Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Страна Журналия: выпуск первый
Дата публикации:  5 Августа 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Преамбула | "НЛО" #43

Журнальных обозрений у нас несколько меньше, чем журналов. Между тем желающих издавать журналы с каждым днем все больше, потому как придумывать и делать журналы гораздо приятнее и увлекательнее, нежели их читать. Ряды издателей пополняются за счет бывших читателей, и всякий новый издатель первым делом заявляет, что взялся за этот труд по той причине, что журналов мало, все они плохи, все они не про то, а такого, как у него будет, еще ни у кого никогда не бывало. Что всегда правда.

И все же читателей у журналов мало, а обозревателей - еще меньше. Кажется, один лишь Андрей Немзер занимается этим регулярно, трудолюбивый Сергей Костырко не устает цитировать Немзера в своих "сетевых" обозрениях... вот, пожалуй, и все.

Однако если журналы издают, значит, это кому-нибудь нужно; и есть смысл задуматься, что же это за жанр такой и почему заниматься журналом так увлекательно, а потреблять в готовом виде - все чаще скучно.

Журнал в настоящем своем состоянии - жанр сравнительно новый. Первые журналы явились английским изобретением, предваряли эпоху Просвещения, служили к воспитанию нравственности, литературой не занимались вовсе, выходили чуть ли не ежедневно и более всего походили на сатирические листки. Назывался первый журнал, соответственно, "Болтун", и издавал его Ричард Стиль, редактировавший по совместительству правительственную London Gazette. Второй журнал назывался "Зритель", а следующие названия уже вышли за пределы первой сигнальной системы: был, к примеру, такой замечательный журнал Самюэля Джонсона The Rambler, что значит "Скиталец".

Первые русские журналы следовали английским образцам, но были поголовно женского рода, в названиях чаще попадались слова вроде "всяко-разно-праздно", пока не явилась наконец сумароковская "Трудолюбивая пчела".

Журналы состояли на государственной службе, с одной стороны, но были жанром низко-утилитарным, воспитательно-познавательно-сатирическим - с другой.

Когда дидактическую эпоху сменила литературная, журналы стали литературными по преимуществу, но на альманахи тем не менее не походили (так, какой-нибудь "Соло" тогда назвал бы себя не журналом, а альманахом), потому что предполагали все же исправлять нравы и направлять литературный процесс. Толстые журналы по привычке считают, что занимаются этим и по сей день. При известном совмещении литературы как таковой с non-fiction формально так оно и есть. Привычка думать, что журнал на что-то влияет, отчасти объясняет тщеславное желание разных лиц эти самые журналы издавать. Но есть еще одно замечательное свойство журнала, подкупающее многих и заставляющее людей, начисто лишенных просветительских иллюзий и желания чем-то управлять и на что-то влиять, становиться на этот путь.

Желание делать журнал сродни желанию писать тексты у множества людей, которые так или иначе писанием этим занимаются, только журнал - текст иного порядка. Бывали (и сейчас встречаются) журналы одного автора, но и тогда автор этот желает предстать в разных лицах - по крайней мере, явить себя в разных жанрах. Но журнал по большому счету начинается там, где некто пытается сотворить текст из разных текстов и мнит себя автором многих авторов. В сравнении с автором текста автор журнала гораздо менее свободен и независим. Зато и гораздо менее ограничен тесными рамками себя самого.

Журнал - более сложная структура, нежели текст сам по себе, потому как журнал оперирует некими текстами неких авторов, понимая их как элементы собственной конструкции, и самый отбор текстов, равно как и отбор авторов, по большому счету предполагает журнальную идею и в известном смысле выдает редактора/издателя с головой.

Смысл колонки "Страна Журналия" - не столько даже в том, чтобы сообщить, что вот, мол, в журнале X появился опус автора Y и опус этот хорош, или нехорош, или нам по тем или иным причинам просто неприятен (хотя и в такого рода информативной колонке есть своя надобность, поскольку журналов много, читают их, соответственно, мало, и что-то при такой диспропорции неизбежно теряется, ведь бывают там иногда полезные вещи...). Но кажется все же, что смысл журнального обозрения - в журналах как таковых, в ответах на вопрос: почему эта или другая статья появилась здесь и сейчас? случайно или неслучайно? что она объясняет в контексте журнала Х и, более того, - в общем контексте сегодняшней гуманитарной ситуации? Зачастую одни и те же сюжеты объединяют разные журналы, и даже в тех случаях, когда пересечения такого рода - сознательная установка редакции, внутрижурнальные полемики, как правило, остаются узким внутрижурнальным делом; допустим, у любого журнала есть круг постоянных читателей, но трудно предполагать, будто нынче существуют некие широкие читательские массы, испытывающие стабильный интерес ко всем (даже не ко всем - просто к нескольким) журналам сразу. Похоже, чтение журналов - в отличие от издания журналов - становится узкопрофессиональным занятием. Что скорее хорошо, чем плохо. Профессионализм всегда во благо, а в неблагодарном деле потребления информации превращается в осознанную необходимость.

