Сводки

Завтра завершается 21-й Парижский книжный салон. Приятно, что солидная деловая газета сочла необходимым отправить туда спецкора; еще приятнее, что, судя по его репортажу, "абсолютно весь Париж увешан биллбордами с рекламой романа Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы". Слоган, фигурирующий на плакате, звучит так: "Хватит говорить о нем, теперь читайте". Кто бы мог подумать: мы-то "Элементарные частицы", вышедшие по-французски в 1998-м и сразу удостоенные двух литпремий, еще в октябре 2000-го прочли по-русски. Тормоза эти парижане: третий год кряду знай говорят, говорят об Уэльбеке, до самой же книжки все никак не доберутся.

Тут поневоле испытаешь национальную гордость. А под влиянием другого газетного репортажа - о недавнем петербургском семинаре "Библиотеки и книжный рынок" - эта гордость рискует перетечь в первостатейное чванство, так что по ссылке лучше не ходите, а ударный пассаж я процитирую: "Из художественной литературы, составляющей заметную часть питерских новинок, сегодня практически исключен так называемый "ширпотреб" - детективы, фантастика, сентиментальные романы... А вот литература для интеллектуального читателя выпускается гораздо активнее". Жуть с ружьем. Неужели крупнейший петроградский фабрикант "литературы для интеллектуального читателя" г-н Назаров ("Амфора") уже успел устроить конкурентам ночь длинных ножей, а я и не в курсе?.. Хотя постойте: кто бы, случись такое, смог мне в принципе что-либо сообщить? Чур меня, чур; мертвые не кусаются.

Ссылки

Сетевая г-жа В использует роман французской киноактрисы Анны Вяземски "Горстка людей" (М.: Текст) как отправную точку для разговора о запущенном состоянии экс-дворянских усадеб.

Вторничный обзор книжных новинок от ведущего бумажного критика С доброжелателен до комплиментарности и, наверное, оттого сух и отрывист. Ревю целиком посвящено продукции издательства "Новое литературное обозрение".

Постоянный автор популярного либерального еженедельника D подвергает безжалостному психоанализу личность Д.С.Мережковского. Думаю, в данном случае фрейдистская методика D оправданна; таким, как ДСМ, самое место на кушетке.

В толстой ежедневной газете помещен фельетон критика Е о поэме Юрия Кузнецова "Путь Христа". Заметка по-настоящему забавная - особенно цитаты.

Сетевой рецензент F в пух и прах разносит "Пелагию и Черного Монаха" Бориса Акунина. В вину Григорию Чхартишвили вменено то, чем он по праву гордится: сюжетная и стилевая цитатность. Любопытно: по меньшей мере двое успевших откликнуться на "Монаха" сопоставляли этот роман с "Собакой Баскервилей"; F - третий. Мне же вот кажется, что ключевая собака зарыта не в английскую почву, а в датскую. Умей я звонить по телефону, набрала бы номер Григория Шалвовича: "Правда же, вы читали "Смиллу и ее чувство снега" Питера Хега? Ну признайтесь, эта книжка вам очень понравилась... А?.." Услышала б ответ и уснула спокойно.

R.I.P.

Сравнивая неотвратимо множащиеся некрологи, понимаешь, что характер поэта Виктора Кривулина был несложен. В хорошем смысле несложен: бесхитростен, прозрачен, с единственной, зато ослепительно яркой эмоциональной доминантой. Портретисты ее безошибочно фиксируют, хотя и называют по-разному: кто - "мощным напором... победоносной витальности", кто - "невозможностью настоящего взросления", кто - "неистовым отношением ко всему происходящему как в самой литературе, так и вокруг нее". Образ лепится на редкость цельный, без привычных для поминального жанра экивоков и understatements. И оттого фраза корреспондента одной из ежедневных газет - "В петербургских литературных кругах его считали учеником Анны Ахматовой и другом Иосифа Бродского" - звучит как намеренная бестактность. "Считали" учеником и другом - а кем он был на самом деле? Поясните уж, коль имеете что пояснить; с фигой в кармане на панихиду являться не принято.