что "разрушен трехвековой договор между читателем и писателем: ...вера в вымысел, в его гипнотическую реальность"". Вперед нынче вырываются тексты, которые в реальность своего вымысла не верят, а игрушками балуются. Поименно наречены Шишкин, Толстая, Успенский, Королев, Юзефович, Галина, Байтов (пара-тройка ненареченных угадывается, не правда ли?). Пишут эти люди профессионально, часто хорошо пишут (Роднянская - восторженный, искренний критик - радостно цитирует большие куски), тем пуще их грех. Ушли они "в сторону блистательного кича". Пишут не из жызни, а из других книжек. Использование спецэффектов, позаимствованных из масскульта (сравни с рассуждениями Ольги Славниковой в том же журнале). Стараются "нейтрализовать первичную читательскую эмоцию - ужаса и сострадания", сохранить читателю комфорт. И вообще, литература сменила ориентацию: "обращена не к провиденциальному собеседнику, будь то Бог или потомок, а к тем, кому сгодится тут же". Спарена с заказчиками-поклонниками "обязательствами взаимоуслаждения".

Словом, претензии все понятные. Подозрительно похоже на Павла Басинского (в финале даже образы схожие появляются; "Остались муляжи - забавные роскошные, величавые", очень напоминающие басинское "чучело России"). Только написан текст, что называется, кровью; только сделаны в нем тяжелые для автора выводы - муляжи победили, и весь сказ. Это не басинская дежурная придурковатость. К Роднянской хочется отнестись серьезнее.

Конечно, построения ее "деконструировать" легко. И концептуально они несостоятельны: Александр Агеев остроумно замечает, что Роднянская корит искусство за то, что его искусством и делает - за то, что оно не совпадает с Абсолютом. И профессионально слабоваты: тот же Агеев прав, что дискуссия о "литературе и литературщине" ничего кроме "школярского хихиканья" вызвать не может; я добавлю, что неразумно как-то ссылаться на будто бы недоступную повесть Елизарова "Ногти", если не знаешь, что она с осени преспокойно висит в сети. И эмоционально сомнительны: это Шишкин-то и Толстая пекутся о "читательском комфорте"??!!

Деконструировать-то легко, а вот жыть среди айсбергов... Я вот типа гражданин России (да пусть хотя бы и чучела ее), менять ПМЖ не намерен, и меня беспокоит, что в головах лучших моих сограждан по-прежнему царит хтонический богатырский мрак. Что им люб и привычен образ мира, в котором нет любви (как презрительно сказано про "взаимоуслаждения!"), где нет уважения к собственности (ставится под сомнение права писателя распоряжаться свои талантом по полному своему усмотрению). Где разговор с тем, "кому сгодится тут же", представляется чем-то малосущественным и даже неприличным по сравнению с разговором с Богом или потомком.

Но ведь разговор "с тем, кому сгодится", это и есть общество. Человеческие отношения. Диалог. Дружба. Любовь та же. А разговор с Богом и потомком есть духовная сокровенность, которую вовсе не обязательно тащить на страницы романа, на площадь, на майскую демонстрацию.

Телом по тексту

В "НЛО" #47 опубликована подборка материалов о новом историзме. Тема схожая с той, что обсуждалась выше. Поскольку из 5 материалов подборки в сетевой версии журнала есть лишь три, и одну из них, статью И.Смирнова, я вчера из-за позднего часу и сложного слогу осилить не мог, я использую "новый историзм" скорее для продолжения диалога с Роднянской.

Итак, что такое "новый историзм", гуманитарная сия практика последних десятилетий? Александр Эткинд, один из немногих отечественных "новых историков", открывает подборку большущим текстом, где толкует, что

  • Историк не отыскивает "правду", которая недостижима, а создает свой дискурс. Именно такова его реальная цель: создание повествования. Фигуры борьбы за историческую справедливость, споры о подлинности фактов имеют, разумеется, серьезное значение, но представление о них всегда условно, а цель - порождение текста - безусловна.
  • "Новый историзм - история не событий, но людей и текстов в их отношении друг к другу". "Строго говоря, в человеческих делах есть только две эмпирические реальности: тела и тексты. Все огромное пространство между телами и текстами заполнено нашими спекуляциями (которые в свою очередь воплощаются в тексты)". "Сила текста определяется, в частности, его способностью быть посредником между предшествующими и последующими ему событиями".
  • Автор всегда сочиняет изнутри своего контекста. Он должен учитывать в рассуждении основания своих воззрений. Эткинд говорит, что в его "Эросе невозможного" много внимания уделяется эмигрантским проблемам его героев потому, что сам автор в ходе письма сталкивался со своими проблемами. Если бы у него был другой круг больных тем, он бы больше обратил внимания на иные "правды"...

