Tандем "Знамени" с "Новым миром" уже слегка приелся, надо думать. Так что попробуем иначе. Тем более что "Октябрь" со "Знаменем" вместе создают такое приподнятое ностальгически-предпраздничное настроение, и очередная годовщина Великого Октября - та, которая "красный день календаря", - вот-вот наступит.

При желании в "Знамени" с "Октябрем" можно обнаружить ностальгические мотивы. Вот "Октябрь" внезапно помещает рассказ главного американского писателя советских 70-х Ирвина Шоу (почему-то представляя его "наследником О'Генри"). Рассказ вполне американский: про то, как юная уроженка Чикаго приехала в Париж за взрослым опытом. И, по контрасту, в том же "Октябре" - русско-американская повесть Ирины Муравьевой под названием "Дневник Натальи". В известном смысле "история болезни" от первого лица. Андрей Немзер полагает, что американская Муравьева - сестричка Людмилы Улицкой. Но как раз наоборот: Людмилы Петрушевской. Только у той безумие тихое и оттого сильно чернушное. Или эффект создается в силу неподвижной "точки зрения" наблюдателя - безумного постфактум. А у неискушенной Муравьевой, что называется, процесс пошел. Впрочем, полуанонимный рецензент "Знамени" искренне полагает, что Муравьева эта самая - популярная актриса с хвостиками, которая поет "Позвони мне, позвони" ("художественная проза как экстенсивное развитие актерского таланта" - sic!). Поэтому, наверное, рецензенту она так нравится. Тоже, надо думать, ностальгирует по тем временам, когда мы смотрели "Москву-слезам-не-верит" и замечательная героиня актрисы Муравьевой произносила сакраментальную фразу "В стране с бумагой напряженка".

А неутомимая Людмила Петрушевская тут как тут. Очередная, привычная уже порция тихих ужасов в октябрьском "Знамени": "Одну девушку убили, а потом оживили" и т. д. Немзер опять-таки удивляется: за что мы когда-то так любили Людмилу Петрушевскую (может, любители и любили)? С непривычки, должно быть. Но одно можно утверждать со всей определенностью: ностальгия по тем временам, когда мы (те "мы", которые любители) любили Людмилу Петрушевскую, наступит нескоро.

Между тем такого же порядка "ужасы", но уже в жанре non fiction, представляет в "Знамени" Галина Корнилова ("Трава и листья"); что же до демонстрации душевных болезней в художественной литературе, то как раз нелюбителям Людмилы Петрушевской по нраву придется Александр Хургин в "Октябре".

Но продолжим ностальгическую тему.

"Октябрь" представляет двадцатилетней давности рассказ Евгения Попова "Кто-то был, приходил и ушел". Рассказ не новый, но все равно хороший. А "Знамя" зато открывается подборкой Тимура Кибирова, составленной из стихотворений, вошедших в два его последних сборника (Amour, exil... и "Юбилей лирического героя"). Как-то принято все же, что журнальные публикации опережают книги. Раньше было принято, по крайней мере. Но, как бы там ни было, вновь составленный цикл называется "Нищая нежность" (не без блоковских подтекстов), лирический герой там переживает "кризис среднего возраста", и лирическая героиня почти как у Блока:

После филологических стихов Кибирова следует роман известного филолога А.П.Чудакова - отнюдь не филологический.

Филология в "Октябре" представлена перепиской А.В.Дружинина с В.П.Боткиным (на всякий случай, для нефилологов: Александр Васильевич Дружинин - офицер, джентельмен и жоржсандист, но главным образом литературный критик. Однако в школьных программах тех баснословных времен, по которым мы сейчас ностальгируем, правили бал его литературные оппоненты, отсюда у тогдашних школьников несколько неадекватное представление о русской литературе вообще и литературной критике в частности).

И в том же по большей части архивном разделе, названном почему-то "Литературная критика" замечательно интересный материал Людмилы Гладковой о том, как Лев Толстой переписывался с "пишущим крестьянином" из Харьковской губернии Ф.Ф.Тищенко. Крестьянин делится своими впечатлениями от выставки: "Картины Врубеля - это картины больного. Когда я первый раз увидел (года - 5 назад) его картину (это была картина "Сирень"), я громко сказал на выставке: "Эта картина наверное написана сумасшедшим. Зачем ее выставили? Патологическое творчество не может дать произведения искусства: оно дает только уродливое. Оно опасно и заразительно для здоровых". Тогда же мне сказали (на выставке), что Врубель действительно сидит в психиатрической больнице. Я был польщен своей прозорливостью, так как до того не слышал даже о Врубеле. Эта прозорливость далась мне не даром: я сидел 1 год и 3 месяца непрерывно в вологодской психиатрической тюрьме и изо дня в день изучал душу, быт и нервы больных, читал их "Красные смехи", стихи вроде Бальмонтовских или Андрея Белого и проч..." Крестьянин призывает Толстого "взять бич и изгнать шарлатанов". Комментарий публикатора: "На конверте этого письма Лев Николаевич написал: "Без ответа".

Из настоящей литературной критики в "Октябре" - Ольга Славникова со статьей "Партия любителей П.". Там поначалу история из жизни: дело в том, что несколько среднего возраста мужчин знакомились с уральской критикессой в московском метро, представляясь Виктором Пелевиным. А та им в ответ, не будь дура: "А кто это такой?" Если б они были настоящим В.П., они бы как честные буддисты сказали, что В.П. не существует. Они же только обиделись. Если серьезно - там про рецепты изготовления "партийной литературы", т.е. про держателей и производителей брэндов.

Из той же серии - увлекательная, как всегда, статья Владимира Березина "Левая и экстремальная литература". Экстремизм, в том числе и литературный, это коммерческое предприятие, - объясняет Березин, - не более чем пиар-акция. Речь про Лимонова, Цветкова-младшего и Алину Витухновскую.

В архивном отделе "Знамени" подборка мемуаров про Корнея Ивановича Чуковского с любопытными зарисовками переделкинских нравов. Вот, например, вид с балкона фединской дачи: "Какой прекрасный вид, воскликнула я (мемуаристка Галина Коган. - И.Б.), но Ираклий Луарсабович... заметил: "Да нет, его портит огород Бориса Пастернака". Я возразила: "Очень симпатичный огородик, ведь не кукурузу же он посадил". - Ну что вы, - сказал Андроников, - это было бы слишком политическим шагом с его стороны..."

Критика в "Знамени" - опять же в ностальгических тонах. Поэт-бард Дмитрий Сухарев предлагает собственное "Введение в субъективную бардистику". Леонид Шевченко написал трогательную рецензию на очередную книжку Евгения Евтушенко. Называется "Бесхитростный" (рецензия, а не книжка). И, видимо, он же (Л.Ш.) - за то же самое свойство - причисляет себя к преданным поклонникам певицы Земфиры.

• Предыдущий выпуск