Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Эх, залетные
Дата публикации:  9 Мая 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Кой черт его понес на эту галеру!
"Плутни Скапена"

I

Модный журнал "Афиша" √ на самом деле два периодических издания под одной обложкой. Неравных по объему, но полярно-равновесных по контенту. Первое носит справочно-прикладной характер. Кратко аннотированы все фильмы, которые можно увидеть в столичных кинотеатрах, а фильмы первой недели показа оперативно отрецензированы. В компактные, рационально организованные перечни уложены сведения обо всех без изъятия театральных спектаклях и клубных концертах грядущих двух недель. Обо всех и всяческих выставках (от "Атласа мира оригами" до "Хохломы приузольских деревень"). 28 страниц занимает программа 14 доступных москвичам телеканалов. И т.д. и т.п. Второе издание называется "Книги с Дуней Смирновой".

В свежей "Афише" Дуня обращает внимание читателя на роман Бориса Житкова "Виктор Вавич", вышедший в свет около полугода назад; на жэзээльную биографию Ивана Грозного, которая успела порядком припылиться на стендах книжных супермаркетов; и на "Пелагию и белого бульдога" Бориса Акунина, коих (бульдога и Пелагию) Вячеслав Курицын, например, обозрел еще 02.03.00.

Может показаться, что вторая "Афиша" отличается от первой циничным небрежением к такому sine qua non профессиональной журналистики, как новостной повод. Ан нет. Небрежения ни грана, сугубый пиетет; только трактовка понятия иная. Для Константина Агуновича, Марии Шубиной, Елены Ковальской, Алексея Васильева новостной повод - вернисаж, пилотный выпуск телепрограммы, театральная и кинопремьера. А для Дуни Смирновой - факт, что некая книга добралась до Дуни Смирновой, Дуня книгу пролистала или даже прочла и что-то по поводу книги подумала.

Мажор - это не обязательно тот, у кого богатые элитарные родители. Мажор - тот, кому с детства внушили, что он соль земли, красавец, бог и ангел и что все с его телом и душой происходящее безумно интересно, возвышенно, судьбоносно, все имеет общечеловеческую значимость. Вот на столе книжка про Грозного, "вот травка зеленеет, солнышко блестит, лифт починили, я похудела на два килограмма, а Любка опять потолстела┘" Вот Дунин папа снимается в фильме о Бунине по Дуниному сценарию, и потому читателю необходимо знать Дунино мнение обо всех попавшихся под руку книгах об Иване Александровиче. Вот позвонил Лева Данилкин и рассказал о прошлогоднем романе "Анна Гром и ее призрак", сочиненном дочкой известного критика Натальи Ивановой и, соответственно, внучкой известного прозаика Анатолия Рыбакова, - вниманию читателя предлагается стенограмма телефонного разговора и дифирамб роману заодно. Где-то ж он еще в магазинах лежит? Лежит. Купить его можно? Можно. То есть теоретически это новинка. Книжная.

Самонадеянность Михаила Ефремова, который прилюдно гнобит своего недужного отца, вызывает омерзение. Самовлюбленность Ивана Охлобыстина, мелким бесом приплясывающего на церковном амвоне, - экзистенциальную жуть. Но зацикленность Дуни Смирновой на самой себе - сама по себе грациозна, симпатична, обаятельна. Да, девушка плоховато подкована в литературе; если ей помнится, что лейтенанта Глана из "Виктории" звали лейтенантом Гленом, она так и напишет, поленится идти в кабинет за томиком любимого Гамсуна, - зато ее нравственное чутье безупречно, душа чиста и прозрачна, будто слиток льда в мороженице, и оценки часто снайперски точны и трезвы. Единственное качество, которое в Дуне отсутствует, - это пытливость (смешное, забытое слово). Которая нормальным людям, как правило, в жизни мешает. Однако юные натуралисты и литературные обозреватели без нее как без глаз.

Без нее они разучаются удивляться.

В этом аспекте мозг трепетной, шумящей, как ветвь, полная цветов и листьев, Дуни ничем, увы, не отличается от мозга тортиллообразной диккенсовской миссис Дженерал. И там и там - рельсы, по которым, никогда не сталкиваясь и не опаздывая, курсируют игрушечные поезда суждений. "Все, что написал и напишет Акунин, - очень хорошо. Все, кто прочли или будут читать, - получат удовольствие. Те, кому интересно мое персональное мнение об этом писателе, - могут с ним ознакомиться в предыдущих номерах "Афиши". Ничего нового я уже, видимо, не скажу. Я тут в полной мере завишу от автора. И точка". "Пелагия и белый бульдог" Дуне явно не приглянулись. Да и не на что там смотреть. Но эта аварийная, как нож для колки льда под кроватью Шарон Стоун, реакция мгновенно вытесняется в подсознание: "Вообще-то, мне очень понравилось. Это ведь "Бесы" такие адаптированные". Ну, точнее, не "Бесы", а "Соборяне". Фиг с ним. До кабинета с Лесковым еще ведь семь верст по коридору надо идти.

Недостаток оперативности в книжном обзоре "Афиши" на сей раз компенсирует вышеупомянутый Лев Данилкин, сочинивший рецензии на две по-настоящему свежие книжки: "Арабский кошмар" Роберта Ирвина и "Атлас, составленный небом" Горана Петровича. Телефонный разговор не пропал даром. Был у мажора Деева товарищ √ мажор Петров. Однако и из-под данилкинской мышки вертикально, точно восклицательный знак после memento mori, торчит чопорный зонтик миссис Дженерал. О Петровиче: "Ахинея, конечно. Правда, местами очень красивая. Фразы вроде "Солнечный день похож на золотой стог в полдень" дорогого стоят (тут у них по расписанию узловая станция: Дуня, скажем, ухитрилась сравнить первую фразу "Анны Гром┘" - что-то вроде "Ты жив, а я мертва" - с первой фразой "Зависти". И не покраснела.√ Б.К.). Павич, который написал предисловие к книге своего ученика, мог бы, разумеется, покритиковать Петровича за плагиат┘ А что поделаешь: приходится хвалить и помалкивать, в чем его ни обвини √ все это приложимо и к самому Павичу". В этом пассаже к сути дела относится только первое предложение. Остальное - паническая борьба с самим собой, наспех задрапированная взрослым сарказмом.

А вот в тексте про "Арабский кошмар" все фразы по делу, ни буквы не выкинешь. Понятно, Роберт Ирвин √ не Акунин и не Павич, а какой-то занюханный, абсолютно не статусный британский ориенталист. О нем и правду-матку можно урезать. Отличный текст, кроме шуток. Талантливый, умный. Они ведь в принципе очень хорошие √ Лева и Дуня.

II

До недавних пор отдел культуры журнала "Итоги" представлял из себя не один отдел, а два. (Далее см. начало первой главки, заменяя лишь персоналии: Васильева √ на Гладильщикова, Агуновича √ на Федора Ромера, Ковальскую √ на Дину Годер. Дуню же Андреевну Смирнову √ на Льва Семеновича Рубинштейна.) Но с января 2000 года начальство, похоже, решило, что текущую словесность журнал обязан отслеживать столь же плотно, как отслеживает текущий кинопроцесс. И заставило Рубинштейна штамповать книжные обзоры.

Получился полнейший караул. Припертый к стенке Рубинштейн, озлобясь, повел себя как дебиловатый восьмиклассник, которому задали написать к завтрему сочинение на четыре (не меньше) тетрадных страницы, и вот он нависает над столом, ерзает, зыркает в окно, пузырит губами жевачку, корявит буквы покрупней, плодит тоскливые тавтологии и натужные отступления. Сумерки. Дождь. В желудке громко урчит и булькает. "С критикой можно соглашаться или нет, но сам факт ее наличия кажется хорошим признаком. Признаком того, что Акунин перестал восприниматься как всего лишь культурная сенсация, но стал оцениваться как писатель┘ Действие повести крутится, как уже было сказано, вокруг собаки. Впрочем, на обложке совсем другая собака, и я ее хорошо знаю. Этот проживающий в доме моих друзей белый раздолбай-боксер в пароксизме необузданного дружелюбия однажды порвал на мне новый шарф. И если бы не его нечеловеческое во всех смыслах этого слова обаяние, ни за что бы не простил подлецу┘ Книга, однако, не об этом. А о чем, сообщать не только бессмысленно, но и преступно. Бессмысленно, потому что большинство читающих эти заметки книгу уже прочли. А преступно, потому что кто же пересказывает такие книжки? За это иногда бьют, и правильно, между нами говоря, делают".

Между нами говоря, не гладят по головке и тех журнальных редакторов, которые берут в штат звезду на карт-бланшевых условиях, а потом тщатся превратить ее в тягловую лошадь. Гений на рудниках периодической печати √ вообще болезненная, скверная тема. Почитайте сборник Честертона "Писатель в газете"; там килограммы, пинты безвыходной халтуры. Почитайте "Мифологии" Ролана Барта┘ А, да что там. Гения надо холить и лелеять, гений √ это не мажор какой-нибудь с его титаническими компенсаторными возможностями. Гения нельзя обижать, иначе он вашему изданию вывеску-то попортит.

Он ведь в принципе очень хороший √ Лев Семенович. И любим мы его не за обзоры,


не за обзоры любим мы его.
Чем ценен он? Как некий херувим,
Он несколько составил каталогов,
Чтоб, возбудив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь
И с высоты одышливо бухтеть.

поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Борис Кузьминский, Горы и оРУ.жие /05.05/
Премия Солженицына досталась Валентину Распутину; литературные "Вести.ру" остались без присмотра.
Денис Бычихин, Мускулистое и тонкое /28.04/
Сваи, забитые в платоновский котлован; поэма на древнееврейском; уроки Дао Дэ Цзин.
Денис Бычихин, История японского грузчика /27.04/
Нынешняя молодежь не идет работать в фирмах, они работают в макдоналдсах и т.д. Чтобы только не участвовать в этой эстафете пожизненных наймов и гигантских займов.
"Иностранная литература", # 5, май 2000 /28.04/
Номинанты премий "ИЛ" и Конверсбанка; стихи Чарльза Буковски; из "Энциклопедии ничтожного" Станко Андрича; "По ком звонит осыпающаяся колокольня" Иосифа Бродского.
"Иностранная литература", # 4, апрель 2000 /04.04/
Тема номера: "Автор как персонаж: биографический жанр во французской литературе". Борис Дубин об эссеисте Филиппе Лежене. Ромен Гари и Эжен Ионеско отвечают на "Анкету Пруста".
предыдущая в начало следующая
Борис Кузьминский
Борис
КУЗЬМИНСКИЙ
boris@russ.ru
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru