Эти статьи я намеревался опубликовать неделю назад, но потом решил отложить. Главная причина, конечно, в хитрости моей (я уехал, и нужно было сделать выпуски про запас), но не только: событие, на мой вкус, следует того, чтобы посвятить ему внимание отдельное, иными событиями не замутненное. Собственно говоря, теплым весенним вечером на Большом проспекте П.С. был поставлен рекорд мира по кол-ву употребления слова "хуй" в одном отдельно взятом помещении.

Полина Копылова:

"Все мы здесь филологи..." - говаривала Анна Ахматова своим смущенным гостям после матерного анекдота. Или предваряя оный. Не суть. Из филологической оранжереи "цветов зла" - а равно с заборов, с лифтовых переборок и из заводских проходных - матерщина "самосеем" занимает культурное поле. Уже и министр Швыдкой в ходе своей "Культурной революции" эту проблему обсуждал, и питерские писатели на круглом столе в Центре современной литературы вопрос поднимали. Дошло дело и до "Большого словаря мата", первый том которого "Лексические и фразеологические значения слова "хуй" выпустило издательство "Лимбус-пресс", известное смелостью своей политики. Толстая книжка в "супере" с фотографиями исчерканных тремя буквами заборов и задворков - не провокация и не каприз. Составленный Алексеем Плуцером-Сарно словарь - издание научное, хотя в сугубой его серьезности кроется и пародия на научность. Пародийности не избежать; сакраментальное слово само по себе, вне связи с контекстом, вызывает блаженную улыбку - потому что само себе контекст. Или, по крайней мере, одно из "набора универсальных означающих, охватывающих все означаемое" - как определил мат в целом философ Александр Секацкий, докладываясь на обсуждении словаря в Восточно-Европейском Институте Психоанализа. Эти обсуждения знаковых новинок "Лимбуса" (уже ставшие традиционными), несмотря на место, носят не столько аналитический, сколько "постановочный" характер: проблема выявляется, ставится на обзор избранного круга дискутантов, оценивается с разных углов зрения (философия, филология, психология, разумеется, психоанализ, социология, etc.), а далее каждый участник волен в своем мнении. Одна из ведущих "матерной" дискуссии, философ и зав. кафедрой философии В.-Е.И.П. Нина Савченкова, и вовсе характеризовала мероприятие как героическое. Однако эта характеристика прозвучала в конце, а до того высказались главный редактор "Лимбуса" Виктор Топоров, писатели Наль Подольский, Сергей Коровин, Сергей Носов, поэты Владимир Кучерявкин и Валерий Шубинский, критик Вячеслав Курицын, психоаналитики Ренат Гариев, Виктор Мазин, Григорий Иванов - не считая реплик с места и гула в рядах, естественного при накале дискуссионных страстей. А накал присутствовал: со слов директора Музея Сновидений З.Фрейда В.Мазина выяснилось, что многие светила психоаналитики не пришли, сочтя тему "скользкой".

Экое слово старорежимное - вправе удивиться читатель. И то: сужденья времен Д.С.Лихачева и "подписных изданий" были явлены во всей своей силе. Если верить Г.Иванову, то выходит, что культурный человек описывается суммой внешних признаков: моет руки, слушает классику (ее же и читает) и никогда не ругается матом. Похвальное, что и говорить, поведение. Особенно в сочетании с нуждой подобного "носителя культуры" в психоанализе. Каковая нужда, по убеждению г-на Иванова, не свойственна пролетариям - они свое либидо избывают через мат, и Бог с ними. Знамя "классовой борьбы" перехватил Сергей Коровин - "Если культурный человек слова "хуй" не употребляет, то что же такое культура?". Вопрос не праздный, и уж подавно не глумливый. Тем более в контексте того, что о роли мата незадолго до этой "сшибки" говорил Н.Подольский. Мат, одна из самых живых, и одновременно самых устойчивых систем русского языка, живущая едва ль не с допетровских времен, хранит историческую память, недоступную летописям. Это как культурный, так и этнокультурный феномен, еще ждущий изучения. Разделять науку с культурой - занятие сомнительного свойства, даже если осуществляется в целях психоанализа. При этом коллеги г-на Иванова высказали мнение совершенно противоположное. Чтение книг, подобных Плуцеровскому словарю, по их мнению, имеет терапевтическое значение - помогает человеку самостоятельно осмысливать а, стало быть, преодолевать табу и - что еще важнее - избывать скрытую агрессию.

Однако среди научных прений нашлось место и забавным историям, связанным с матерщиной. Все дружно удивлялись, откуда "нехорошие слова" знают малолетние дети. Порадовались каламбуру "Идешь ли ты на "Хуй"?" (в смысле, на обсуждение словаря) - автором оказался поэт Дмитрий Голынко-Вольфсон, адресовавший этот вопросец Вячеславу Курицыну. Не обошли упоминанием и опасности, грозящие "четвертому национальному достоянию России" - так мат определен в аннотации к словарю. Среди основных - обесценивание (простите за каламбур) обсценной лексики в эпигонских литературных поделках, усечение ее до полуматерной - и последующее вырождение в "неопределенные артикли" и "слова-паразиты".

В заключительном слове Виктор Топоров заметил в числе прочего, что участникам данного обсуждения, похоже, "Большого словаря" скоро будет мало. Что обеспечивает "четвертому достоянию" воистину достойное будущее в быту культурных людей.

Дарья Суховей:

30 марта в Восточно-Европейском Институте психоанализа в Петербурге прошла встреча, посвященная обсуждению выхода в петербургском издательстве "Лимбус Пресс" книги Алексея Плуцера-Сарно "Словарь русского мата Т. 1". Книга представляет собой многостраничное теоретическое и практическое лексикографическое исследование в твердом переплете, посвященное только одному слову русского языка - имени существительному из трех букв. Инициатор дискуссии Нина Савченкова, зав кафедрой философии Института психоанализа, обозначила в начале дискуссии основные направления движения мысли по этому поводу: "матерная речь как феномен культуры"; "матерные слова в опыте речи, мышления и жизни". Она также обратила внимание на тот факт, что в современной ситуации, языковой и литературной, существует, действительно существует интерес к этому - причем доходящий до шока, то есть не столько профессиональный, сколько человеческий - сравнимый с общественным восприятием выхода книги Зигмунда Фрейда "Толкование сновидений" век назад - когда еще непривычно было подумать, что человек в снах проигрывает свои скрытые комплексы и сексуальные вожделения. Впрочем, от себя добавлю, что еще Платон в "Государстве" отдавал сну, так сказать, бессознательную область вожделений, непозитивных, непригодных в идеальном государстве. Сон, секс, мат...

Также Савченкова отметила, что при работе с матом совпадают предмет и метод, а также то, что словарь очень тесно связан с современной литературной ситуацией - подразумевалось, что не только через список источников. Далее она представила участников дискуссии - в общих чертах "философы, [психо]аналитики, писатели". Сообщила, что некоторые отказавшиеся участвовать во встрече психоаналитики сослались на то, что мат - "феномен бескультурья, а не культуры". Вовсе, по во многом понятным причинам, не были представлены филологи, лингвисты.

Да и речь шла не совсем про словарь. В общем, высказывания многих разных людей строились по принципу анекдотов, историй - плюс мелкие лингвистические замечания плюс общее мнение по поводу культурной (так и хочется, чтобы не впадать в нравственную оппозицию: культура-бескультурье, сказать: цивилизационной, контемпоральной, социальной, настоящей) ситуации в целом. Словаря многие не читали, психоаналитики обратили внимание на психоаналитическое по сути предисловие Вадима Руднева, некоторые полистали фразеологию, но если попытаться вынести из этого обсуждения хоть какую-то лингвистику, останется все.

Абзац о спецэффектах, внешней атрибутике мероприятия. Перенесенное по стечении публики из кафе в аудиторию, где аналоговых и дигитальных фото вспышки воспринимались как неминуемая данность, видеокамера в потертом чехле от "Информ-ТВ" (местные питерские новости) и человек при ней, бравший словарь на крупные планы и фиксировавший в ежедневнике имена и должности лиц в объективе, наличие в зале малолетних детей (года два, чей-то деть, которого, вестимо, не с кем было оставить, и умильное, но немолчное вяканье), временами мигание света (по вине тоже детей - но постарше), на стенах - часы, российский флаг-триколор и картины, изображающие ню, в рядах - разбулькивание водки из литрухи по пластиковым под столами. По временам в публике - шепотки, аплодисменты, выкрики, смех - в итоге: шум. Длилось часа полтора, не больше. За это время произнесено несколько частных баек, как словарь "заигрывался", причем, ясное дело, людьми из разных социальных групп, читался ночами, обсуждался в компаниях.

Вышел словарь порядка пары месяцев назад.

Александр Секацкий, известный современный философ, говорил менее парадоксально, нежели обычно - говорил то, что так или иначе сказано в самом словаре. Русский мат - набор универсальных означающих. Экспрессию ничем не заменить. Мат уравнивает социальные слои - околачивать груши или вишни - это первое про рабочего, второе про интеллигента, не без намека на "Вишневый сад" Чехова. Секацкий книгу читал, определил, что она кропотливо составлена, с нулевой фальсифицированностью...

Виктор Топоров, литературный критик, главный редактор издательства "Лимбус Пресс", тоже участвовал в ведении встречи. Он непосредственно занимался подготовкой книги и отметил, что книга посвящена понятию, лексеме, а предмету посвящены все остальные книги в мировой литературе. Название книги, с которым она вышла, - рыночное - на самом деле это "опыт построения лексикографической базы", но с таким названием никто не купит и даже не посмотрит в эту сторону. Он отметил, что мат - самая живая, самая творческая сфера языка, матерная лексика развивает язык - необходимостью избегать мата, играть на грани этой самой лексики. Где-то ближе к концу, в порядке ведения, он заметил, что плоха не матерная, а оскорбительная лексика: сволочь, жид - и то - по функции.

Ринат Галиев, зав. кафедрой психиатрии Института психоанализа - отметил, что в словаре недостаточно исследовано само слово "мат". Также он заметил, что само чтение словаря вырабатывает толерантность в отношении к подобного рода языковому материалу - и в этом состоит психотерапевтический эффект от его чтения. Плюс к тому в мате, помимо секса, сакральности, лежит и скрытая агрессия - собственно, для выражения этой агрессии мат и используется.

Наль Подольский, писатель, произнес идею, что мат неизменен. Мат является этнокультурной системой, с необычайной информационной емкостью. Матом можно заменить все - и другие носители языка поймут, о чем именно идет речь. По поводу словаря он высказал, что, возможно, фразеология слишком "окультурена", не хватает вариантов.

Виктор Мазин, директор Музея Сновидений им. Фрейда, располагающегося в помещении Института психоанализа, сказал, что он первый раз пришел на встречу, а некоторые его коллеги, которые ходят на проводящиеся встречи регулярно, как раз именно сейчас не пришли. Он поставил некоторые вопросы: что мы называем ненормативной лексикой, если мы все ею пользуемся; в чем задача психоанализа - сделать скользкую тему гладкой? - но на них так и не было отвечено. Говоря о книге, он особо отметил фото заборов на форзаце, интересные для созерцания, и один из титулов с титулами (тавтология) рецензентов: "Доктора наук должны защитить хуй непонятно от кого".

Григорий Иванов, сотрудник института психоанализа, книгу в руки не бравший и воздерживавшийся от называния вслух предмета обсуждения (что смотрелось в контексте мероприятия крайне непривычно). Подросток, ребенок, не думаю, что знает меньше, чем уважаемый Плуцер-Сарно... Мы подошли к тому, что даже в аудитории, на занятиях, прорывается такого рода лексика... Концептуально я не знаю, почему автор решил начать с этого слова... Иванов сослался на статью в "Литературной газете": психоанализ в России не идет ; объяснил так: потому что мат заменяет терапевтическое действие психоанализа, к чему Топоров добавил в режиме реплики: "Мат и водка".

Некто, обучающийся психоанализу, держа в руках третье издание словаря Ахметовой (о котором можно сказать, что там мата практически нет - см. лексикографическую критику в статье Плуцера, опубликованной в книге): "В подоплеке русского мата нет сексуальности вообще. Это реакция на порабощение. Что такое сленг - тоже не секс, а агрессия. Русский мат - сленг в национальном масштабе. Сленг - уже бескультурье". No comment.

Вячеслав Курицын, журналист, культуртрегер и реформатор языка (пишет, напр., жызнь - и еще и объясняет, почему) обозначил очередной путь развития семантики слова - то мероприятие, на котором все присутствовали, имело сокращенную разговорную номинацию по предмету обсуждения, соответственно, Курицын слышал вчера вопрос от знакомца "ты идешь на хуй?" - с интонационным ударением на существительном. Впрочем, по тому же метонимическому принципу так уже называется и книга: пример Топорова: "Член встал" - из уст московской бухглатерши Лимбуса, смысл: ослабление динамики продаж. Главная идея выступления Курицына: мат должен быть под запретом так или иначе, а то нам нечего будет обсуждать - мат сотрется.

Сергей Коровин, писатель, заметил, что пугает клише, неоднократно высказанное, в том числе и в рамках этого диспута: "культурный человек слово "хуй" не употребляет, и вообще не матерится". Неужели граница проходит в области лексического употребления? Почему мы пролетариев (подростков в троллейбусе, футбольных болельщиков, автослесарей, наконец - это я уже от себя добавляю) считаем людьми ниже, чем интеллигенция, которая его тоже не сказать что не использует?

Виктор Мазин: Если существует запрет - он кому-то выгоден. Фаллоцентризм - если отнять этот бастион у культурного человека, что с ним будет, с культурным человеком?

Владимир Кучерявкин, поэт, поведал две истории про своего сына. Буквально вчерашний вопрос от четырнадцатилетнего Олега об этимологии мата - как элемент некоего настоящего внешнего шума (вчера Кучерявкин еще не знал, о том, что будет диспут на эту тему) и историю, как в пятилетнем возрасте, когда Олега никто этому не учил, дома вроде не говорили, он вдруг весьма профессионально и эффектно выразился, завыражался, поссорившись с кем-то из друзей, тоже детей, на своем дне рождения. "Для вас это не очень удивительно, но для меня это - шок, он классно, грамотно говорил на этом языке".

Григорий Иванов: это должна быть табуированная область - для культурно очерченного общества.

Полина Копылова, журналист, писатель, поэт, выступила с короткой репликой. "Один из признаков культуры - употребление слова к месту, другое слово из трех букв - "бля" - сейчас переходит в разряд неопределенных артиклей, его говорят, не имея никакого соображения, это бескультурный инстинкт, что неприятно и обидно".

Сергей Носов, писатель и драматург, рассказал об опытах произнесения матерных слов актерами при постановке пьес екатеринбургского драматурга Николая Коляды - наблюдается неестественность, автор мыслил себе не так.

Кто-то свободно говорит, кому-то нужно выдавливать эти слова через какой-то внутренний барьер. У каждого человека есть опыт запрета на употребление мата, есть опыт преодоления этого запрета, три буквы, вызывающие мистический ужас... (Кучерявкин в режиме реплики: "три шикарные буквы").

Носов также заметил, что сколько людей, столько и пониманий этого слова, то есть примерно 130 млн. - население России, следовательно, столько значений и должно быть в словаре. Сам мат обладает протестной энергией, пьем мы не так, как пьют другие народы мира.

Нина Савченкова дала одно из определений словаря Плуцера (но взятое, кажется, не из словарной статьи) - слово, которое обозначает любое другое слово, а также наметила один из возможных путей разграничения понятий "фаллос" и "хуй" - у второго нет природного эквивалента (на что воспоследовал сильный шум в зале). Матерная речь - чистое искусство интонации.

Эдуард, сотрудник Института психоанализа, высказал мнение, что мат - не что иное, как анальная эротика. В культурном обществе анальная эротика неприемлема.

Зоя, обучающаяся на кафедре сексологии Института психоанализа, возразила ему в том плане, что мат является интересным инструментом, живым существом. Сказала о детях - никто из детей на слове "хуй" не заикается (даже если ребенок вообще заикается), это детское, смеховое слово, для детей это слово является естественным эквивалентом эмоционального состояния, эмоциональной подвижности. Так давайте все останемся детьми в этом плане.

Валерий Шубинский, поэт, литературный критик и журналист: не случайно возник вопрос, имеет ли это слово означаемое? (когда Савченкова произносила свою реплику, Шубинский как раз находился в зоне шума - на камчатке аудитории, но, как мне кажется, непосредственно шумел не он). Шубинский отметил, что нет разделения на бытовое употребление (части тела, определенные действия, которые совершаем мы все) и метафорическое употребление. В мате - выражение национального духа, в английском языке есть только глагол, а у нас еще и существительные (кстати, в словаре Плуцера описана возможность предикации на примерах типа "работал-работал, денег - хуй" - в смысле замены предикативного слова "нет").

Александр Секацкий: почему, когда мы слышим непрерывную матерную речь, мы иногда испытываем умиление, иногда - страшное чувство досады и отчуждения. Человек страшно беден, если у него нет других языков. Проблема заключается в множественности владения языком или в отсутствии этой множественности.

В заключение Нина Савченкова высказала свою неудовлетворенность тем, что осмысленного разговора не получилось. "Сегодня наша попытка носит почти героический характер, хотелось бы чего-то более аналитического".

Вот так вот. И все. Оставшееся за пределами данного текста менее важно в контексте того, что предметом было все-таки одно слово. Значит, осмысленный вывод от перепечатчика стенограммы здесь нужен. Вот он: владение матом - есть часть языковой культуры народа и каждой отдельно взятой языковой личности. В принципе, это понимают даже те, кто "против", но способен понять другого.

Собственно, те, кто не употребляет мат, его понимают, поэтому хоть в пассивном лексическом запасе это есть у каждого человека. И еще - как мне кажется, употребление мата в этом тексте было сведено к необходимому минимуму - лишь с той целью, чтобы читающий текст не забыл, о чем идет речь.

На самом диспуте интересующее нас слово произносилось существенно чаще, чем в этом тексте - но не с целью матерщины, а с целью осмысления, что должно было стать понятным к этому моменту. Помнится, еще Сергей Курехин говорил, что звуковая оболочка этого слова похожа на дуновение летнего ветерка.

Впрочем, я отвлеклась. Но теперь можно - ведь вы уже побывали на этом диспуте...