Русский Журнал / Круг чтения / Периодика
www.russ.ru/krug/period/20001128.html

Журнальное чтиво: выпуск семнадцатый
Инна Булкина

Дата публикации:  28 Ноября 2000

Андрей Немзер уже прочел свежий, 11-й номер "Октября", потому что он традиционалист и бумажные журналы читает. И "Октябрь" - журнал традиционный, его сетевая версия запаздывает, так что мы здесь читаем 10-й "Октябрь" (чтоб не сказать - октябрьский).

"Октябрь" за номером 10 имеет сквозной исторический сюжет, однако самое ценное свое сокровище - эпохальную и многотомную книгу собственного главного редактора Анатолия Ананьева "Призвание Рюриковичей, или Тысячелетняя загадка России" - "Октябрь" не доверяет сети. "Загадка" (или "разгадка") - исключительное достояние читателей бумажного "Октября". Раскрывая "Тысячелетнюю загадку" всем пользователям интернета, я нарушу ее сакральность, чем, надо думать, усугублю все последствия многовекового хищнического нашествия. Я попытаюсь привести цитату, но с неминуемыми сокращениями, потому как там такие синтаксические бездны внутри одной фразы...

"Легенда о "призвании" - это многоярусный колпак, надетый на восточно-европейских славян, причем надетый не сразу... но спустя столетие, когда многое было забыто в народе да и среди дворцового окружения, очевидцы, которые могли либо подтвердить, либо опровергнуть великокняжеский вымысел, лежали в могилах, и когда на ниве столетнего кровавого рэкетирства... начала зарождаться у пришлых варяжских узурпаторов власти идея государственности, идея полного и безоговорочного закабаления коренного славянского люда, что и было в конце концов воплощено в жизнь и подано затем как великое благодеяние, за которое русские люди по гроб жизни должны благодарить и боготворить своих исторических наставников и спасителей". Там есть еще какие-то мифические "фараоновские новодержавники", которые красной нитью (или черной тенью) проходят через всю тысячелетнюю историю России. Сейчас они называются олигархами (по другой версии, они же скрываются под зловещей аббревиатурой НАТО), - короче говоря, все те же грабительские чужеродцы, - и правят бал свой в Кремле:

"Кремль сегодня как никогда насыщен чужеродцами, и это говорит если не обо всем, то о многом; нас снова загоняют под церковные своды, чтобы молиться иконостасным кумирам (вместо того чтобы осмотреться и действовать в своих простолюдинских интересах), в то время как олигархи (все из того же клана фараоновских новодержавников), приняв нужные для себя законы и, обворовывая страну и народ, продолжают вывозить, то есть обогащать своими капиталами зарубежные банки и торжественно (на элитных кремлевских сходках) поднимать бокалы в честь своих великих побед".

Кажись, все ясно. Кроме одного: стоило излагать эту старую и нехитрую историю на сотнях журнальных страниц, когда другим, не менее красноречивым авторам хватило бы одной полосы в соответствующей газете. Я знаю и другие места для размещения "Тысячелетней разгадки", но не скажу. А в сети не разместили потому, что сеть изобретена все теми же кровавыми рэкетирами и чужеродными фараонами в присущих им целях разграбления России.

Следующее историческое сочинение 10-го номера - совсем в другом жанре. Это история "от юродивого", называется она "Родословное древо", главный герой носит, по странному стечению, ту же фамилию, что и автор - Григорий Петров, истории как таковой там собственно не происходит, "человек божий" от истории свободен, равно как свободен от быта и смысла. Поэтому персонажи сплошь грезят и предсказывают будущее посреди чумы, холеры и растления нравов, что во все времена без разбору преследуют несчастную Россию. Род свой персонажи ведут от блаженной Ксении Петербургской. Говорить о художественных достоинствах этого сочинения я не берусь, равно как никогда не решилась бы сказать, что я думаю о стихах Ксении Некрасовой, которая здесь фигурирует в качестве одного из воплощений блаженной Ксении.

