• "Русский слэм" 3 и 4 : изменения в слэм-правилах
• Ночь русских искусств в Берлине
• Культура как частное предпринимательство

Айда, поэт!

Оргкомитет русского слэма имеет честь сообщить, что третий турнир сезона 2001-2002 состоится 24 февраля в Москве в клубе "О.Г.И.", а четвертый турнир состоится тоже в Москве в самом начале марта, а где и когда - будет объявлено чуть позже. Заявки присылайте на адрес slamrussian@pochtamt.ru.

Имейте в виду, что в слэм-правилах произошли небольшие, но огромные изменения. Изменилось несколько цифр. Выступление поэта отныне длится не пять минут, а четыре (верхняя граница, при которой поэт удаляется из зала, спустилась с семи с половиной минут до семи). И увеличились пенальти - штраф за превышение времени. Новая редакция соответствующего пункта:

Участник слэм-турнира не имеет права выступать в одном туре более четырех минут. В случае если участник превышает норму, ему начисляются штрафные очки ("пенальти") - в сумме 1 балла за первую начатую просроченную минуту, 3 балла за вторую начатую просроченную минуту, 5 баллов за третью начатую просроченную минуту. Если участник выступает более 7 минут, он снимается с соревнования.

Давай, Москва!

В Берлине открылось художественно-литературное мероприятие "Давай, Москва". Собственно, главное действие - выставка русских художников, представляющих, вопреки названию, не только Москву, но и Питер, Нижний, Ебург, Энск, Калилининград и Владик: по три человека от каждого города. Успех превзошел: очереди, как у нас на импрессионистов. Но вокруг выставки роятся всякие события-спутники, главное из которых - ночь искусств с 18 на 19 января, в подготовке которой ваш покорный слуга принял, как можно понять по списку фигурантов, активное участие. У кого Берлин под рукой, имейте в виду: придя по адресу Haus der Berliner Festspiele, Schaperstrasse 24, 10719 Berlin. в 21 час 18 числа и заплатив 8 евриков, вы услышите сладкоголосье Псоя Короленко и "Ножа для фрау Мюллер", уклоничивую прозу Ильи Фальковского и Константина Богомолова, темные вирши Алексея Парщикова и светлые - Лены Костылевой, фрагменты "Матадора на Луне" в авторском чтении, увидите программу короткого кино, подготовленную Вероникой Хлебниковой, удивитесь танцу маленьких лебедей в исполнении лютых новосибирских художников, оттопыритесь под берлинских ди-джеев русского происхождения... Чего-то еще будет, забыл, ибо пишу эти строки в пять утра и не в полном фокусе.

Для каталога выставки я сочинил статью о современном состоянии русской культуры. В пять утра, собственно, я пишу, проснувшись от мысли, что эту статью неплохо бы показать читателям виклей. Перечитал ее сейчас: странное впечатление. С одной стороны, у всех откровений для забугра налицо некая стилистическая, а иногда и содержательная недостаточность (особенно по части нюансов). С другой стороны, когда на стилистике и нюансах не вылезешь, пишешь как бы по существу, а потом оторопело глядишь со стороны: вот оно, главное-то, каково в твоем представлении.

Так что - нижеследующее, названное в каталоге "Частное предпринимательство", типа о главном. Некоторые тезисы читателям викли знакомы; извините, что называется, за тавталогию.

---

Поворотным моментом русской культуры, как и российской цивилизации вообще, стал август 1998 года: те дни, когда доллар подорожал в четыре раза, банки исчезли вместе со вкладами и тысячи людей потеряли работу. Гуляя по Москве целый день с толстой пачкой рублей, на которые я хотел, но так и не смог купить какую-нибудь реальную вещь типа холодильника или стиральной машины, я не понимал, что нахожусь на историческом переломе. Я, как и большинство окружающих, злился, что меня обокрали. Я еще не знал, что все наоборот: мне дали шанс.

До того момента, несмотря на годы рыночных реформ, даже в моей социальной группе была сильна идея, что деньги берутся Откуда-то. Фонд Сороса спонсирует журнал, государство - телеканал, олигарх - газету, мэр - театр. В общем, идея поддержки культуры и искусства из денежных мешков сама по себе возражения не вызывает, скорее одобрение: многие прекрасные проекты невозможны без спонсорской помощи. Но ведь хочется не просто существовать, но и производить при этом ту культуру, которая нужна самому тебе. Идея, порожденная осенью-98: не встраиваться отныне в чужие мегапроекты, просевшие в результате дефолта, а открывать свои. На политическом языке это называется строительством гражданского общества, которое, в принципе, может сложиться только "снизу". Моя тема имеет к этому касательство, но она более конкретна: осознание культурой себя как частного предпринимательства.

Сразу после кризиса в Москве в переоборудованной большой квартире недалеко от Патриарших прудов открылся маленький клуб: стойка с выпивкой и едой, тесное местечко для концертов и литературных чтений и книжный магазин. Молодые филологи из "Объединенного гуманитарного издательства" решили зарабатывать на друзьях. Расчет сразу был в том, что ходить будут "свои". Затея выглядела подозрительно. Во-первых, у "своих" именно в тот момент стало плохо с деньгами. Во-вторых, их количество казалось очень ограниченным. В-третьих, тогда (всего три года назад!) смущал вид друга, продающего тебе книжку или чашку кофе: как же так, культурный человек, а пошел в торгаши - да еще и хочет нажиться на мне!

Но первое обеспечило в новом заведении приемлемые, а вернее - естественные цены: именно такие, какие по карману "своим". Второе приятнейшим образом обернулось расширением круга: оказывается, "свои" есть еще и другие, в городе много симпатичных людей, просто раньше им было негде встречаться. Что касается третьего - быстро стало ясно, что торговца книжками лучше иметь знакомого, так же как мясника или зеленщика.

В итоге проект поимел оглушительный успех. В начале осени-2001 в Москве открылся четвертый клуб с книжным магазином системы "О.Г.И.", а в 2002 году обещано уже десять.

Лично я, потеряв осенью-98 работу, пришел в Интернет, о котором ранее имел весьма смутное представление. Марат Гельман начинал делать большой портал, посвященный всевозможным искусствам, и пригласил меня делать литературную часть. Едва взявшись за дело, я был восхищен перспективами. Перспективами чего? Построения своей Вселенной, своего мира, своей системы ценностей. Постмодернизм к тому времени уже разрушил старую вертикальную иерархию, советское представление о том, как выглядит "литературное поле". Разрушив, надо было приступать к строительству новых, нужных мне, иерархий. И я нарисовал по адресу www.guelman.ru/slava карту современной русской литературы, сочетающую крайний субъективизм и попытку охватить все пространство, дать представление о явлении в целом. Я чувствовал себя, выполняя эту работу, настоящим Создателем.

Любопытно и то, что я не получал и не получаю за эту работу денег. То есть в действительности картина была чуть сложнее и интереснее: я некоторое время жил в пустующей квартире Гельмана, и мы шутливо называли предоставленные мне квардратные метры гонораром за буквы; то есть идея даже не частного предпринимательства, а натурального хозяйства была воплощена в этом сюжете. Однако вскоре я переехал, и эта тема ушла. Главным было другое: предлагая вложить свой труд в нечто, Гельман дал мне возможность создать свой мир, показать его правильной аудитории и посмотреть, что из этого выйдет.

Собственно говоря, так был создан практически весь Интернет: не только мелкие сайты про то, чем кормить аквариумных рыбок, но и крупнейшие и богатые поисковые системы - результат частной инициативы. Свою сетевую инициативу можно превратить в деньги разными способами.

Один - имея множество посетителей, стать самому бизнесменом, размещать у себя на сайте рекламу. Яркие российские примеры такого рода: библиотека Мошкова (lib.ru), который первым придумал коллекционировать и выкладывать на веб любые тексты, от инструкции, как туристу рюкзак сложить, до "Войны и мира". Или www.exler.ru: личный сайт писателя, заполненный исключительно его собственными сочинениями, привлекает ежедневно тысячи читателей, и тот факт, что писатель это слишком юмористический и, на мой вкус, не самый гениальный, не отменяет схемы успеха.

Второй способ - продать раскрученный проект большому бренду. Допустим, у меня есть сайт анекдотов с неплохой посещаемостью, а новому порталу (которых в период инвестиционного бума возникало много) нужно что-то подобное: портал просто покупает мой труд и мой продукт

Третий способ - заработать своим индивидуальным проектом символический капитал (авторитет в определенной среде), а потом конвертировать его в материальные блага.

Но в основе всех трех способов - одна идея частного предпринимательства.

Именно в 1998 году - правда, весной, а не осенью - вышел первый роман Б.Акунина. Книжка, изданная в отвратительной полиграфии, мало кем оказалось замеченной, но к концу года появились уже более солидные тома, и именно с этого момента началась реальная раскрутка бренда.

К моменту появления Акунина на рынке непреложным законом издательского дела был следующий: бестселлером может быть только плохая книга. Разумеется, издатели не произносили слова "плохая" и очень возмущались, когда критики презрительно пинали очередной том саги про Бешеного или Слепого, но, в общем, было понятно, что массовой книжке противопоказаны художественные изыски. Противопоказана собственно литературность, книжки эти делаются по лекалу, на конвейере, часто бригадами и пр.

Акунин совершил прорыв: он создал качественную беллетристику на русском языке, сравнимую в художественном отношении с "Тремя мушкетерами" или "Шерлоком Холмсом". Говоря об Акунине, трудно обойти культурологическую тематику, в частности, тот примечательный факт, что он стал торговать собственно Русской Литературой, школьной памятью читателя о классических книжках, то есть совершил естественную бизнес-операцию: превратил элитарный постмодернистский ход в маркетинговую стратегию.

Но сейчас мне важнее социологический эффект: во многом благодаря Акунину издатель поверил, что художественная литература может быть предметом рынка. Что, хотя мало какие из текстов, созданных в порядке частной художественной инициативы (для друзей, для вечности, для толстых журналов), способны стать супербестселлерами, - конкурировать в тираже со средним боевиком способны многие из них. И если вплоть до 2000 года то, что именуется "современной прозой", постоянно выпускало из солидных игроков только издательство "Вагриус", то теперь за серьезную литературу взялись монстры - "Эксмо", "АСТ", ОЛМА" (автоматически продающие минимум 5 тысяч экземпляров любой книги) - что для судьбы писателя, сочиняющего не чисто для рынка, а для души, может оказаться событием грандиозным.

Вышеуказанным примеры толковых частных инициатив на русском рынке искусств не исчерпываются. Популярный ныне "молодежный акын" Псой Короленко появился в Москве как герой квартирников, частных домашних - и бесплатных - концертов, и только потом стал выпускать картинки и переехал в клубы. Марат Гельман создал вместе с Юлией Радошовецкой студию шелкографии, в которой печатаются коллекционнным тиражом работы современных художников для продажи не через галереи, а через мебельные и прочие общедоступные магазины. Представление об искусстве как о частном предпринимательстве становится все более распространенным явлением, но психология часто отстает от эпохи.

Вот показательный пример из практики молодого лейбла Pop-grafika, который занимается производством и продажей прикладных объектов, в том числе открыток. Художнику предлагается следующая схема взаимодействия: он рисует картинку, картинка печатается на открытке, художник получает процент. Чем больше людей купило открытку, тем больше денег заработает художник. А художник неожиданно начинает капризничать: нет, вы мне сразу заплатите гонорар, как в глянцевом журнале, а потом делайте с картинкой все, что хотите. Ему пытаются объяснить: если тираж окажется высоким, ты получишь больше, чем в журнале, если тираж окажется маленьким, производителю невыгодно платить тебе гонорар. Давай по-честному: сколько купят, столько и заработаешь. Художник отвечает: нет, покупатель меня не интересует, вы бизнесмены, вы и платите.

Одним из странных итогов эпохи сплошной медиальности, преобладания симулякров над оригиналами, посредничества перед производством, стало вот это небрежение к конкретному покупателю. Но мир стал другим, особенно после 11 сентября 2001 года. Виртуальность кончилась: за врагом теперь нужно лезть в конкретную глубокую пещеру, а читателя искать у конкретного прилавка.