На первый случай мы будем говорить как раз о журнале профессиональном, точнее, "специальном" (называть его академическим некорректно по многим причинам). Это "Новое литературное обозрение", журнал, который с 1992 года держит монополию на русскую филологию, оставив на периферии старое "Литературное обозрение", "Вопросы литературы" и прочие старые и новые попытки специальных филологических журналов. Последним оппонентом (но не конкурентом) "НЛО" вообразила себя шапировская Philologica, но это больше походило на битву Дон-Кихота с ветряными мельницами, даром что Шапир - никакой не Дон-Кихот.

"НЛО" на сегодняшний день выпустило 43 номера, трижды сменило дизайн, и - если вспомнить о начале - фактически всю редакцию. Неизменными остались лишь главный редактор - Ирина Прохорова и "редколлегия" (то, что в некоторых других журналах называют общественным советом).

Неудивительно, что именно филологический журнал более всех приближается к идеальной журнальной модели: он четко структурирован и, как правило, организован несколькими концептуально собранными и озаглавленными блоками.

43-й номер открывается "обонятельным" (или ольфакторным) блоком "Социология чувств: Запахи". Импульсом здесь, надо думать, послужила подача Алексея Левинсона ("Пять писем о запахе"), который, в свою очередь, выбрал "эпиграфом" к своей публикации главу из классической "Социологии" Зиммеля; речь там идет о "социологии чувств", по большей части - о зрении и слухе. Что до обоняния, то Зиммель относит его к "низшим" чувствам и полагает "диссоциирующим", "потому что оно опосредует гораздо больше антипатий, чем симпатий"; т.о., обоняние стимулирует культурное стремление к изоляции, и в том его чистый социологический (антисоциальный?) смысл.

На этом фоне социологические изыскания Левинсона междисциплинарны, необязательны, беллетризованно-занимательны и в большей степени литературоцентричны. Но "литературная" социология, в отличие от "чистой" социологии Зиммеля, представления о запахах безусловно расширяет, по крайней мере, проводит некоторую дифференциацию, выделяя запахи большие и малые, антропогенные и не только и т.д. Вся эта терминология произвольна (кстати, у Левинсона внезапно являются "двоичные моделирующие системы" - по аналогии с "вторичными", надо думать, - но подразумевается, понятное дело, двоичный код) и, уподобляясь предмету, метафорична: так, речь заходит о "запахах смерти" и т.д. Здесь же наличествуют забавные замечания о рекламе, водке, сигаретах и "русском духе", о связи еврейства, юдофобии и обонятельной чувствительности. Поскольку все это - наблюдения социолога, то их заведомая предсказуемость и обусловленность известными масскультовыми моделями не удивляют.

Столь же метафоричны и предсказуемы - хоть и с большей претензией на филологичность - беллетристические наблюдения Ольги Кушлиной "От слова к запаху", из которых профессиональные читатели "НЛО" выяснят, к примеру, что Жуковский пахнет фиалками, Пушкин - розами, а Евгений Евтушенко - "Шипром" и "Красной Москвой". (Вживую все это, надо думать, воспринималось иначе: судя по светскому репортажу с Банных чтений, Ольга Кушлина с "живыми запахами" имела там колоссальный успех.)

Чистой филологии принадлежит лишь один материал блока - статья Ханса Д.Риндисбахера "От запаха к слову", где речь идет о словесной кодировке обонятельных феноменов (на примере "Парфюмера" Патрика Зюскинда). Словесный код так или иначе строится на принципах метафоры и метонимии (и материалы "обонятельного" блока это лишний раз подтверждают). Замечательно, что сам Риндисбахер уподобляет технологические процессы извлечения эссенции все тем же лингвистическим механизмам метафоры и метонимии. Что само по себе - метафора.

В ином гуманитарном жанре выполнены исследование Марселя Детьена о священных благовониях и пифагорейской кухне, а также "Ароматы частной жизни" Алена Корбена - о гигиенических установлениях, языке цветов и парфюмерной моде Франции XVIII-XIX вв.

Следующий блок обретается в сфере исторической семиотики и посвящен "Праздникам, торжествам, церемониям". Здесь - статья Андрея Зорина об аллегорическом коде "последнего потемкинского проекта" - праздника 28 апреля 1791 года в честь взятия Измаила; и здесь же Ольга Майорова описывает торжества 1862 года - "Празднования Тысячелетия России", проходившие в Новгороде. Микешинский Памятник "дешифруется" так: "Александр II - "возродитель свободы" - как бы возвращал Новгороду колокол, некогда увезенный Иваном III, подчеркивая этим символическим жестом, что даровал свободу всему русскому царству". В свою очередь, "Иван Грозный, изгнанный из новгородского памятника, - это молчаливое признание частичной правоты Новгорода в его конфликте с Москвой, ретроспективная переоценка имперского нарратива русской истории".

В том разделе 43-го "НЛО", что ближе всего к истории литературы, - Олег Проскурин с "арзамасскими подтекстами" и продуктивной ревизией классических тыняновских концепций о пародийности и пародичности, а также три очень разных работы об эротизме и жизнетворчестве символистов.

Наконец, два последних тематических блока посвящены соответственно Александру Пятигорскому и интернету. Составитель подборки о Пятигорском Кирилл Кобрин (отныне - редактор отдела "Практика") признается вначале, что "интервью с Пятигорским", равно как "беседа с Пятигорским" или "разговоры с Пятигорским" - это отдельный жанр, что правда. Можно задуматься, почему это так, говорить об известном "шармерстве", парадоксализме и т.д. Один из авторов блока Надежда Григорьева дает свой ответ (хотя пишет о других вещах): Пятигорский, по ее версии, ориентируется скорее на буддийскую, нежели на европейскую традицию философствования; в буддийской традиции за единицу принят текст (а не идея), причем текст прежде всего произнесенный, а потом уже зафиксированный в письменном виде - т.н. сутра. Статья Н.Григорьевой так и называется "Pyatigorsky-сутра", а речь в ней (как и в большинстве статей и интервью этого блока) идет о последнем романе Пятигорского "Вспомнишь странного человека...", изданном "НЛО", и об истории, с которой А.М. так или иначе сводит счеты.

Что до интернета, то материалы о нем попали в раздел "Другие языки", где кроме - еще статьи об анекдотах и обсценном коде (матерной лексике то есть). Гасан Гусейнов, пишущий в последнее время о субязыках, пытается описать сетевые "модели поведения и смыслополагания", Виктор Сонькин с некоторым опозданием рефлексирует на предмет предыдущей интернетовской подборки в "НЛО" #32. Статьи об анекдотах примыкают к интернетовскому блоку по принципу смежности отсылок. Как большинство статей об анекдотах, чья задача - описать механизм и объяснить, "почему это смешно", они скучны безнадежно; проблема в том, что автор одной из них И.Г.Яковенко принадлежит к той новой формации семиотов, что ссылаются большей частью на себя и цитируют известные хорошему первокурснику классические "смеховые" работы А.М.Панченко по монографии некоего А.П.Забияко. Но это уже вопросы к высокопрофессиональной редакции.

Большая статья В.Михайлина "Русский мат как мужской обсценный код" оппонирует некоторым положениям базовой работы Б.А.Успенского "Мифологический аспект русской экспрессивной лексики" и подробно описывает семантическое поле "выпущенного" из ключевой формулы "[пес] еб твою мать" "пса".

Наконец, библиографический отдел "НЛО", который представлен в номере, помимо прочего, любимым многими читателями циклом В.В.Николаенко "Письма о русской филологии". В.В.Николаенко обладает редким для рецензента свойством делать из нескольких рецензий на очень разные по большому счету книги единый текст со своим внутренним сюжетом, так что непохожие, на первый взгляд, ни по теме, ни по жанру, ни по качеству издания становятся частью единого контекста. Воспроизводя ту самую идеальную журнальную модель, о которой мы говорили вначале.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Яна Соколова, Соколиная охота: обзор двадцатый, /05.08/
посвященный вороньим стаям, имперским сапогам, заоблачным высям, ушам Татьяны Бек, неодинаковым волнам, Земфире и испанским мореходам.
"Иностранная литература", # 8, август 2000 /03.08/
Старые звезды над Польшей и новые - над Италией: стихи Виславы Шимборской, миниатюры Чеслава Милоша, эссе Станислава Лема, рассказ Альдо Нове "Бадусан".
Яна Соколова, Соколиная охота: обзор девятнадцатый, /02.08/
посвященный горам пустых слов, суповому набору чувств, худосочным постмодернистам, дискурсу личности, котлетам и мухам.
Яна Соколова, Соколиная охота: обзор восемнадцатый, /01.08/
посвященный брюзжанию и мутациям, мифологическому и космогоническому, Ахматовой в штанах и Пастернаку без штанов.
Яна Соколова, Соколиная охота: обзор семнадцатый, /28.07/
посвященный подглядыванию в замочную скважину, тщетности людских утопий, России, которой мы не теряли, и спаниелю по кличке Пушкин.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru