Чеслав Милош
Порабощенный разум. Перевод с польского В.Британишского. - СПб., "Алетейа", 2003.

Данная книга, а точнее - трактат, написан известнейшим польским поэтом, лауреатом Нобелевской премии по литературе в 1951-52 годах. На тот момент Чеслав Милош уже находился в эмиграции в Париже. Ему было сорок лет, и на счету значилось три поэтических книжки. Трактат, посвященный психологии тоталитаризма, был почти мгновенно переведен с польского на основные европейские языки и активно обсуждался в послевоенной Европе. В самой Польше долгие годы считался контрабандой и существовал в самиздате.

Эта книга о возможности художника выжить в идеологизированном марксистском обществе. О тех ухищрениях интеллектуального сознания, которые проявились в близкой ему писательской среде тогдашней Польши и, разумеется, в нем самом. Пытаясь разобраться в своих заблуждениях, Чеслав Милош все еще находился под прессингом своих недавних большевистских убеждений, пафосом которых проникнута его первая книга стихотворений, от которой поэт впоследствии отречется. Но тогда, в 1951 году, жив еще "отец всех народов", чей грозный взгляд с портрета говорит Чеславу Милошу, что марксизм - это когда везде, а советская Польша - навсегда.

Для характеристики поведения тогдашних польских интеллектуалов автор использует мусульманский термин "кетман", как некий механизм политики сопротивления тоталитаризму. Суть феномена - публичное отречение от своих прежних убеждений в сочетании с внутренним протестом. Однако Милош находит его проявления и в западном обществе, только с обратным знаком. Проскальзывающая в тексте ирония роднит автора с ранним Кундерой, грешившим памфлетом непосредственно в прозе. Вот одно из рассуждений Чеслова Милоша на эту тему: "Кетман заключается... в реализации себя вопреки чему-нибудь. Тот, кто практикует кетман, страдает из-за препятствия, на которое наталкивается, но если бы препятствие вдруг было убрано, он оказался бы в пустоте, может быть, кто знает, еще более неприятной. Внутренний бунт зачастую нужен для здоровья и бывает особой разновидностью счастья". Усмешка, адресованная Милошем по большей мере к самому себе, дает некий воздух самому тексту, спасает его от тягостных интонаций безысходности, которая грядет с предстоящим, по мнению автора, тотальным коммунизмом. И сам трактат "Порабощенный разум" легко переводится с польского транслитерацией: "Невольный умысел".

Руслан Миронов

"KRESCHATIK". International Literary Magazine. # 4 (18) 2002, # 1 (19) 2003. - Издательство "Алетейа" СПб.

По полиграфии издание напоминает вожделенные в недавние времена эмигрантские журналы типа тарасовской "Саламандры", максимовского "Континента" или розановско-синявского "Синтаксиса". Объем: свыше 400 страниц. Периодичность: один раз в квартал. По содержанию - "толстый журнал" с жанровыми обязательствами прозы, поэзии и эссеистики. Отличие от "Невы", "Звезды" или "Нового мира" явлено прямо в оглавлении, где четко указано место проживания каждого автора: Лондон, Москва, Амстердам, Санкт-Петербург, Киев, Вена, Сыктывкар. Номер 4 (18) хорош уже тем, что дарит читателю дюжину распрекраснейших стихов из Тюбингена руки Анри Волохонского. Из известных авторов последнего номера - поэтическая подборка Владимира Аристова.

Судя по беседе между главным редактором Борисом Марковским и членом редколлегии Ларисой Березовчук (СПб), опубликованной в журнале, последняя претендует на роль главного идеолога "Крещатика". Именно она объясняет Марковскому, проживающему в Германии, весь ужас культурной ситуации в России. В исподнем - журнал безгонорарный, плохо раскупается, трудно найти тексты в номер. Поверх всего - враги в лице актуальной литературы - "актуалы", - вечно они умудряются оказаться "в нужное время в нужном месте". Им - все гранты и лесть глянцевых журналов. Им - зарубежные семинары с трехразовым бесплатным питанием... Кто же конкретно эти "актуалы", Березовчук не объясняет. Просто нужен фантомный враг, чтобы сплотиться, чтобы... все гранты, вся лесть, все яблоки, все золотые шары. На самом деле, журнал не так уж плох. Достаточно приличные, одухотворенные тексты, выверенные бесстрастным Microsoft Word'ом, легко можно встретить в любом толстом журнале. И жесты Березовчук звучат явным диссонансом.

Руслан Миронов

Светлов В.А.
Практическая логика. √ СПб, Росток; 2003.

Давно уж, кажется, мы потеряли логику. Куда бы не взглянули, нигде ее не находим. Нет ее ни среди общественных процессов, ни в очумелой обыденке. И вот, когда уже можно бы махнуть рукою на все, заявив, что "так мол и было", мы эту логику находим, и не где-нибудь, а в книге, которую можно прочитать, а текст ее запомнить и пользоваться им как руководством к бренному существованию. В целом книга Светлова является вполне хорошим пособием, написанным понятным и доходчивым языком. И если автор где и может быть покритикован, так это там, где его спокойный разъяснительный тон дает мировоззренческие сбои, то есть в предисловии, во вступлении, а так же в главе, излагающей логику мифа. А главное - в названии, ибо никакой "практической" в высшем смысле, а такая претензия в предисловии есть, эта логика не является.

Это всего лишь логика проиллюстрированная практическими примерами типа: "А любит В, а В любит С". Впрочем, с научной точки зрения она практическая. Еще до перечисления дорогих сердцу предшественников, как то: Бэкон, Карнап, Курт Левин, Смаллиан и, кстати, Кэррол, - автор пространно излагает свои взгляды на человека - "Человек - главный элемент социального технического информационного процесса. Человек - субъект, то есть актер и одновременно режиссер этого процесса и т.д." - от чего, как мне кажется, хорошо было бы воздержатся, так как интереса к книге это явно не прибавляет. В общем, шапка в духе политинформации. Дальше - сугубо научно и потому, возможно, верно, и так до самого мифа и сказки. А затем - примеры, которые, собственно, и составляют изюминку книги. Возможно, желая придать ей живость, автор пошел чрезмерно далеко, и логика старухи и рыбки из сказки Пушкина сделалась необыкновенно близкой к тому, чтобы стать стилистическим шедевром. Итак, внимайте: "...ущерб, нанесенный рыбке жадностью и неблагодарностью старухи, равен или меньше ущерба, нанесенного старухе жадностью и неблагодарностью рыбки". Так же сухо и по Балде с попом, и о Салтане с ткачихою и поварихою, и о мертвой царевне, и еще много кой о ком. Уж не знаю, насколько это педагогично и не свалился ли наш Шалтай-Болтай с высокой стены академического сада. Впрочем, все это не претензия, а лишь попытка добавить книге немного читательского интереса или, если хотите, ажиотажного спроса.

Михаил Сорин

Джудит Батлер
Психика власти: теории субьекции. - Харьков ХЦГИ - СПБ "Алетейя", 2002

Зная о существовании армии поэтов, мы можем предположить себе также существование армии философов и, что пожалуй труднее, обнаружить в ней женский полк. Так вот, из этого полка нам - читай на деревню к дедушке - пришло письмо. Пришло лишь с небольшою задержкой в пять лет, что отнюдь не исчерпывает подлинного времени разрыва между нами и автором этой книги. Джудит Батлер, как пишут в предисловии, ведущий американский теоретик власти, гендера, сексуальности и идентичности. Далее следует внушительный список трудов с завлекательными названиями типа "Гендерная тревога: феминизм и подрыв индивидуальности".

Сразу скажу, чтение интереснейшее, а для любителя философии и вовсе увлекательное, но не для философа. Автор проводит критику самого понятия пол, утверждая, что причисление себя к тому или иному полу зависит не от физиса, а от самоидентификации, приобретаемой под влиянием власти. Власть, впрочем, толкуется широко, не только как государственная, но и как власть родителей, власть привязанностей (все равно пребывание в этом ряду для мирских властей должно быть очень лестно).

Книга эта, с моей точки зрения, не нужна философу, потому что феминизм, являясь влиятельным общественным течением, может существовать в качестве полноправной философии, лишь маскируясь под другие проблемы. Собственно, это не мое мнение, а лишь дискурс, в котором существует автор книги. Батлер рассматривает мужское и женское под именами гомо- и гетеросексуального, как гегелевских раба и господина; разоблачает, проводя через миры Ницше, Фуко, Альтсюллера и Фрейда, повсюду решительно критикуя эти понятия и попутно, фрейдовский сексуальный феномен совести. Автор приводит нас в фантастический постморальный мир, из которого изъяты всеобщей эмансипацией гендерные страхи. Текстуальным центром такого мира станут, надо полагать, не Библия и не труды старших постструктуралистов, а книги самой Джудит Батлер, и что важнее всего, это выход не только для женщин, но и для мужчин, ибо автор делает вид, что ему безразлично, кто зачнет новое мироздание - две Евы или пара Адамов.

Новых сущностей в книге, однако, не возникает - новые феномены все в будущем, а пока, взамен сложной структуры, взгляды Батлер обременены специальной терминологией и нестерпимым блеском стиля. Отдельно хочу сказать о качестве перевода. Завен Баблоян сделал для этой книги едва ли многим меньше автора. Человеку, знакомому с философским сленгом, книга представится если не сильным внутренним переживанием, то, по меньшей мере, блистательным интеллектуальным приключением и, что на мой взгляд главное, духовным путешествием, ибо чуткая к социальному американская философия в лице Батлер откроет нам психические горизонты иного, по существу, инопланетного мира, определяющего тонкие невротические проблемы в качестве общественных и фундаментальных. Не знаю, как в жизни, но в философии - это мир грядущего.

Михаил Сорин

Книги предоставлены НП "Петербургский книжный центр"