О языковой деятельности Б.А.Березовского

В квартире одного недавно раскрутившегося (неважно, в какой области) москвича раздается телефонный звонок. "Здрассьте, это Березовский". Москвич удивленно вращает шарами. Но сомнений нет: и впрямь БАБ. "Очень бы хотел с Вами встретиться, познакомиться, обсудить то-се, - продолжает Березовский. - Я сейчас в Россию не могу, но Вы если куда соберетесь, звякните мне - я подскочу".

Великолепное, пушкинское подскочу...

Остальные новости - из Петербурга

О ветре в частности

Они встретились на Съездовской линии Васильевского острова, как встречаются молоток и гвоздь. Одинокая девушка убегала от пыльного ветра. Первая капля будущего убийцы-дождя ударила по ее щеке, а бурая небесная воля приковала на секунду ее взгляд и впечатала с пролетарской силой ее грудь в стоящее мужское тело.

На углу Кубанского переулка он курил папиросу "Беломорканал" бывшей фабрики им. Урицкого # 1. Косматый ураган сорвал кусок жестяной крыши со здания журналистского факультета. Мгновенно и одержимо, как вакханка, на мужчину набросилось и повалило в лужу женское существо. Время было: ровно двенадцать часов пополудни...

Вот такую скорую, как молоток и гвоздь, прозу сочиняет Игорь Мишуков. Этот рассказ так меня вдохновил, что "Активист" и "Озон" при участии "амфоры" открыли конкурс рассказов "Питерские истории", на который принимаются истории, произошедшие в Питере и написанные при этом словами.

О климате вообще

Да, в Питере есть климат, география. Вот я приехал месяц назад, смотрю, вода высоко стоит. Ну, думаю, наводнение будет. Оно и было тем же днем. Я его не заметил, но потом встретил, во-первых, людей, которые ездили на острова разлив смотреть, и, во-вторых, человека, который в котельной работает: ему это наводнение бессонной ночи с ведром стоило.

Природа участвует в жызни! Это поучительно. В городе темно, солнца нет, самый пакостливый месяц, а люди говорят: ничего, с 22 декабря дышать станет легче. Это когда, значитца, день в прибыль пойдет.

А еще на прошлой неделе в город пришла компания МТС. С утра был автопробег, а вечером салют в четырех местах города. Типа свобода. Пиар пиаром, но люди в первый же день выстроились в кассы проспектами. Ибо до сих пор телефон здесь стоит в четыре раза дороже, чем в Москве. Монополия.

Писатель у микрофона (5 рецензий Сергея Князева)

Модный литератор Стогоff записал компактический диск с группой Scary B.O.O.M. Бумы задорно играют вполне кондиционное рокабилли, модный литератор читает куски собственного романа "Мачо не плачут". Читает хорошо, в меру выразительно, (само)иронично, дикция хорошая, говору нет. Правда, прослушав все это, книжку читать особо не хочется. Сейчас программу, записанную на этом CD, хорошо известный в своих кругах вокально-инструментальный ансамбль прокатывает по клубам Питера. Но в широких кругах Стогоff сейчас известен гораздо больше, нежели его музыкальные приятели, так что наше ходячее пособие по мачизму и политическому радикализму выступило здесь в качестве интеллектуального спонсора, рекламируя симпатичных рокабилов. Весьма благородно со стороны человека, буквально за считанные месяцы превратившегося в брэнд, - не удивлюсь, если вскорости появится водка "Стогоff" или книжка в знаменитой амфоровской "Блеф-серии" "Илья Стогоff. Притворись его знатоком".

Сергей Носов. Дайте мне обезьяну. М: ОЛМА-пресс, 2001

В однотомник петербургского прозаика вошли уже известные его тексты (рассказы, небольшие пьесы) и новый роман, давший название всей книге.

Роман - о выборах в российской глубинке, анекдот не столько скверный, сколько просто печальный. Название - первая часть знаменитой фразы, приписываемой Б.А.Березовскому (два Березовских в одном уикле - вах! - В.К.). Дескать, дайте мне полгода - и я сделаю из обезьяны президента. Можно было бы сказать, что будни имиджмейкеров описаны сатирически - в книжке немало забавного, если б не сочувствие автора к персонажам - даже вроде бы самым несимпатичным - и тотальная грусть. Не в пушкинско-гоголевском смысле, мол, как грустна наша Россия, а в другом - скорее довлатовском: мир уродлив, и люди грустны. Несмотря на несомненное мастерство Носова и несомненную же актуальность, бестселлером - пусть и интеллектуальным - роман не станет. Во-первых, он воспринимается как вторичный не только по отношению к пелевинскому Generation, но и по отношению к предыдущим текстам самого Носова, по сути перед нами авторимейк книжки "Голодное время, или Член общества": тот же герой - пьющий литератор, поступивший на службу, среди персонажей (как и в "Члене общества") - реально существующие питерские литераторы, в том числе, естественно, и сам Носов. Роман, как и предыдущий, пропитан, что торт кремом, цитатами, аллюзиями, шутками для своих, что, увы, резко сужает его аудиторию. А жаль: писатель Носов замечательный.

Ася Пекуровская. Когда случилось петь C.D. и мне. СПб.: Симпозиум, 2001.

Месседж книги - обаятельного раздолбая-неудачника, от лица которого довлатовские тексты и написаны, не стоит отождествлять с их автором. Более того, главный довлатовский персонаж, как убедительно показывает Пекуровская, принципиально изготавливался лучшим, чем писатель. В общем, пока не требует поэта к священной жертве Аполлон - ну и далее по тексту.

О книге довольно много писали в последние месяцы, ее преподносили чуть ли не как сенсацию. Увы - или к счастью - ничего сенсационного. Действительно событием она стала бы, если не уступала или хотя бы могла сравниваться с довлатовскими сочинениями - не получилось. Повторы, претенциозные эпиграфы, многословие. Дипломированный языковед, преподаватель филологии в университетах США, пишет "дешевая цена", эпиграмму путает с пародией etc. Разборы текстов экс-мужа в целом вполне себе ничего, деконструкция мифа "Довлатов" с помощью психоаналитического инструментария весьма любопытна как по исполнению, так и по результатам. Только вот, начав изрекать нечто наукообразное, Пекуровская не может из этого, пардон, дискурса, выйти без потерь, напоминая Остапа Бендера, запутавшегося в многочисленных "ибо", или, возвращаясь к Довлатову, похмельного филолога Алиханова из "Компромисса".

Забавно и другое. Авторесса уконтропупила многих из тех, кто составлял, как она сама презрительно пишет, "довлатовскую свиту". Единственный, пожалуй, из довлатовских дружбанов, кто предстает здесь весь в белом, это Валерий Попов, который - вот неожиданность-то - написал столь же беспомощное, сколь апологетическое предисловие, выдав знакомство с автором и персонажем обозреваемой книги за свидетельство об уме и таланте.

Алексей Толстой. Похождения Невзорова, или Ибикус. СПб., Лимбус Пресс, 2001.

Книжка эта - не биография скандально когда-то известного телеведущего, как может показаться. Семен Иванович Невзоров - персонаж "русского вестерна", сочиненного в двадцатые годы уже прошлого века "красным графом" Алексеем Николаевичем Толстым. Скромный конторский служащий волею судеб оказывается в водовороте гражданской войны: карты, роковые женщины, кокаин, хитроумные торговые операции... В итоге Семен Иванович, оказавшийся еще тем прохиндеем, нажил большие деньги и женился. Есть несколько причин, чтобы купить и прочесть. Во-первых, Толстой убедительно доказывает и показывает, что остросюжетность и качество текста - не есть две вещи несовместные. Маринины, Бушковы и прочие Корецкие должны читать "Невзорова" с карандашом в руках - и учиться, учиться и еще раз учиться складывать слова в предложения.

Причина вторая - познавательная. Чтобы получить представление о том, как делаются состояния во время смуты, совсем не обязательно читать книжки про олигархов типа "Большой пайки" Юлия Дубова и/или выуживать компромат из Интернета. Прочтите "Ибикус" - все станет ясно.

О'Санчес. Кромешник. СПб., Симпозиум, 2001.

Попытка создания фэнтези, используя лекала традиционного гангстерского романа. В центре повествования - жизнь и карьера Гекатора Суллы, крупнейшего уголовного авторитета вымышленной страны-континента Бабилона, в политических, уголовных, экономических порядках которой легко угадывается наша с вами РФ. Одна из самых удачных находок - скрещение российских реалий (описание тюрем, жаргон) с сюжетными приемами западных "остросюжетников" (прежде всего - Марио Пьюзо). В романе, в отличие многих современных отечественных произведений сходной тематики, клюква совершенно не ветвится - О'Санчес прекрасно знает то, о чем пишет, во всяком случае. Вместе с тем ему не всегда удается избежать многословия и ложной многозначительности (ее создают, прежде всего, стихотворные эпиграфы).

• Все уикли