Декабрьские номера журналов не так часто бывают удачными. Их готовят в редакциях почти одновременно с первым, январским, открывающим будущий год номером, и, естественно, все лучшее приберегают для него. А в декабрьском "отдают долги", накопившиеся за год перед авторами. Но вот декабрьская "Иностранная литература" в этом отношении исключение: роман Ромена Гари "Повинная голова" и литературно-критическая подборка, посвященная творчеству Гари, великолепное эссе Дэвида Лоджа "Разные жизни Грэма Грина" и т.д. Но об этом - в следующем обзоре.

А сейчас - о неожиданном для "ИЛ": о статье профессора истории МГУ Аполлона Давидсона "Что это? Предостережение миру?", помещенной в рубрике "Возвращаясь к напечатанному". Нетипичным для журнала текст этот делают, во-первых, жанр (актуальная, уместная скорее в аналитическом еженедельнике статья о национальных проблемах современного мира), а во-вторых, своеобразная крутизна ее мысли.

Давидсон начинает с краткого пересказа романа южноафриканского писателя Дж.М.Кутзее "Бесчестие": три африканца насилуют Люси, белую женщину, и избивают ее отца. Профессор Дэвид Лури, отец, чуть оправившись, требует, чтобы дочь обратилась в полицию. Дочь отказывается. Отказывается она и уехать за границу. "Она хочет остаться там, где родилась. Любой ценой. Своей жизнью искупить то, что делали ее предки или во всяком случае люди ее цвета кожи". "Что если... что если такова цена, которую мы должны заплатить, чтобы остаться здесь? <...> Это история говорила через них (насильников - С.К.). История зла... наследие предков".

Автор статьи предлагает отнестись к решению Люси как к мудрому принятие некой - в конечном счете неизбежной - реальности. Белые, поддерживавшие в ЮАР режим апартеида, виновны - и потому должны принять возмездие.

Время, когда западная цивилизация (культура белых) устанавливала мировой порядок, кончается. Наступают времена расовых и национальных конфликтов. Возможно, что через полвека европейские соборы станут мечетями.

В ЮАР процесс этот шел пока относительно цивилизованно, но обольщаться не нужно - это, считает автор, некое искривление неизбежного хода истории, связанное с частным обстоятельством, с фигурой Нельсона Манделы. При обычном же положении дел кровавой резни и тотального исхода белых из ЮАР было б не избежать. Собственно, исход этот уже начался - ЮАР сегодня стремительно теряет свою самую квалифицированную рабочую силу и свой интеллектуальный потенциал. Однако на вопрос, как относиться к этому, один из представителей нынешней государственной элиты сказал: чем больше их уедет, тем лучше.

И именно так и происходит сегодня в мире.

Автор приводит факты: из Алжира после конца французского владычества ушли все семь миллионов французов. Из Ливии в конце 60-х - около 20 тысяч белых; из Анголы и Мозамбик - сотни тысяч португальцев.

И одновременно Третий мир уже входит в Европу. В той же Испании при нынешней рождаемости через полвека испанцев будет меньше на 10 миллионов. Страна вынуждена принимать иностранцев, и в значительной степени - из Африки (из того же Марокко). Стремительно "чернеет Париж", а США пережило буквально шок во время марша четырехсот тысяч чернокожих под эгидой движения "Нация ислама". (От себя замечу: можно еще добавить турецкие и арабские проблемы в Германии, Голландии, Дании и т.д.) "Мир становится все больше похожим на большую коммунальную квартиру".

Вывод: беспорядков на расовой почве избежать в будущем не удастся. "Но чтобы их смягчить, массовые представления европейцев должны измениться... понимать друг друга придется - даже тем, кто этого не хочет..."

Вывод бесспорный. Вопрос только, на каком уровне мы должны будем устанавливать это понимание.

Бесспорное в статье Давидсона начинает казаться спорным, как только он начинает конкретизировать, что именно и кто именно должен иметься в виду в качестве "переговорщиков". Конкретизация эта делается в статье во многом на материале уже собственно русской жизни.

В частности, перечисляя факты ухода господствовавшего в Африке белого населения, автор вдруг ставит в этот рад и массовую эмиграцию евреев и немцев из России в последнее десятилетие.

Тут же цитируются высказывания из "считающегося солидным" журнала "Молодая гвардия": "Русские и чеченцы, русские и азербайджанцы, русские и грузины, русские и узбеки, русские и арабы, русские и негры - нации абсолютно некомплементарные. Это означает, что наши интересы всегда будут прямо противоположны, а любое приближение друг к другу на расстояние пистолетного выстрела будет восприниматься как вызов".

Ну а если добавить сюда еще и сочувственно цитируемое автором высказывание писателя Виктора Ерофеева о необыкновенной схожести процессов, происходящих сегодня в в ЮАР и в России, то исходная схема размышлений будет проста: если исход белых из Африки исторически правомерен, то, следовательно, таковым должен считаться и исход нерусских из России. Я здесь сознательно огрубляю мысль автора, обнажая исходную логику, а она, никуда не денешься, именно такова. Ну, тогда давайте будем последовательны и проложим этот ход мысли в предложенном автором направлении.

Значит так, процесс исхода евреев и немцев уже начался и - как с научной бесстрастностью вопрошается в статье - "были по этому поводу сколько-то громкие сожаления?" Не было. Значит, все правильно.

Остаются еще русские грузины, азербайджанцы, армяне, чеченцы, осетины, дагестанцы, казахи, узбеки и т.д. Очередь - за ними. Выселять, слава богу, есть куда. А украинцы? Вроде как кровно близкие, славяне. Киев - мать городов русских. А с другой стороны, есть такое государство Украина со своими геополитическими интересами, не всегда совпадающими с российскими; есть свой язык; есть свои претензии на культурную историческую и прочую самобытность. И мы уже как бы с этим начинаем соглашаться (даже в мелочах - скажем, начали с недавних пор, игнорируя законы русского языка, говорить не "на Украине", а "в Украине" и т.д.). Следовательно, и украинцев надо выселить?

А далее, очистив страну от инородцев, будем последовательными - очистим нацию от полукровок. По мнению патриотически-ориентированных интеллектуалов из круга "Молодой гвардии", они-то, может, и есть самое опасное для чистоты русского духа и русской культуры. Так сказать, пятая колонна.

Ну а для дальнейшего от ревнителей чистоты русского духа кроме последовательности и принципиальности потребуется уже мужество. Я имею в виду все эти необозримые просторы за Уралом. Кто сказал, что Сибирь - исконно русская земля? Откройте хотя бы школьный учебник истории. Или посмотрите на картину Сурикова "Покорение Сибири Ермаком". А Дальний Восток с самым заселенным регионами, Приморским и Хабаровской краем? Знаю, родился и рос там в окружении исключительно китайских названий: река Уссури, река Супутинка, река Суйфун, озеро Ханко, поселок Манзовка, бухта Тачингоу (большой золотой ключ) и т.д. Ну и так далее, и так далее. Так что: выводим оттуда русских, оставляя землю исконным ее хозяевам - якутам, ненцам, юкагирам, гольдам, эвенкам, чукчам, бурятам, алтайцам и т.д. (кстати, работа по научному обоснованию своих прав там тоже уже идет, в Якутии, например). Да и с Уралом и европейским Предуральем тоже как-то, знаете, сложно - пермяки, коми, башкиры и проч. А что нам делать с Великой русской рекой - с татарами, калмыками, мордвой, чувашами и т.д.? А Северо-запад России - карелы, вепсы и прочие угро-фины? Да и простите, в конце концов никто из русских до сих пор не скажет вам со стопроцентной уверенностью, что обозначает слово "Москва". Тоже не русское слово.

Ну и поскольку забота наша - о чистоте русского духа, то займемся и сердцевиной этого русского духа: его культурой. Литературой, в частности. Там тоже надо поработать. Вычистить, скажем, полутатарина Карамзина, полутурка Жуковского; Фета с его очень темной родословной, "немца" Даля. Разобраться, наконец, с Лермонтовым, что-то подозрительно часто намекал на свои шотландские корни, может, что скрывал и потяжельше? И к Достоевскому с его аффектированной ненавистью к полякам тоже надо бы присмотреться, нет ли там каких польских корней? А Гоголь, которого приватизировали украинцы, - может, имели все-таки какое право? И что там с польско-литовскими корнями Боратынского? Я уж не говорю про гордость нашу, про звезду русской литературы - Александра Сергеевича Пушкина. Вот уж кому сегодня не дали бы спокойно пройтись по Москве милиционеры, на каждом бы углу требовали документы, и, соответственно полученным инструкциям, имели бы право - не самая рязанская внешность была у родоначальника отечественной словесности.

Ну и так далее.

Бред, скажете? Конечно, бред!

Бред хотя бы потому, что само понятие "народ" определяется немного посложнее. Это для нас грузин - это грузин. А поезжайте в Грузию, и там свои "молодогвардейские мыслители" объяснят, какой пропастью разделены сваны, менгрелы, кахетинцы, имеретинцы и проч. Но Грузия сравнительно небольшая страна. А Россия? По переписи 1897 года в России насчитывалось 100 (сто!) языков, на которых говорило ее население. Все-таки не зря само слово "русский" имеет форму прилагательного.

