От редакции: Интервью с Владимиром Салимоном о самоликвидации журнала "Золотой век" - литературного, художественного и издательского проекта, ставшего заметным событием в русской культуре последнего десятилетия ушедшего века и в год своего десятилетнего юбилея прекратившего существование. В центральном выставочном зале "Манеж" в мае этого года "Золотой век" попрощался со своими авторами, читателями и друзьями, как то делали, уходя из жизни и не теряя самообладания, римские патриции - вскрыв вены и обратив прискорбный факт в дружеское застолье свободных людей. Был представлен также как всегда превосходно оформленный и изданный том "Золотой век. Избранное". Vita brevis, ars longa.

Сергей Шувалов: Владимир, каковы причины - духовные и материальные - окончания вашего проекта "Золотой век"?

Владимир Салимон: Никто изначально и не предполагал, что "Золотой век" бессмертен. Бессмертен Золотой век в культуре, с ним ничего произойти не может. Журнал наш закончился, потому что закончилось для нашего поколения время, когда оно нуждалось в печатном органе. Экономических причин для этого не было - денег у нас никогда не было, поэтому нельзя сказать, что когда-то их было много, а потом их совсем не стало. Просто что-то кончилось в нас самих.

С.Ш.: Вы могли бы обозначить то поколение, для которого делался журнал?

В.С.: Я имею в виду вполне конкретный круг людей, который делал журнал и который давал туда свои вещи. Это и Пьецух, и Попов, и Климонтович, и первый художник журнала Сергей Семенов и т.д. Это люди, которым в основном около пятидесяти лет. Мы затеяли издание в конце 80-х, когда толстые журналы были для нас в достаточной степени закрыты, нам казалось, что их время вышло, хотя они с нами не соглашались. Нам хотелось организовать что-то свое. Видимо, нами владел тот же задор, что и публикой, которая в свое время создала журнал "Юность". Правда, там в основном были комсомольские деятели, журнал был инспирирован советской властью, а мы делали одно из первых независимых изданий. Мы хотели сделать нечто, что наиболее соответствовало бы нам и по форме, и по содержанию.

С.Ш.: Это поколение имеет какое-то название?

В.С.: Это группа людей, которая называется "Золотой век". Другого названия у меня нет. Эта группа никоим образом не связана с определенным художественным течением, она ни в коем разе не является представителем какого-либо "изма", это группа друзей. Мы хотели создать журнал, который демонстрировал бы, прежде всего, что культура вечна и неколебима ничем, что хорошее соседство только укрепляет позицию каждого автора, поэтому у нас Марсель Пруст мог соседствовать с Евгением Поповым, а Андрэ Жид мог быть рядом с Игорем Клехом. Нам казалось, что это может дополнить и усилить впечатление от каждого автора и продемонстрировать: все это вместе - неразрывный процесс.

С.Ш.: Вам удалось открыть новые имена?

В.С.: Открытия делают географы, мы не Христофоры Колумбы. А кого надо было открыть? Мы, повторюсь, делали журнал для определенной компании людей. Открыли ли мы их широкому читателю? Трудно сказать. Через "Золотой век" прошло более двухсот авторов, я думаю, что такие писатели, как Угрюмо-Молчанский, петербургская поэтесса Элла Крылова, которые раньше не публиковались, появились у нас в совершенно определенном контексте. Можно издаться где угодно, важен именно контекст, когда работает особое пространство.

С.Ш.: Вы могли бы обозначить этот контекст?

В.С.: У нас были специализированные журналы - "Иностранная литература", "Новый мир", "Знамя" и т.д. И вдруг появилось издание со странной картой мира, на которой нет западного и восточного полушария, северного и южного полюса. На нашей карте все оказалось рядом друг с другом. Это одна сторона нашего контекста. Другая - художественное оформление журнала. Мы показали, что существует совершенно иной дизайн. Мы знали оформление "Нового мира" и "Юности", а тут появилось абсолютно новое издание.

С.Ш.: Какие эстетические ограничители существовали в "Золотом веке"? Например, Сорокина, насколько я понимаю, вы не печатали по принципиальным соображениям.

В.С.: Мы не могли всех напечатать. И потом, Сорокин - не Лев Толстой, какие у него заслуги перед литературой? Сорокин нам свои вещи не предлагал, я как редактор к нему не обращался. Вот и все. У меня нет никаких предубеждений.

С.Ш.: То есть, если бы он предложил вам что-то, вы бы его напечатали?

В.С.: Не уверен. Вероятно, он ничего не предлагал, потому что не чувствовал себя на месте в этом журнале, а мы к нему не обращались, потому что не видели для него места. Мы всегда говорили, что политика журнала основывается на вкусе людей, которые его делают. Нас, прежде всего, интересовало литературное качество произведения. Мне было понятно качество прозы Виктора Ерофеева, но не убеждали произведения Яркевича, например. Поэтому первого мы печатали, второго - никогда.

С.Ш.: В самом начале "Золотой век" вызывал нарекания такого рода: мол, играют в аристократизм, а получается снобистское издание...

В.С.: Это потому, что привыкли к журналу "Юность", дальше фантазия не шла. И потом, мне аристократия нравится, духовная, прежде всего. Разговоры о снобизме "Золотого века" - просто чушь гороховая. Журнал был создан для людей, способных умно и остроумно реагировать на сегодняшнюю жизнь. Мы показали, как можно красиво и изящно делать даже самые серьезные вещи. Без хмури. "Вот стихи, а все понятно, // Все на русском языке". Можно делать русский журнал без того, чтобы пахло онучами. Мы показывали "Золотой век" во многих странах, везде он производил совершенно необычайное впечатление - ничего подобного просто не видели. Литературные журналы почему-то остаются "слепыми", это касается и западных изданий подобного рода. Может быть, считается, что это дешевле. Я твердо могу сказать: "Золотой век" в производстве был очень недорогим журналом. Графика, которую мы использовали, стоит на самом деле очень дешево. В остальном - ловкость рук.

С.Ш.: Десять лет издавать журнал - дело серьезное. У вас остался редакторский зуд?

В.С.: Нет. Я легко могу обходиться писанием стихов. Другой вопрос, что хотелось бы их писать, но вместе с тем завтракать и обедать. Надеюсь, я найду возможности для решения и этой проблемы. Недавно возобновил свое существование в России журнал "Вестник Европы", вероятно, я там буду вести литературный раздел.

С.Ш.: Вы относите "Золотой век" к числу своих творческих достижений, можете, например, сказать: вот две лучшие книги моих стихов и "Золотой век"?

В.С.: Нет. "Золотой век" - плод коллективного творчества. К личным достижениям я отношу только свои стихи...