Давно ли я рыдала над трогательными строчками Вячеслава Курицына! Давно ли мечтала об этом далеком, но оттого не менее благородном принце! Давно ли сомневалась, поведать ли миру о волнении, которое произвел Вячеслав в моей неопытной, уже готовой назвать его своим пернатым другом душе! О мужчины, с каким вероломством вы разрушаете девичьи грезы! Почему вас вечно тянет покопаться в отвратительной мерзости, которая остается мерзостью, даже если вы называете ее сложным словом "постмодернизм"?! Я не буду цитировать, что именно написал Вячеслав о книге Егора Радова "Рассказы про все" (М.: Пятая страна) на "Вестях.ру". Это выше моих сил. Не поднимается рука. Сердце замирает от ужаса.

И где искать утешения? Конечно, пишут многие. Но многие пишут как-то бесполо. Невозможно представить себе, какие они: ни темперамента, ни смеха, ни взгляда, ни походки. Ну нет никакого образа, и все тут. Вот, например, Макс Фрай под видом рецензии пересказал на "Поле.ру" роман Торнтона Уайлдера "Мост короля Людовика Святого" (М.: Текст). Цитировать опять не буду. На этот раз потому, что нечего, пересказал практически без комментариев, именно так, как это сделали бы мы с вами. И совершенно невозможно представить себе по этому пересказу, каков он, Макс Фрай. Вырисовывается нечто субтильное, апатичное, вялое вместо живого человека.

А есть кто живой - так до того серьезен и строг, что только трепещешь, проникнуться не можешь. Вот Павел Басинский опубликовал в сегодняшней "Литературной газете" колонку "Солженицын - критик?"; похвалил, хотя и признал "странным явлением" критические выступления "литературного патриарха" в "Новом мире". Так ни слова в простоте: "духовный закон русского благородства", "сознательное умаление собственной личности", "твердость национальной позиции". Красиво, не спорю. И Павла Басинского отчетливо себе представляю: честного, нервного, немного занудного и консервативного, но это от обостренного чувства справедливости. Однако разве к такому можно отнестись как к мужчине? Наставник. Учитель. Смотрит оценивающе. Пол в расчет не берет.

Приятно иногда почитать и женщин. Потому что пишут они в основном о мужчинах. В той же "Литературке" - трогательные (а у женщин они почти всегда трогательные) воспоминания журналистки Миры Аврех о Сэмюэле Беккете "Беседы с мастером молчания". Ох и истрепеталась бедняжка Мира перед "настороженным, ранимым... провозвестником лаконизма на театральной сцене", ох и исстрадалась из-за "всей глубины его депрессии и одиночества". Очень сентиментально. По настроению похоже на мексиканский сериал. На меня, наверное, тоже похоже.

Но если женщины пишут серьезно, как Павел Басинский, то читать их тяжело, как тяжело читать в "ЛГ" статью Тамары Дубинской-Джалиловой "Горький на службе у Сталина". У наставника Басинского за красивыми словами чувствуется сила - то ли убеждения, то ли достоинства; у Тамары Дубинской-Джалиловой - переходящее в истерику желание такую силу продемонстрировать. Истерика в статье о Горьком очевидна и утомительна: "В лучах сталинской благосклонности, всенародной любви (пылкое проявление которой осуществлялось по воле власти), под рокот самолета "Максим Горький" (унесшего жизни десятков людей) он распространялся - лгал - об "истинной свободе трудового человека в СССР", о "спасении человечества" с "помощью новой пролетарской культуры", о "подлинном гуманизме пролетариата", по которому гуманно все, что делается во имя "беспощадной борьбы" правящего класса (и пропала такая "малость", как человек), - даже массовые убийства". Честно говоря, боюсь истерик.

Впрочем, если вы упрекнете меня в том, что я предпочитаю наставника Басинского истеричной Дубинской-Джалиловой только как мужчину женщине, я не смогу достойно возразить. Знаю только, что Курицын - благородный, тонкий, ироничный - был лучше всех. И теперь взволнованная им душа жаждет новых идеалов.

• Предыдущий выпуск