Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво: выпуск двадцать шестой
Дата публикации:  5 Февраля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Едва ли не главным текстом первого номера "Нового мира" в 2001-м стала элегическая статья Андрея Немзера "Передо мной лежит последний номер "Волги"". Классическая немзеровская статья в классическом толстом журнале. (А на "Рутению" не попадает, однако. Там газетный Немзер, что тоже жанр, но, кажется, не главный немзеровский жанр все же...) Фокус не в этом. А в том, что декларативно отвергающий толстожурнальную маргиналь, актуальный до надрыва Вячеслав Курицын внезапно оказался одним из самых реактивных толстожурнально-немзеровских читателей. Какая-то трагическая непоследовательность, что сразу сводит на нет всю стройную курицынскую концепцию-деконструкцию. А как у Курицына замечательно все получалось: Немзер - последний читатель толстых журналов, "толстожурнальная тусовка" - главные читатели Немзера, вот они варятся в собственном соку, в то время как мимо них широкой рекой течет актуальная русская литература - "новый мейнстрим", а на высоком берегу стоят настоящие критики "реального контекста" Курицын со товарищи (Ольшанский и Данилкин) и удивляются на всю эту эзотерическую возню, медленно, но верно впадающую в невменяемость. Ключевая цитата (она же - обида) вот:

"Недавно, после некоей большой литтусовки, пошел я довыпивать в стекляшку со старыми своими любимыми собутыльниками - тройкой-пятеркой сотрудников толстых журналов. Люди все хорошие. Один лауреат то ли Букера, то ли Антибукера. Разговор вдруг зашел о писателе Ш-щ. Вот, говорят, его критика, бл, раскручивает, а писатель Ш-щ, бл, никакой. Я говорю: позвольте, никто его не раскручивает. Кто? Они: вот Немзер, бл. Спрашиваю: кто еще? Молчат. Я говорю: как раз всем на Ш-щ наплевать - и Ольшанскому, и Данилкину, и мне. Они говорят: ну-у, ты в интернете...

Интернет, если вы не в курсе, это что-то типа Альфы Центавра. Или адыгейского языка.

Ладно, говорю, я в интернете. А Ольшанский с Данилкиным? А ребята не знают, что это за чучела такие Аналкины".

Именно что. Сюжет из рекламы про пиво и Новый год: "А мужики-то не знают..." А Немзер вот, бл, "главный критик". Репутация такая. При том, что ТЖ никто не читает, а Ольшанский с Данилкиным - ребята хоть куда.

А вот ключевая цитата из Немзера: "...Девять лет, прошедшие под вой о гибели литературы и бессмысленности "архаичных" толстых журналов, "Волга" была естественным опровержением праздноболтающей пошлости". Здесь суть не в том, прав или неправ Немзер и что есть пошлость: без конца повторять, что ТЖ обречены и Карфаген должен быть разрушен, или с задушевной обстоятельностью пересказывать содержание последнего романа Ш-щ и вести беспредельные дискуссии о "слезинке ребенка" в излюбленном жанре ИМЛИ и "НМ". Суть в том, как именно Немзер прав или неправ. Он обыкновенно бывает прав или неправ в самом деле как сосипатыч (тонок Курицын!), т.е. "страстно, пафосно, ревниво". Пафос - такая стремная вещь, которой люди в большинстве своем стесняются. И правильно делают, надо думать. Это что-то вроде морального дара, он или есть, или нет его. Или морального права, что есть у немногих, - и вот она, вторая ключевая цитата из пафосного Немзера, - про людей, "сердцем знающих, что русская история и история русской словесности не вчера начались, а потому и не завтра кончатся". По этой причине, должно быть, Ольшанский, а не Немзер будет в первую голову трубить о новом коммерческом романе Курицына, и Немзер, а не Ольшанский, станет сокрушаться о смерти провинциального некоммерческого журнала "Волга". А Курицын, в свою очередь, будет недоумевать по поводу прихотливости судьбы - разносчицы даров и литературных репутаций.

То было длинное вступленье с отступленьем о критике Немзере, на каковом в последнюю неделю с легкой руки (ноги?) Курицына кто только не оттоптался.

А первый номер "НМ" (на который виновник торжества уже, понятное дело, успел отозваться, открывается беспросветным (a la Глеб Успенский) рассказом Виктора Астафьева. Смысл там, надо думать, в том, что война кончилась, однако некоторым людям на войне бывает легче выжить. Поэтому в конце там все умерли. Последней наложила на себя руки - повесилась на бельевой веревке - бывшая фронтовая медсестра по имени Марина. Акцента на том, что эти люди - некоторые, в таких рассказах, понятное дело, не бывает. Отсюда и разночинская беспросветность.

Еще в этом номере очередные стихи Александра Кушнера1 и Инны Лиснянской, про которые Немзер вот пишет, что они "главные и по-настоящему необходимые" и их следует отличать от "проходных" и не воспринимать "инерционно". Уж не знаю, как он это делает (отличает), но такое его право (см. выше).

Самая длинная проза в первом "НМ" - роман Андрея Волоса "Недвижимость", страниц на сто, и это только начало. Впрочем, "недвижимость" тут не есть "неподъемность", роман увлекательный вполне, в крепком "производственном" жанре. "Производственный" - это когда профессия героя определяет сюжет; здесь, как можно догадаться, главный герой - маклер. А предмет, соответственно, - "квартирный вопрос". Опасность в том, что и эти, и предстоящие сто страниц сведутся к тому, что ничто не меняется (не движется), а порча вся - от квартирного вопроса. Но загадывать тоже опасно. Мало ль каким непредсказуемым окажется лауреат Антибукера и экзотической премии "Москва - Пенне" Андрей Волос.

Еще в "НМ" есть короткая проза 20-летнего Сергея Шаргунова, ранее выступавшего на подмостках "НМ" в качестве сурового критика и за "художественную банальность" размазавшего в свое время по стенке популярного среди студенток "неполноценного" писателя Павича. Исключительно любопытно было посмотреть, какова ныне художественная юность и художественная свежесть. А такова:

"Дико дрожали блики, крутилась волчком поземка, и мнилось, смех шел из недр девушкиного горла. Смех заливал ей груди сладко-алой пенистой волной.

- Fuck off America! - угрожающе прогорланила девка, словно что-то ее надоумило, каковы они были, встречные".

Короткая проза новомирского юного дарования, соответственно, называется "Уйти по-английски".

В разделе non-fiction - Сергей Аверинцев с речью на открытии выставки русских икон в Ватикане и две характерные и последовательные, в логике "НМ", статьи, одна из которых (Валерий Сендеров, "Подморозить историю?") - рефлекс на "Две Реформации" Дмитрия Шушарина, вторая (Владимир Ошеров, "Глобализация и/или глобализаторство?"), соответственно, - на статью Жанин Уэдл Tainted Transactions: Harvard, the Chubais Clan and Russia's Ruin ("Нечистые сделки: Гарвард, клан Чубайса и разорение России") из National Interest. Т.о. "НМ" здесь, не изменяя себе, вполне адекватно приближается к модели NYRB, чего так взыскует с недавних пор "Интеллектуальный форум".

Апокалиптический Сендеров между тем предлагает замечательную в своем роде альтернативу:

"Одно из двух. Или сегодняшняя Россия рухнет. Как рухнуло классическое Средневековье - время Инквизиции и время внутренней христианской свободы. Как рухнуло Самодержавие последнего Царя - отвращавшееся конституций, черпавшее силу в невозвратимом идеале допетровских времен.

Или же нам с Западом - один путь, к одному обрыву".

Впрочем, всерьез испугаться сендеровской патетики способен разве что сам Сендеров, она неверифицируема в принципе. С "Самодержавием последнего Царя" и его идеалами все обстоит приблизительно так же, как с умонепостигаемым Западом:

"Что - Европа, о каком Западе идет речь? О Западе отцов-основателей Америки, выводящем достоинство человека из замысла Божия о нем? Или о сегодняшнем, где школьная молитва - под запретом (даже рейгановский авторитет был бессилен ее допустить)? Где "неприличная и жестокая" книга, именуемая Библией, изымается из библиотек?"

С кого они портреты пишут?

Где разговоры эти слышат?

Я подозреваю, что какой-нибудь "Полицейской академии" Сендеров насмотрелся по либеральнейшему из телеканалов.

И завершает страстный новомирский non-fiction Ольга Славникова ("Спецэффекты в жизни и литературе") с очередными проницательными соображениями на предмет настоящего литпроцесса. Она это делает всегда, в каждом номере каждого толстого журнала. А здесь вот пытается разобраться "в технологиях производства трансформированной реальности", и все бы хорошо, когда б иногда посреди трудов праведных, полины дашковой да сергея болмата терпеливая уральская романистка Шкловского, что ли, перечитала. Тогда б не пришлось изобретать велосипед.


Вернуться1
Я сознательно не ставлю здесь ссылки - не из неприязни к Кушнеру, а по причине нерадивости россия-он-лайновского или новомирского (не разберешь) вебмастера. Ему - что стихи, что не стихи, что "главные", что "проходные", что в лоб, что по лбу. Кликнешь на "стихи", а получаешь "подтасовку".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Аделаида Метелкина, Сорок восьмой подход /02.02/
Коацервата накапать - и нитроглицерин под язык.
Аделаида Метелкина, Сорок седьмой подход /31.01/
Самокритика: живая шляпа. Сюжет: родом из детства.
Аделаида Метелкина, Фермата заката /28.01/
Дикое поле: сорок плюс-минус пять.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск двадцать пятый /29.01/
Юбилей и "ошибка 404"; разыгранный Фрейшиц, вертикальный Рубинштейн, горизонтальный Пригов; бойтесь желаний своих, ибо они осуществляются. "Знамя", 2000, # 12; 2001, #1.
Аделаида Метелкина, Сорок пятый подход /25.01/
Сюжет: больно и некрасиво, как и было заказано. Вразброс: линки и яблоки для бабы Капы.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru