Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво: выпуск 82
"Новое литературное обозрение" #53

Дата публикации:  13 Мая 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Последний номер "НЛО", как и большинство предыдущих, одержим, что называется, теорией и методом. "НЛО" уже давно взыскует теории, и нынешнее состояние теоретизирования в отечественной гуманитаристике здесь в лучшем случае поименовано "кризисным". В худшем же подразумевается некая tabula rasa, на которую следует написать (вернее, перевести) все, что угодно. Притом история литературы как таковая (не история идей - это особая статья), кажется, представляется чем-то отдельным, недостаточным и вторичным. История в "НЛО" на вторых ролях, и это не метафора. Предполагается, что метод очевидно доминирует над предметом, и таковая презумпция не обсуждается.

Впрочем, в самом взыскующем "теории" сюжете обнаруживаем свои парадоксы.

Так Абрам Рейтблат "на правах полемики" предлагает некоторые обобщающие соображения о положении дел в "серебряновечных" штудиях (в продолжение разговора, начатого в #46 статьей Галины Рыльковой и гораздо более существенной работой Александра Лаврова в #51 ""Серебряный Век" и/или "Пантеон современной пошлости"). Впрочем, автор полемических заметок оговаривается, что исходит все же из "эскизного" эссе Галины Рыльковой и некоторых "устных отзывов" на него ряда исследователей СВ:

Все это - очень эмпирично. Работ обобщающего, концептуального характера мало; лучшие, наиболее квалифицированные исследователи редко выступают с монографиями, да и те, что выходят, являются, как правило, биографическими штудиями. Если же автор претендует на аналитичность, то методологически его работа бывает весьма слаба и наивна; в качестве примера процитирую автореферат диссертации О.Н.Дорохина: "Системы понятий, описывающих общие вопросы культурологии серебряного века, не существует. В этой сфере царит полная неразбериха, с которой, кажется, даже невозможно бороться. Конечно, литературоведы еще как-то понимают друг друга. Философы, музыковеды и др. имеют собственные системы понятий. Но, когда доходит до общих культурологических обобщений, начинается путаница". Практически не изучаются социальные аспекты... и т.д.

Что до "умышленно-замышленной" ситуации с СВ, то в разговоре есть резон, и со многими положениями статьи Абрама Ильича Рейтблата трудно не согласиться (чего не скажешь о наивно-культурологических построениях диссертанта О.Н.Дорохина. Под культурологией у нас вообще принято подразумевать любое отсутствие дисциплинарности). И вместе с тем признаем: в лучших специальных работах по русскому модернизму как нигде много "социологии, философии и политики". Потому что сам предмет не дает возможности их миновать. Что же до обобщающей "системы понятий" и т.н. "знаточества", которое в изучении СВ как будто превалирует, то для начала всякой теоретизации нужны, по крайней мере, канонические своды текстов, а они, в большинстве случаев с "серебряновечными" авторами, отсутствуют по сей день.

Между тем, некоторое количество страниц спустя, в том же номере "НЛО", Сергей Зенкин - о положении дел в "теории": "Теоретические исследования, судя по всему, переживают как в нашей, так и в других странах не лучшие времена. По сравнению с "бурей и натиском" 1960-1970-х гг. сегодня наибольшую ценность имеют не столько революционные концепции, сколько грамотные работы по истории теории - подведение итогов, прослеживание концептуальных связей и корней, договаривание и проговаривание недосказанного мэтрами". И далее: "Как знать, быть может, именно теория окажется самым динамичным, самым ответственным вкладом русской и советской культуры в мировую гуманитарную культуру ХХ века..." - То было начало "Заметок о теории", нового библиографического цикла, который Сергей Зенкин открывает рецензией на монографию Игоря Чередниченко "Структурно-семиотический метод тартуской школы".

Центральная работа "теоретического сюжета" 53-го номера - статья Галина Тиханова под названием "Почему современная теория литературы возникла в Центральной и Восточной Европе?". В сетевой версии статья отсутствует, вот ее начало:

"Сейчас, на заре XXI века, нам легче осознать и принять тот факт, что теория литературы как самостоятельная научная дисциплина прекратила свое существование. Оглядываясь назад, мы можем вычислить срок и даты ее жизни: это чуть больше семи десятков лет, от зарождения в конце 10-х годов ХХ века до угасания в начале 90-х. Появление дисциплины связано с деятельностью русских формалистов, а ее кончину символизируют два события: на рубеже 80-90-х Изер отходит от теории восприятия и феноменологии чтения и переключается на то, что сам назвал "литературной антропологией"; в 1993-м году умирает Лотман, за время своего долгого пути в науке все дальше и дальше уходивший от семиотики как теории литературы в узком смысле слова - к семиотике как принципиально всеобъемлющей теории культуры".

Суть там в том, что теория литературы кончилась, и значит, можно писать ее (теории) историю. А кончилась теория литературы, в свою очередь, потому, что кончилась литература. Вернее, утратила свой статус в связи с наступлением индустриализации, глобализации и прочей мультикультуризации, и "перегородка между литературными и нелитературными текстами, столь бдительно охраняемая со времен формалистов, стала дырявой как решето и в конечном счете вообще перестала что-либо значить". С "перегородкой", кажется, все же не все так просто: она как раз таки не "дырява", а как "со времен формалистов" стало известно - подвижна. Но вот кода:

"Сегодня мы, по-видимому, ушли от теории литературы, оставив ее позади как специфический невроз, который был присущ миру интровертированной сосредоточенности на литературном тексте и привилегирующего отношения к оному. Этот мир стремительно исчезает на наших глазах. Совсем иная культура коммуникаций и усиленного обнаруживания товарного характера частной жизни (commodification), досуга и развлечений, а также борьба за расширенное социальное представительство через конструирование параллельных канонов, означают, что время глубокой, напряженной, иногда почти что религиозной одержимости литературным текстом - а вместе с ним и время теории литературы - ушло, и, возможно, безвозвратно..."

Как бы там ни было, наверное, и в самом деле теория кончилась, и пришло время истории, - в последнем номере "НЛО" перед нами своего рода "проблемное пространство, определяемое двумя осями координат, одна из которых - "история идей", а другая - "история интеллектуалов" (из предисловия редактора Сергея Козлова).

Во втором случае, похоже, социология правит бал. Блок называется "Переполох в академии": История и социология академических элит. Здесь перевод фрагментов из большой и в свое время наделавшей шуму работы Фритца Рингера "Закат немецких мандаринов". Общую тему можно определить как "интеллектуалы и власть", но речь - если оставаться в пределах новейшей социологии - об академическом габитусе как таковом. Фритц Рингер подробнейшим образом описал немецкую ситуацию начала ХХ века, после чего Д.А.Александров и Михаил Робинсон сопрягают "немецкую специфику" с отечественным опытом (соответственно: "Фритц Рингер, немецкие мандарины и отечественные ученые" и "Русская академическая элита: советский опыт (конец 1910-х - 1920 гг.)"). В работе Д.А.Александрова речь главным образом об отношениях "науки и политики" в российских университетах 1905-1907 гг., об отличиях российских академических нравов и привычек от немецких, и - вкратце - о политике Советского правительства касательно университетов, о советских мандаринах и их закате. У Михаила Робинсона получился своего рода мартиролог, поскольку его работа захватывает первые послереволюционные годы, здесь о "мандаринах" речи нет и быть не может: "Только естественное стремление к физическому выживанию и самозабвенное занятие наукой ради сохранения этой науки стало для многих из них (российских ученых старшего поколения - И.Б.) единственным смыслом существования". Добавим, что предметом этой работы стала судьба русской филологической школы, буквально - судьбы членов ОРЯС. Приблизительно о том же, но в другом ключе, статья В.М.Алпатова "Филологи и революция". Здесь больше - о "различных моделях поведения... в чрезвычайных исторических обстоятельствах". Эта работа, кажется, не претендует на социологический характер обобщения, здесь есть чрезвычайно уместные психологические зарисовки и удачные портреты людей, чьи истории воспринимаются и описываются, скажем так, неоднозначно. Вот окончание сюжета о В.В.Виноградове: его "книга ("Великий русский язык" - И.Б.) соответствовала конъюнктуре, но не была попыткой подладиться под новую идеологию. Наоборот, конъюнктура приблизилась к тому, что думал Виноградов". И заключительная цитата:

В нашей статье мы старались давать как можно меньше моральных оценок. И в советское, и в постсоветское время слишком часто сложные и неоднозначные события подверстывались под однозначные схемы, позднейшие нередко отличались от ранних лишь переменой знаков на противоположные. Мы хотели обратить внимание читателей на то, как исторические обстоятельства оставляют за человеком возможность выбора и насколько по-разному этот выбор может быть осуществлен.

Заканчивается блок "эпистолярным диалогом" Александра Дмитриева и Дениса Устинова "Академизм" как проблема отечественого литературоведения ХХ века". Там по большей части об архаизме и новаторстве в науке о литературе, об отношениях науки и предмета - литературы и литературоведения, о сложном сосуществовании академической и неакадемической литературной деятельности.

Андрей Немзер в последнем журнальном обзоре полагает "академический" блок "НЛО" наиболее удачным. А открывается 53-й номер подборкой статей, связанных с т.н. "социальной историей идей". На первой позиции здесь публикация статьи Г.Г.Шпета (1929) "Источники диссертации Чернышевского". (Напомним, что знаменитая диссертация Чернышевского называлась "Эстетические отношения искусства к действительности"; в советской традиции ее принято было связывать с принципами "материалистической" философии Фейербаха.) Незавершенная статья Шпета призвана была развеять канонизировавшийся в тот момент миф о Чернышевском-философе - наследнике Фейербаха и противопоставить философию - идеологии, то есть такого рода занятиям, которые видели "в философии лишь подручное средство для скорейшего достижения вполне посторонних целей".

О цели и средствах революций и революционеров следующая - "герценовская" статья: Айлин Келли "Республика под судом: Герцен и 1848 год". Несколько неожиданной в этом контексте (равно и по постановке проблемы) выглядит работа Томаса Зейфрида "Хайдеггер и русские о языке и бытии". Логика связи в этом блоке, видимо, "проходит" через Шпета и его герменевтику, хотя главный русский персонаж этой сопоставительной статьи - безусловно, П.А.Флоренский.

Наконец, последний большой блок статей 53-го номера озаглавлен "Иностранная литература и русский контекст": он о рецепции, рецензировании и переводах. Здесь любопытные наблюдения Ирины Каспэ над рецензиями, которые в случаях "переводных книг" чаще выстраиваются как "эмоциональный поток впечатлений; ...кажется достаточным просто "пересказать" (то есть заново "пережить") сюжет - прием, практически недопустимый при рецензировании "отечественных" текстов". И здесь же спорные, мягко говоря, заявления о "связях русских поэтов с современными зарубежными" (Александр Уланов "На развалинах разговора"), очередные сетования на падение переводческой культуры (Антон Нестеров ""Перевод" или "mother tongue"") и большая концептуальная статья Вадима Михайлина "Переведи меня через made in...". Это в хорошем смысле междисциплинарный анализ: в пределах книжной социологии, переводческих стратегий и историко-литературных канонов. А завершает свой "ни на что не претендующий обзор" автор "надеждой на явление нового Пушкина, болтливого и шкодливого проныры, готового всякий сор, всякую полузабытую лицейскую цитату, всякий слышанный третьего дня из-за туманных горизонтов звон тут же пустить в дело и выкроить из этих лоскутков новое платье нашему поизносившемуся в безвременье королю: русскому литературному языку".

В продолжающейся подаче Ильи Кукулина "О русской поэзии 1990-х" забавные, но едва ли адекватные наблюдения над "субъектом поэтического высказывания": "Актуальный русский поэт как воскресшие Аленушка и Иванушка". "Субъект поэтического высказывания", если верить Кукулину, необратимо ударился в детство, а в подтверждение тому - бездна разного рода вещей, от уменьшительных суффиксов до... интернет-проекта "Живой журнал". Логика понятна не вполне.

В библиографическом отделе, кроме упоминавшейся в начале статьи С.Зенкина, выделим обзор Г.Ельшевской переводных книг по искусствознанию - "История искусства как логическая система", к счастью, он есть в Сети. И почти полностью попал в сетевую версию замечательный мемориальный отдел, посвященный памяти Миры Иосифовны Перпер, источниковеда, переводчика, текстолога и архивиста.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Сергей Костырко, Обозрение С.К. #104 (сетевое) /07.05/
Путевые заметки (сугубо информативные), сделанные во время путешествия по Интернету в компании с философом по имени Ортега-и-Гассет, - философия, история, "таинственные картинки", автомобильные дороги и "Союз офицеров".
Ревекка Фрумкина, "Се вид отечества, лубок..." /06.05/
Отечественные записки, 2002, #3. Журнал и тематический сборник хороши тогда, когда соположение материалов за счет выстроенного контекста создает для темы новую оптику. В очередном томе ОЗ - обратная ситуация: наиболее внятными оказываются именно те статьи, которые в контексте не нуждаются. В этом - неудача номера.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 81 /06.05/
"Арион" #1, 2002. Взгляд и нечто, Пригов и Галилей, Блок и "Крокодил".
Сергей Костырко, Обозрение С.К. #103 /30.04/
Чтение рассказов Корнеля Филиповича - "Иностранная литература", #4.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 80 /29.04/
"Знамя" #4, 2002. "Бедные люди", "прежние слова" и изверг молодого рабочего.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru