Роман трещит от выстрелов - прощальным костром догорает эпоха: девяностые. Неденоминированные рубли, бескризисный август, упоминание Пелевина складываются в указание на точное романное время - 1997 год. Питерские молодые люди Тема, Антон, Марина и Кореянка Хо, красивые, 22-летние, выгуливают таксу, воруют в магазинах, медитируют, пасутся в интернете и случайно становятся киллерами. Из фильмов они знают, что главное - это не целиться и не забыть про предохранитель.

Что пройдет, то будет мило, но до "Самих по себе" я никогда не испытывал ностальгии по девяностым. Как будто не существовало чего-то в их литературе, из-за чего можно было бы расчувствоваться. Чего? Любви, краснеет бук-ревьюер журнала "Афиша". В девяностые годы любовь не тянула на романное событие. Сюжетообразующими были наркотики, загадки истории, компьютеры, новые медиа, языковые мутации. Вы ведь заметили, что у главного отечественного волхва, В.О.Пелевина, любовных линий либо нет вовсе, либо они присутствуют исключительно смеха ради. Отдельные попытки сделать мелодраму на основе криминального боевика в 90-е годы были: курицынский рассказ "SOSкочившие", сценарий Константинопольского "$ 8 1/2", - но то ли таланта не хватало, то ли жанр засасывал - любовь захлебывалась в кровушке, исчезала в пороховом дыму, отстрелянной гильзой валялась в пыли.

Болмат замаскировал роман о любви под киносценарий и одновременно под модный молодежный роман про богемных киллеров. Первые две главы кажется, что херр Болмат, живущий в г. Кельн (ФРГ), совсем рехнулся в своем прекрасном далеке и решил написать очередное "поколение N" по материалам журналов "Птюч" и "Ом" - молодые люди у него беседуют о компьютерах, эзотерической литературе и свободной любви; бессовестно часто упоминаются наркотические вещества. При этом я знал, что автору сорок лет: тебе, отец, пора о Боге подумать, а ты все туда же - ЛСД... Но одновременно текст вспарывали какие-то слишком яркие, кислотные, опять же, метафоры и сравнения - "грудь в лифчике как два близнеца в нарядной колыбели", "галстук цвета воспаленного горла"... Время от времени Болмат делает blow-up: фотография модной молодежи уничтожается вдруг безжалостно и проступают "зерна" - блистательный язык, лучше которого ничего быть не может; уж даже слишком хорошо. К середине стало понятно, что Болмат намеренно утрирует общие места культуры девяностых: наркотики, кинематограф, преклонение перед набоковским языком. Слишком тяжелая ротация всякого модного материала - главный прием этого романа. Болмату не интересно быть ни Набоковым, ни автором "Птюча", - но ситуация требует владения всеми языками. "Сами по себе" - крепленый текст: история любви, залитая спиртом всяких сильнодействующих общих мест - чтобы за счет повышения градуса сохранить любовную линию, сердцевину.

Что до сюжета, то Болмат вырулил из боевика в последний момент, когда казалось, что убийствам конца не будет и "Сами по себе" - все-таки улучшенный сценарий, и только. "Суд Париса" - песнь песней, пронзительнейшее стихотворение - все объясняет; кровь, рекой льющаяся на протяжении всего романа, впитывается в эти простые как мычание вирши, как в гигиеническую прокладку. Последняя страница отменяет все предыдущие, в ней, знаете ли, надежно и комфортно. Жанр сменился.

1997. Год до дефолта, два до взрывов, три до "Самих по себе". Завтра познает любовь не любивший ни разу. И тот, кто уже отлюбил, завтра познает любовь.