• События: Банные чтения
• Уточнение: голосование по Букеру откладывается
• Инициатива: стартовала "Акунинская энциклопедия"
• Публикации: Lermontov + Литовская
• Явление: белинские дочки
• Феномены: в Москве говорят правду

Тесно

26 июня в литмузее на Петровке состоялись очередные Банные чтения: ежегодная летняя конференция, которую проводит концерн "Новое Литературное Обозрение". Банными чтения названы потому, что первая редакция "НЛО" располагалась в Банном переулке и там же впервые произошла летняя гуманитарная сходка. Но Банность - больше чем география, это еще и погода. Кажется, все без исключения конференции (вторничная - не исключение) проходили в чудовищную жару. В этом и есть их фишка: лето. Пора, для конференций непривычная. Глотаешь жаркие доклады, заходишься в дискуссиях, потом отмерзаешь на дружеском фуршете.

В докладе, прочитанном во вторник Екатериной Деготь, прозвучало, в частности, следующее: в советской культуре самоидентификация происходила через отождествление с целым. Можно не рисовать, важно быть членом Союза художников. Так и для меня важен этот тип идентификации: с людьми, посещающими Банные чтения.

За всей этой лирикой важно не упустить вот что: Банные чтения всегда остроумны и актуальны в выборе тем. "Еда и питье", "литературный быт", "писатель и власть" - все эти проблемы обсуждались культурным сообществом п/у Ирины Прохоровой именно в те сезоны, в какие они становились вдруг насущными для общества. Ну, может быть, я преувеличиваю насчет попадания "год в год". Тема этого сезона - "Образы русского пространства". Она могла появиться и раньше: уже во второй половине восьмидесятых был резко ощутим поворот гуманитарной мысли в эту сторону. Но ныне тема облагородилась еще и путинскими аттракционами с новым Федеральным устройством и вообще с перепозиционированием России в мире. Политических споров, впрочем, на чтениях не было: доклады упомянутой Деготь, Владимира Каганского, Татьяны Чередниченко, Виктора Живова были скорее академичны, нежели дискуссионны. Может, оно, и хорошо. Жара.

Скоро

В прошлом выпуске новостей я обещал вам ссылку на голосовалку про лучший роман из НЕнагражденных русским Букером. Проект в силе, но букеровский комитет несколько оттянул его старт. Следите за объявлениями.

Круто

Фанаты Эраста Петровича с сайта "Фандорин.Ру" начали строить "Акунинскую энциклопедию". Первые два камня в краеугольности будущего библиографического Левиафана: списки персонажей "Азазели" и "Коронации". Первый выполнен более грамотно. Персоны разнесены на 4 категории: главные герои, второстепенные, лишь помянутые и исторические-мифологические. Сама классификация, на мой взгляд, вполне вменяема. Конечно, всегда можно поднять бучу по поводу распределения конкретных персонажей в конкретные клетки. Особенно сложен вопрос, кого считать второстепенным, кого главным. Фундук - школьное прозвище Фандорина - помещен в четвертый раздел, что вряд ли правильно. Но это не отменяет главной радости: я вот дважды читал Азазель, а таки не зафиксировался, что Эраста дразнили Фундуком.

Это, согласитесь, две разные вещи: знать, что Фандорин Фундук, и не знать. Знай Михалков, что Фандорин Фундук, не стал бы полгода вымаливать у Чхартишвили договора на экранизацию. Договор, кстати, подписан, фильм Михалкова "Статский советник" состоится, еврейскую барышню, по разным сведениям, может сыграть Джулия Ормонд (для чего героиню придется состарить) или Бритни Спирс (для чего ее старить не придется). Из других фантастических новостей: "Азазель" хочет экранизировать Пол Верхувен. Не менее фантастична уже состоявшаяся комбинация: обещанные в фандоринской серии "Любовники смерти" оказались двумя романами. "Любовник смерти" и "Любовница смерти". Я их купил вчера в магазине "Озон", но еще не прочел. Так что пока вернусь к теме энциклопедии. Я распечатал Азазелев синодик и показывал людям на улице. В смысле, не продавщицам бананов, а знакомым, которых летом на улицах встречаешь особенно много, поскольку все они сидят по летним кафе и долбят пиво. И у многих возникал один и тот же не слишком понятный мне вопрос: а зачем?

Такова наша эпоха, таков звериный оскал кап-зма. Зачем Акунинская Энциклопедия? А Лермонтовская зачем?

Sleepno

Sleep, my baby, sleep, my dear,
Hush-a-hushaby.
In your crib the full moon peers
Softly from the sky.

Да, это Лермонтов по-английски в журнале "Урал". Перевод Александра Калужского, такого волосатого красавца, который конферансил в легендарные времена фестивали Свердловского рок-клуба. Одной моей знакомой он как-то приснился в натуральную величину голым и шоколадным. Теперь он жывет в Америке. Там многие говорят по-английски, отсюда и странность досуга.

Clouds of the air, ye perennial wanderers!
High in the steppe of blue, stretched like a string of pearls,
You scud away from the North over yonder, as
Though you are exiles like me whom the grimness hurls.

Умильно

Существует вот культура критиков-дочерей. Чупринина, Новикова, Немзер, Рубинштейн, Юзефович, Григорьева. Тема почти академическая. Основных вопросов два: есть ли в письме означенных барышень общие черты и можно ли отследить в текстах дочерей отблески таланта отцов (не в смысле, есть ли там искры Божьи, не людям о том судить; а в смысле наследования конкретных отблесков). Явно следует папе Владимиру Лиза Новикова: пэтэушной наглостью. Явно следует папе Леониду Галина Юзефович интеллигентностью, переходящей в безволие...

Серьезно

Анализируя "новую" женскую прозу, критики неоднократно отмечали, что "в книгах наличествуют роды нормальные и роды патологические, аборты, изнасилования групповые и, так сказать, обычные", что как типичные описываются судьбы, в которых непременны "отсутствие любви (или присутствие вредной любви), насилие (физическое или эмоциональное), роды и материнство". Но эти в прямом смысле "физиологические очерки", демонстративный перевод женских тайн в сферу приземленного, не отменяют апелляции к женскому превосходству в богатстве духовной жизни...

Статья Марии Литовской о Г.Щербаковой, Л.Улицкой, В.Павловой и прочих героических барышнях нашей словесности.

Чем никогда

Но как тогда быть с книгой, написанной памятью маньяка после удачного самоубийства, с десятками точнейших деталей, со взлетами вроде "стекла, вполголоса отражающего облака", с пятном штукатурки на стене собора, похожим на раздавленного слона? Автор не может не знать, что одарен прозаическим даром высокой дисперсности, ибо болеет с языком одними болезнями: его, как и остальных, губит гипертрофированная телесность, вещественность описаний. С закрытыми глазами перед сном...

В журнале "Знамя" симпатичная рецензия Сергея Арутюнова на роман "Сами по себе". Обращаю ваше внимание на неизвестного талантливого рецензента, но занятнее даже другое: такие возвращения навязчивых мотивов древнего сна. Нажмите сюда, и вы поймете, что виной всему - лето.

Кстати, в свежем - 20-м - номере журнала "Комментарии" (сайт вот, но этого номера там пока нет, зато есть предыдущие 19) напечатано эссе Болмата про фотографию. Так себе.

Смешно

Летом жывот растет ввиду неумеренного потребления пива. Вот вижу я у метро "Аэропорт" разливное пиво по 10 рублей. Подозрительно дешево. Другого вокруг нет. Спрашиваю: а чо так дешево? Тетя отвечает: а мочой разбавляем! Дескать, обижаете. Я такой: нет-нет. Все нормально, давайте ваше пиво. Дала. Мочой не мочой, а пить нельзя.

А днем раньше аналогичный случай имел меня в хлебном лотке на ул. Красноармейской. Там продавался хлеб, половина которого была черной, а половина белой. Название - "День и ночь". 7 рублей. Думаю, интересно купить, девушке своей показать. Спрашиваю: есть можно этот хлеб? Продавщица отвечает: нельзя. Ну, думаю, шутит, обижается. Купил. Есть нельзя. Сырой и невкусный. Вот такая у нас странная мода - правду говорить.