• Событие: 100
• Конкурсы: итоги "Текста для Пушкина", а также конкурсы о спорте и о деньгах
• Публикации: старая повесть Игоря Макаревича, новый стишок Дмитрия Соколова
• Казусы: Шавкута в отказе
• Объявлементи: "Жызнь в Воронеже" в Музее кино

Сегодня сотый выпуск "Курицын-weekly". В связи с праздником - укороченный, халявный. Хочу передать привет! Марату Гельману, Юле Радошовецкой, Наташе Кириченко, Наташе Гордеевой, Руслану Шацких, Александру Шабурову, Борису Кузьминскому, Елене Пенской, Галине Скрябиной, Илье Овчинникову, Кате Ваншенкиной. Это те, кто непосредственно редактировал-редактирует, ручками ставил-ставит, продюсировал-продюсирует, рисовал-рисует текущий проект. Всем остальным, кто помогал, кто руку к сердцу прилагал, тоже спасибо.

Его мы да

Двадцать человек приняли участие в посвященном сотому выпуску конкурсе "Текст для Пушкина". Главных призов - "Новых русских букварей" - благодаря Кате Метелице у нас не один, а два. Итоги конкурса подводил сам Александр Сергеевич - вернее, то, что от него осталось. Была взята заветная лира и с помощью паров типа "будь здоров" из нее была выкурена для краткой аудиенции бежавшая тленья душа. Душа капризничала для порядку, протыкала пространство вострым ногтем, мотала бакенбардом, но потом выпила и быстро прочла конкурсные работы. И вот ее фавориты.

Амир Ваддах со следующей конструкцией -

Душа прокомментировала так:

В том-то и стоял затыр: донести до адресата не просто чувство лирическое, а изрядный сундук семантических рядов. Я не смог этого свершить утлыми средствами своего столетия.

Прекрасный комментарий! Вторым победителем душа назвала Detpo, проработавшего другое классическое:

я Вас любил
любовь еще быть может
угасла в душе не совсем у меня
но тревожить я вас ею не стану ни фига
поскольку тревожить вас вообще не желаю
и печалить
пусть другой вас любит так ласково так нежно
как это удавалось мне
томясь нежностью и жалостью

На этом душа растворилась во мгле предрассветной: до новой оказии. Исполать! Я же остался присуждать поощрительные призы - мои собственные книжки - и присудил три: Анри, А.Нуне и N.N. Не скрою, на мое решение повлияло, как мило эти три ника смотрятся вместе, рядком. Таким образом: прошу всех пятерых лауреатов написать мне письмо - с почтовым адресом, на который я могу выслать призы.

О глиняном и деревянном человеке

Катя Ваншенкина представляет новую публикацию на "Современной русской литературе" - повесть Игоря Макаревича "Избранные места из записей Николая Ивановича Борисова...".

Явилась дама и сказала:

- Идут три сатаны: Большая смерть, Маленькая смерть и Беспардонная кража.

Игорь Жуков

Адам, человек иудео-христианской культуры, есть человек глиняный. Подобно дереву, он восходит от праха и обращается во прах, проходя положенные стадии роста и цветения. Буратино - Эпиадам, человек, сделанный из Адама. Но не из ребра на манер Евы (хоть есть предположение, что под маской Буратино, с его бесполым именем и мальчишеским обличьем спрятана женщина - травести Лилит): Буратино - не сын Адама, не жена Адама, не мысль Адама. Их взаимоотношения больше всего напоминают тандем реальности и искусства. Об авторе, папе Карло, покамест молчим.

Смерть библейского человека, оправдание его плоти и, скажем, его бэкграунд - глина. Дерево - не более чем форма, в которую облекается бренное бытие. С Буратино все иначе. Яснее говоря, если Адам - живое дерево, сделанное из неживой глины, то Буратино - мертвая кукла, изваянная из живого дерева. Понятно, что здесь "живое" - скорее, "живущее", "тепленькое". И "мертвое" / "неживое" отнюдь не синонимы, а предельно удаленные и предельно близкие точки разорванной окружности-подковы.

Что глине здорово, то дереву смерть. Адам в огне закаляется, Буратино гибнет. Вечная жизнь для куклы возможна в крайне ущербном вариант: зола, смешавшись с землей, будет инсталлирована в тело нового Адама. Есть у деревянного человека еще одно, тайное, убежище от смерти - бессмертие знака, семиотическая диаспора в раю.

Повесть Игоря Макаревича "Избранные места из записей Николая Ивановича Борисова..." представляет собой хронику превращения советского счетовода, живущего в коммуналке в центре Москвы в homo lignum'а, человека деревянного.

Как пишет Андрей Монастырский, "...это, с одной стороны, самостоятельный литературный текст, с другой - элемент проекта, состоящего из серии работ и инсталляций И.Макаревича, связанных с образом Буратино. Если раньше вся эта серия воспринималась скорее как чисто пластическая работа с не очень ясными "краями" и перспективами, то теперь, после того, как возник этот текст, можно говорить о том, что проект полностью состоялся, он обрел вполне отчетливые метафизические и персонажно-литературные очертания. Этот текст как бы "включил" дополнительное освещение в ранее затемненном пространстве той галереи, где в витринах и шкафах хранятся материалы о "пограничных" персонажах русской литературы и концептуальной традиции - герои Гоголя, Хармса, Мамлеева, Кабакова, Сорокина. "Деревянный" Борисов занял в этой галерее свое законное место".

Хранить Путина

А вот кстати свежеприсланный текст Дмитрия Соколова. Единственный его новый стишок за два года. Кстати воспринять его как юбилейный подарок.

Законы этноса гласят: не изменяй родству.
Идут арабы на Москву, арабы на Москву.
Мы все, как кролики, падем, как кролики, падем.
Труби, Воденников, подъем, Воденников, подъем!

Пизди-пизди, постмодернизм, их много - ты один.
Идут арабы на Берлин, арабы на Берлин.
Они идут нас разорвать, идут нас разорвать.
Бросай, Воденников, писать, Воденников, писать.

Глотай из черепа отца, из черепа отца.
Ах, почему войска в Чечне пошли не до конца.
Опомнись, этнос-ренегат, нас мало, мы одни.
Храни, Господь, еврейский град и Путина храни.

Русский юмор

Существует такое странное издание "Русский юмор" - приложение к газете "День литературы". А, простите, "Русский смех". Да, в сети есть. Публикуются там какие-то глуповатые шутки, большей частью про Чубайса.

Могила укравшего веру - не злато.
И надпись под сенью куста:
"Здесь проклятый русскими прах Герострата".
И ваучер - вместо креста.

Это пишет Юрий Лопусов. Хорошая фамилия. Еще у него есть посвящение прозаику Анатолию Шавкуте, к которому Лопусов явно лучше относится, чем к Чубайсу:

Мир бесцветен без Толи Шавкуты.
В очи рока он смотрит в упор,
И бутыль, словно чашу цикуты,
Принимает, как свой приговор.

Шавкуту я не читал, хотя фамилию знаю. Да и из моих читателей его мало кто, думаю, читал. В чем же тогда фишка? А вот в чем: у меня есть друг, который, приезжая с Урала в Москву, упрямо посещает буфет ЦДЛ и меня туда тянет. Я ему и так, и сяк объясняю, что в ЦДЛ отстойно и опасно - можно отравиться, могут побить. У приятеля свой аргумент: там дешево. Приходится идти. И вот проиходим мы на днях в ЦДЛ, а там на центральном входе огромное объявление формата А-3: Шавкуте Анатолию Такойтовичу запрещается три месяца посещать ЦДЛ за хулиганское поведение. И еще один писатель - не запомнил, какой - удостоился такой же отписки.

Русский юмор? А какой же еще!

Ворон, нож

Осип Мандельштам, Игорь Клех, Андрей Битов, Лев Рубинштейн, Илья Кормильцев, Евгений Попов и ваш покорный слуга - авторы текста фильма Бориса Бергера и Елены Куховар "Жыть в Воронеже". Его покажут в Музее кино (в 7 зале) 5 июня в 18 часов 45 минут. Это страннейшее произведение, изобилующее воронами и крупноплановыми съемками родов, сочинялось как политическое-заказное, чего, однако, в фильме ничуть не заметно. Теперь его презентуют как худло - и нормально. Кроме "ЖвВ" (продолжительность которой 40 минут) будет представлена одночастевка Бергера "Светочувствительность".