Велик соблазн сравнить эти тезисы с гамбургскими ежиками. Пусть понюхаются, аки гоголевские пацюки. С "правдой" все ясно, тут я могу повторить свои рассуждения про "гамбургский счет". Интересно про реальность текстов и тел. Вот цитата из Роднянской, к которой я уже обращался: вера в вымысел, в его гипотетическую "реальность"... Почему у Ирины Бенционовны "реальность" текста в кавычках? Потому что она не реальность никакая. Она либо реальность высшая (Дух сквозь текст проходит, как медведь через слесаря), либо низшая (ну что текст: он вторичен по отношению к жызни), и никогда - нормальная реальная реальность. Не в этом ли причина многих проблем - в нежелании признать физическую реальность вымысла? Текст нанесен на бумагу, в нем есть буквы, он воздействует на человека, возбуждает эмоции, толкает его, допустим, на самоубийство или на пикник, в общем - ведет себя как партнер. Эткинду и интересно это партнерство, взаимодействие между текстами и телами, в то время как Роднянской интересно поставить кавычки, разобраться по понятиям, какая реальность важнее и выше. "Реальнее".

И последнее: про фигуру говорящего. Про точку, в которой говорящий сидит и обстоятельствами-характеристиками которой повязан. Статье Роднянской предпослан эпиграф из Никиты Елисеева: "Как быть? Куда деваться? Что делать? Неизвестно...". Ну так вот она и есть - могила собаки. Определенная социальная группа испытывает проблемы с самоидентификацией (я тоже к этой группе одним из боков отношусь и проблемы, стало быть, чувствую). Суть в том, что "мы" отрываемся от мейнстрима жызни, а не в том, что литература отпала от Абсолюта. Нужно позаботится о себе, деконструировать свою позицию, свое место под солнцем, а не предъявлять времени грозный гамбургский счет.

Северные южане в южной столице

О литературной жызни. В Москве 24 апреля в "Авторнике" презентация книжечки Марии Степановой "Песни северных южан". Как читает Степанова, я не слышал, но сами стишки замечательные.

Когда он вернулся оттуда, куда, Во сне он кричал и бомбил города, И духи казались ему, Курить он вставал, и окно открывал, Совместные тряпки лежали внавал, И я в темноте собирала суму,

Но это еще ничего.

Копать приусадебный наш огород, Семейного рода прикорм и доход, Не стал он и мне запретил. Не дал и притрагиваться к овощам. Отъелся, озлел, озверел, отощал И сам самокрутки крутил.

Но жизнь продолжала себя.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Вячеслав Курицын, Курицын-weekly от 13 апреля 2001 /13.04/
Событие: питерские писатели требуют от Путина расширения границ Империи.
Событие: короткий список - первый успех "Национального бестселлера".
Публикация: сценарий "Нежного возраста".
Публикация: "Пых-пых" Игоря Турбанова.
Юбилей: Кулику - 40.
Вячеслав Курицын, Курицын-weekly от 5 апреля 2001 /05.04/
Событие: новый "Неприкосновенный запас".
Жывые слова: спидушный и ылигантный.
Бог знает что: "Б****" Горького в изд-ве "Захаров".
Довлатка: подходит Рубинштейн к Битову.
Крохоток о черном летчике.
Вячеслав Курицын, Курицын-weekly от 29 марта 2001 /29.03/
События: Премия Андрея Белого обновляет идеологию и проводит фестиваль.
Текст: "Пелагия и ЧМо" (1).
Текст: "Пелагия и ЧМо" (2).
Конструкция Василевского.
Кунштюк: поэт Кононов побил критика Бавильского из-за критика Басинского.
Проект: "Русское стихотворное масоноборчество", часть 2.
Объявлементи: "Пурпурная субстанция обмана".
Вячеслав Курицын, Курицын-weekly от 22 марта 2001 /22.03/
События: новое жюри Букера, новый президент АPC'С.
Публикации: "Скандал в Мандельштамовском обществе".
Книги: "Мачо-не-плачут" Стогова, "Костюм Арлекина" Юзефовича.
Проект: языковое расширение.
Крохоток: моя родословная.
Объявлементи: Горный зовет присоединяться к "Чужим словам".
Вячеслав Курицын, Курицын-weekly от 14 марта 2001 /14.03/
Всмятку: Малый Букер, Третьи Курицынские чтения, книга Тягунова в подарок, новый "Озон" и все такое.
предыдущая в начало следующая
Вячеслав Курицын
Вячеслав
КУРИЦЫН
slava@russ.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Новости' на Subscribe.ru