Какие тут могут быть аналогии с ЮАР и Африкой в целом?

Нет, я здесь не с Давидсоном спорю, он-то как раз считает самоубийственным для европейцев принцип тотального разделения людей по крови. Но метода, которой он вольно или невольно воспользоваться в своих сопоставлениях, приводит его к очень неожиданным логическим ходам.

Скажем, сравнение еврейской эмиграции из России с исходом белых из Африки. Ситуация тут скорее прямо противоположная. Это если бы черные получили при апартеиде возможности свободно поискать себе другую страну и начали выезжать туда в массовом порядке, вот тогда аналогия бы имела какое-то право на существование.

Меня, например, в эмиграционной статистике последнего десятилетия интересует другая цифра: количество русских, уехавших в эти годы из страны. Уезжают-то, увы, самые энергичные, предприимчивые, высокообразованные. Подозреваю, что цифра может оказаться ошеломляющей. На меня, например, сильное впечатление произвело количество русских "нелегалов", работающих сейчас в Испании. У российской эмиграции уже своя исторически сложившаяся специфика. Разумеется, в ней сильна и национальная составная, но ею отток населения из России далеко не исчерпывается. Вот недавние высказывания, скажем, профессора Сергея Петровича Капицы, сделанные им в интервью "Российской газете": "Наш храм науки почти сгорел, но мы упорно пытались этого не замечать". Ленин "изгнал из страны на пароходе сто философов и обществоведов, которые его не устраивали по идеологическим соображениям". Неистовый большевик убрал в начале ХХ века ту категорию ученых, в которых больше всего нуждалась и нуждается Россия. И "реформы" необольшевика Ельцина в конце столетия вынудили "десятки тысяч первоклассно образованных ученых покинуть страну". "Выбито почти все среднее поколение ученых. А молодежь, глядя на своих бедствующих старших коллег, не знает, что ей делать".

Но вернемся к вопросу о том, на каком уровне мы должны искать взаимопонимания. Должны ли мы становиться на четвереньки, уподобившись героине романа Кутзее, чтобы на равных беседовать с ксенофобами-"патриотами" разных стран, или же должны сохранить достоинство накопленной "белой цивилизацией" культуры и искать собеседников на своем уровне?

Давидсон процитировал южно-африканского писателя. Я обращусь к другому писателю, китаянке Шэнь Жун, описывающей в повести "Средний возраст" судьбы китайских интеллигентов во время культурной революции и после. Ситуация отчасти знакомая нам - после падения диктаторского режима новые власти, как бы пребывая в неком шоке от содеянного над своей страной и народом, открывают для желающих уехать границы. И вот уровень понимания ситуации современной китаянки (то есть представителя страны, которая привычно ассоциируется у нас с чем-то вроде гигантского термитника): она не осуждает уезжающих, она скорбит вместе с ними, соглашаясь с тем, что эмиграция ужасна, что разлука с родиной - несчастье. Но и каждый имеет право - более того, обязан - выпрямиться, стать полноценной личностью, научиться уважать себя. И если этого невозможно сделать на родине, он обязан сделать это в другом месте. Народ - это не термитник, не стая, народ состоит из личностей, а не из сломленных покорных исполнители чьей-то воли. Сначала полноценный человек, а уж потом - полноценный народ. В этом достоинство и человека, и нации.

Текст этот, кстати, был опубликован в России в 1985 году, наша перестройка еще только начиналась, и лично для меня, например, "перестроечная литература" началась с переводов Ван Мэна, Шэнь Жун, Фэна Цзицая и других. И я не уверен, что большинство моих просвещенных сограждан - европейцев за прошедшие полтора десятилетия дозрело внутренне до вот такого понятия человеческого и национального достоинства, до такой формы патриотизма.

Это я к вопросу о неком исконном противостоянии нас, белых, "просвещенных", - и их, черных и желтых.

Мне скажут: да, конечно, в любой стране можно найти высоколобых и душевно развитых интеллектуалов, но все решает масса. Наличие в странах третьего мира высококультурной прослойки - не гарантия от расовых и межнациональных зверств. Да, наверное. Но я, честно говоря, не вижу, чем они ужаснее наших европейских войн с их зверством (Вторая мировая или те, что тянулись на наших глазах уже в девяностые годы). Я не вижу большой разницы между Хаттабом и Будановым.

И на мой-то взгляд, согласие героини южноафриканского писателя с новым положением вещей, сама форма этого "взаимопонимания" - это и есть акт бесчестия европейца. Бесчестье в данном случае - это добровольный отказ наследников европейской культуры от этого своего наследства.