Далее - неожиданный поворот сюжета: стихи Эвелины Ракитской под названием "Священная история" с посвящением Александру Меню. Там про еврейского бога, который

...только избранных лиц посещал,
и много верблюдов он им обещал
за то, чтоб его уважали.
...
Потом наступил предназначенный срок,
пришел молодой и насмешливый бог...

Этот был похож на декабристов (sic!), он

Руками махал, и, как Чацкий, вещал,
И новую эру он всем обещал -
за то, чтобы не обижали...

Такая вот священная история глазами интеллигента-семидесятника и еврейский бог из курса русской литературы для 9-го класса...

Сюжет "Октября" между тем чудесным образом продолжается: следующее сочинение называется "Еврейский бог в Париже". Причем, мне кажется, именно в угоду журнальному сюжету оно так называется, потому что сами по себе эти воспоминания о чтении Миллера стоило бы назвать "Русский еврей в Париже". Автор - режиссер-литератор Михаил Левитин.

Далее снова следует "простолюдинская история", суть которой как раз в школьной банальности. Александр Мелихов рассказывает все, что ему удалось узнать про Вольтера и Руссо. Ровно десять страниц он это делает; попадаются, однако, свежие замечания:

"Повествовательность в поэзии сегодня вообще выглядит скучноватой, даже гениальный "Евгений Онегин" держится не столько сюжетом, сколько последовательностью лирических взрывов".

Свежий взгляд неспециалиста сулит нам множество чудных открытий, и в продолжение темы Лариса Березовчук раскрывает наконец существо поэзии, или, как она это называет, вводит для читателей "элементарнейшие координаты, которые на первых порах помогут сориентироваться в эстетико-стилистическом разнообразии, царящем в современной поэзии... Читателям... без них трудно. И мне в свое время тоже было очень непросто научиться переключать восприятие на ту или иную эстетическую систему, чтобы понять и эмоционально пережить то, что мне предлагает конкретный поэт". Так что вот она - искомая классификация в помощь начинающему читателю. Поэзия бывает такая:

Я-поэзия (это где есть лирический герой. Надо бы еще объяснить начинающему читателю, кто это такой, ну да ладно).

Контекст-поэзия. Это когда "языковая сторона стихотворений начинает играть конструирующую, а не констатирующую роль". Тут у нас с начинающим читателем возникают вопросы, мы, наверное, просто не все слова понимаем.

И еще бывает Форма-поэзия, которая "ориентирована... на новизну формальных элементов стиха и его вербальной стороны". Тоже замысловато весьма, однако что-то такое вспоминается насчет формы и содержания (мы с начинающим читателем диамат проходили на первом курсе). Примеров там, к счастью, нет никаких, зато есть еще много чего другого. Но вот беда всего, что пишет Лариса Березовчук в стихах и прозе: тоска смертная.

Завершает исторический, равно как и простолюдинский, сюжет 10-го "Октября" Владимир Березин, который в очередной раз с удовольствием разоблачает "группу Фоменко-Носовского". Тема не нова, мягко говоря, просто Березин приберег пуант на этот случай: "Каждый народ заслуживает той истории, которая его имеет". С Фоменко и Радзинским как раз понятно, а вот интересно, ознакомился ли Березин с "Тысячелетней загадкой"?

Единственная, кто не вписывается в этот стройный контекст, - Ольга Славникова со своим "Терпением бумаги", с чем ее и поздравим. Ольга Славникова пытается проникнуть в книгоиздательские стратегии, объясняя "книжные серии как зеркало книжной революции". Это знаменательно, что литераторы стали запоздало интересоваться книжной социологией и не без натуги выстраивать концепции там, где немудреные издатели просто складывают в столбик простые числа. Однако последняя идея Ольги Славниковой, кажется, любопытна; по крайней мере, она имеет прямое отношение к нашему предмету - литературному журналу т.е. Книжная серия, по мысли Славниковой, имеет шанс занять место журнального механизма, таким образом, книгоиздатели получают возможность "не хуже журналов влиять через концептуальные серии на литературный процесс".