Вот Владимир Сальников из "Времени MN", например. Написал об "учебнике" феминизма "Прочти мое желание..." Ирины Жеребкиной (М.: Идея-Пресс). Думаете, осыпает книжку проклятиями, ехидно посмеивается? Ан нет. Владимир обнаружил в феминистской теории "недюжинную жизненную силу", похвалил "удачное оформление" и предположил, что "эта книга пригодится каждому". Блиц-анкета все того же "Времени MN" на тему "Женский почерк глазами мужчин" порадовала меня не меньше: все опрошенные писатели отдали должное литературным исканиям своих коллег слабого пола. Виктор Шендерович с Юрием Мамлеевым сошлись во мнении, что "это как раз тот случай, когда пол не важен", Александр Мелихов отметил, что "женщины менее склонны рисоваться, уклоняясь от вечного дела искусства - творить идеалы", а Виктор Ерофеев - что "девушки... не строят никаких концепций, а вглядываются в себя". Не скрою, за компанию с писательницами (а говорят, что нет женской солидарности!) и я почувствовала себя польщенной.

Критик "Известий" Александр Архангельский поприветствовал выход в свет "внушительного тома" "Мир Велимира Хлебникова: статьи и исследования: 1911-1998". "Воздерживаясь от перечисления имен и от цитат, смею заверить читателя, что наступление по всем флангам в этом томе осуществлено - и более чем удачно", - доложил восхищенный "высочайшим научным пилотажем" критик. Боюсь, что для меня фигуры высочайшего научного пилотажа при ближайшем рассмотрении оказались бы сложноваты, но за компанию с Александром и я - пусть и заочно - восхитилась.

Михаила Синельникова из еженедельника "Московские новости" покорили "степенью откровенности, непредвзятостью, достоинством" воспоминания "неудавшегося политического деятеля", "прекрасного русского поэта" начала века Ивана Тхоржевского, выпущенные издательством "Алетейя" как сборник очерков "Последний Петербург". Михаил так проникся Тхоржевским, словно это оба они, Михаил и Иван, ссорились с Витте, встречались со Львом Толстым, стояли у гроба Великого князя Константина Константиновича и переводили Омара Хайяма. Должно быть, воодушевление заразительно. Иначе не объяснить, отчего и я почувствовала себя почетным членом союза "Тхоржевский, Синельников и Ко".

Обозреватель "Времени новостей" Андрей Немзер прочитал за выходные очерки Максима Горького (М.: Вагриус; серия "Мой 20 век"), июльские журналы "Новый мир" и "Знамя", "Мемуарные виньетки и другие non-fictions" Александра Жолковского (СПб.: журнал "Звезда") и нашел во всем этом много "замечательного" и "блестящего". Особенно понравилась Андрею "веселая и способствующая подъему настроения" книга Жолковского, мир которой "уютен и добр". "Прочтешь - и о себе в кои-то веки с симпатией подумаешь", - вздохнул Андрей так обаятельно, что я тоже немедленно начала думать о нем с симпатией.

Андрей Урицкий, ознакомившийся в июньском номере "Знамени" со "Щиной" "слишком оригинального, чтобы следовать за другими", Юрия Буйды, так увлеченно поведал в "Независимой газете" о писательской "иронии, стебе и демонстрации эрудиции, щегольском поигрывании интеллектуальными мускулами", что мне немедленно захотелось стать самой умной и начитанной. А близкий друг Джека Лондона Анна Струнская (1878-1964) в рубрике "НГ" "Стиль жизни" до того трогательно повспоминала об этом "необыкновенно мужественном и красивом мальчике", "жившем великой борьбой за справедливость, за все человеческое", что я отложила газету и пошла в магазин. За пластилином для памятника.

Единственным, что вроде бы нарушило картину всеобщей сегодняшней гармонии, стала статья Елены Гольцовой из "Времени новостей" "Оригинальная универсальность" с подзаголовком "Сегодня исполняется сто лет Натали Саррот". В первом же абзаце госпожа Гольцова сообщила: "Вскоре после рождения Наташи (1902) родители разводятся". Но если Наташа родилась в 1902-м, сто лет ей должно исполниться не сегодня, а в 2002-м, правда же? Поразмышляв минут семь, я догадалась, что дата в скобках относится не к "рождению Наташи", а к "вскоре после" - и гора свалилась с моих плеч. Ну вот, теперь вдобавок ко всем приятностям еще и юбилей Саррот вовремя отмечу. И я опять пошла в магазин. На этот раз - за тортиком.