Биться +

2 апреля в восемь вечера в Москве в потаповском "О.Г.И." состоится четвертый турнир "Русского слэма". В битве примут участие Александр Вознесенский, Дина Гатина, Вадим Месяц, Парис Перкер, Андрей Родионов, Сергей Соколовский, Юрий Шабашидзе, Алена Яковлева, Алексей Ярский. Двое из перечисленных выступают под псевдонимами, и не потому, что им папина-мамина фамилия так уж отвратительна, а потому, что фамилии настоящие у них начинаются на А у одного, а у другого на Б. Таким образом хитроумные слэмовики хотят избежать первой позиции в списке выступающих (по правилам, поэты выступают по алфавиту). Это на заметку социологам литературы: вот еще и по таким причинам возникают псевдонимы. Сирин вот появился, чтобы в "Руле" не было слишком много Набоковых (там и отец печатался), а Перкер - потому, что Бергер на Б. Ну-ну.

Бергер, кстати, войдет в историю русского слэма тем, что станет первым поэтом, вторично вышедшим на сцену битвы (правила допускают, что чел может в ходе одного сезона принять участие в двух турнирах, если на то согласится оргкомитет). Господи, как я плохо пишу сегодня... войдет... тем, что... вышедшим.. так неуклюже все и глупо... вчера слишком сильно перебрал, слишком сильно, а сегодня в Питер ехать... ох.. Не хочу, а ехать надо... Трудно мне жыть, трудно...

А правила-то про алфавит и изменить можно. А то так все поэты станут на букву Я.

Сопротивляться режиму

Я состою в так называемом большом жюри "Национального бестселлера". Там надо написать короткие отзывы про сколько-то книжек и поставить две оценки: тройку и единицу. Татьяна Набатникова, координатор премии, приготовила для меня эти сколько-то книжек (из числа непонятных авторов - мне было занятно почитать непонятных), я должен был зайти за ними в "Лимбус", но забыл, разумеется, а когда вспомнил через месяц и зашел, книжки были розданы другим членам. В результате я настучал несколько отзывов на то, что было читано раньше и ближе всего в голове лежало. Эти заметки я, со свойственной мне скаредностью, решил тиснуть и в уиклях: они такие ничего получились, энергетические и со смыслом.

Александр Солженицын, "Двести лет вместе". Удивительным образом до работы Солженицына не существовало капитального труда на тему "Евреи в России". Под капитальностью я подразумеваю не энциклопедичность - в частности, и потому, что не могу о ней судить. Многочисленные критики "Двухсот лет..." обращают внимание на то, что Александр Исаевич пользовался достаточно ограниченным кругом источников, причем зачастую "не тех". Понимая, что в 90 процентах случаев эти претензии есть закамуфлированная форма сакраментальной еврейской обиды (есть такой неприятный тип еврея, делающего смыслом жызни поиск антисемитизма во всем, что движется), мы, однако, понимаем и то, что Солженицын не является выдающимся источниковедом. Капитальность - это воля к последовательности (сжато дать историю вопроса - большое дело), умноженная на концептуальность (излагаемую последовательность следует морально-нравственно осмыслить) и приперченная брендом: ясно, что такую книгу (вокруг которой после возможна в том числе и содержательная дискуссия) должен был написать человек с длинным именем. Он и написал.

Сергей Носов, "Дайте мне обезьяну". Совершенная в буддистской закольцованности выводов пелевинская книга про поколение симулякр-технологий ложно закрыла тему; на самом же деле, о выборах - о сей страннейшей культуре, неведомой иным эпохам, порождающей особый полукочевой быт, особый тип людей, отдельную нравственность и пр.; короче, культура и культура - хочется читать и других романов. Для Сергея Носова выборная ситуация важна скорее не как этнографическая (дать нравы, показать, как там внутри странно все шевелится), а как повод к фокусу: человек вступает в брак по причинам, далеким от тех, кои описаны у Островского или же Павленко. Выборы дают Носову ход его, носовского, типа: в двух других романах автора мы сталкивались с подобного рода фигурами сюжета, ноги которых растут не из Павловского, а из Кржижановского, например. Но одним этот роман отличается, и очень сильно, от двух предыдущих: в "Обезьяне" самый уютный герой. Он отчетливо социально близок, с ним хочется (можется) отождествиться, он попросту похож на Носова. Попсовый выигрышный фон позволяет такую операцию: массовый читатель может и не сообразить, что эта книга излишне тусовочна. Однако самому Носову полезно это знать: так можно и расслабиться. А анаграммы вроде "Просмердит ветчина рыночников" хороши; хочется их использовать как-то вне романа, вне рецензий... А, ну на выборах!

В.Я.Тучков, "Танцор" в 3 тт. Долгие годы хвалил я сочинения Владимира Тучкова, взывал к массам как литобщественности, так и читателей: пусть он будет популярен средь вас, это же так естественно! Результат налицо: Тучков популярен. Книги выходят должными тиражами, в недрах ящика зарождается сериал. Теперь настает пора ругать: сага о Танцоре не только уступает шедеврам Тучкова (навроде "Русских книг для чтения" или "Розанового сада"), это бы ладно. Но она вообще слишком как-то нехороша, какой-то сильно разведенный компот. Тучков раньше-то длиннее трех с четвертью страниц не писал, а тут романы. Монотонность сюжета хороша в концептуальной школе: Андрей вошел в комнату. Небрежность слога уместна в необязательных жанрах, там она может, при совпадении везения с погодой, оказаться афористичной. Тучков пишет свои романы, как в компьютерные шарики или как там тетрис играет, как бы между делом, отвлекаясь от чего-то серьезного. От работы там. Но работы как раз и не видать. Обидно. Не за Тучкова. Он уже написал то, с чем его пустят куда надо, пусть теперь за денежкой погоняется. За героя обидно. Танцор как герой остросюжетного сериала - ход прекрасный. Точнее, идеальный такой, голливудский. Все остальное в проекте - девальвация. Обидел Тучков героя. Не был добр.

Евгений Гришковец, "Город". С текстами, которые созданы, чтобы звучать, есть непременная проблема: наличие или отсутствие голоса исполнителя в читательской голове. Я сначала увидел Гришковца на сцене - и лишь потом прочел "Город". Когда я читаю: "Бывают такие моменты в жизни, ну, например, приходишь домой чуть позднее, чем обещал, в смысле - обещал прийти в девять, а пришел в одиннадцать: не позвонил, не предупредил, ну вот, заходишь, начинаешь извиняться, ну, мол...", у меня типа внутри жывет интонация спектакля, рядом витает ангел Гришковца, мне уже хорошо. Но непонятно, как это воспринимает восприниматель, представлений не видевший. То есть это такой приличествующий вопрос без ответа, а по схеме все коротко: это такой как-то избыточно и волшебно ласково победивший постмодернизм. Гришковец не только вполне соответствует мудреной и загнувшейся теме "искусства-о-собственном языке", но вдруг ее ожывляет и обогащает; причем понятная конвертация некогда элитарной идеи в популярную происходит без никаких потерь. То же самое с темой "локального дискурса" - просто апофеоз. А люди смотрят при этом, плачут, я тоже смотрю-плачу. А в роще сидит волк.

Андрей Левкин, "Голем. Русская версия". Первый роман Андрея Левкина: ясный пень, событие у фанатов (у Левкина именно фанаты, как у "Спартака"; я из них). Первый роман. Читал с придыханием. Сначала хорошо так: пожиже, чем обычно, повоздушнее; добрый трип героини Левкина последних лет, московской улицы, из имеющей адрес в художественную; милая затея рассказать про каждый дом по номерам, как в английском детективе (вообще, что может быть приятнее, чем описывать улицу?); возможность подольше не расставаться с героем, ведущим лучший на свете образ жызни - прогулки по местности. Но как-то все рассосалось. У Левкина всегда рассасывается, будто и не читал, но в рассказах густо и можно перечитать, а роман - другое. Историю давай! Но все рассосалось: истории не случилось, так, казус, Голема трудно отличить от рассказчика и невозможно от самого жыворожденного Левкина.

Александр Проханов, "Господин Гексоген". "Ад маргинем" в качестве издателя - это не только интеллектуальная провокация: дескать, после Дерриды и Сорокина Проханов, какие у нас веселые леваки. Это еще и м-м.... Например, редактура: роман сократился в полтора раза и выиграл от этого (желающие могут сравнить версию газетную и книжную). Но главное "еще": смычка левоинтеллектуального издательства и краснокоричневого писателя в деле сопротивления. Мы живем в неприятное время, мы наблюдаем, как подавляющее большинство дееспособных граждан из числа публичных вытягивается по стойке смирно перед Путиным и его гэбэшным окружением. В такой ситуации сама по себе воля к сопротивлению оказывается величайшей ценностью. Мы никогда не узнаем, взрывал ли Путин дома в Москве, но версия такая должна существовать, муссироваться, обсуждаться. Путин должен знать: мы верим, что он мог взорвать дома. Потому что он хоть и симпатичный, но гэбэшник. Мы этого ему еще не простили: от таких вещей отмываться нужно долго... Ну вот эффект: хотел писать про роман, про литературу, и ту же сбился на политику. А книга-то и "сама по себе" хороша: прекрасный сюрреализм, которым Проханов еженедельно лупит врагов в передовицах "Завтра", наконец-то конвертировался в большой стиль.

Короче, Проханову я поставил 3, а Гришковцу - 1.

Играть саму жызнь

Есть такая штука - документальный театр. Это когда играются типа реальные тексты из жызни. Штука модная за кордоном, у нас тоже есть, а теперь даже есть помещение, где только такое и играют. В том доме, где Театр луны и где было нулевое "О.Г.И.". Называется "Театр.doc". Я туда хожу: так, вставляет. Место силы. Я аж сам решил спектакль забацать, приходите 26 апреля. Сайта своего док пока не имеет, и потому я пока буду в уиклях расписание выкладывать.

5, 6, 12, 19, 28 апреля

21.00

"Сны"

Молодой иркутский театр "Пространство игры" преобразовался этой весной в Москве в "Театр Ивана Вырыпаева" и играет на сцене <те@тр.doc> пьесу, отмеченную на Неделе русских пьес в Лондоне 2001 и на Фестивале в Ди (Франция). Спектакль о наркотиках и о тех, кто от них зависит.

Режиссер и драматург Иван Вырыпаев (Иркутск).

16 апреля

21.00

"Цейтнот"

Спектакль на документальном материале, собранном в госпитале, где проходят реабилитацию воевавшие в Чечне солдаты. Автор пьесы - Екатерина Садур, режиссер - Георг Жено ( выпускник РАТИ, мастерская М.Захарова).

13 апреля

21.00

"Рыбалка"

Спектакль-манифест

Илья Фальковский

Пьеса представляется с использованием коллекции аутентичных предметов В.Архипова.

26 апреля

20.30

"Москва сегодня"

Спектакль Вячеслава Курицына и его друзей.

"Фольклорная экспедиция 1983 года"

Фолк-вербатим-шоу о российской колхозной и перестроечной деревне...

О времени спектакля будет объявлено дополнительно.

Cправки по телефону: 233 4064.

Адрес - Трехпрудный переулок, 11-13, строение 1.

Метро Маяковская, Тверская, Пушкинская.

Тел. 233-40-64

• Все уикли