Выход очередного номера "НЗ" задержался: отчасти из-за намерения редакции обсудить и проанализировать сюжет с выборами во Франции. Ну а моя рецензия задержалась по причинам более приземленным: читать-то я могу при любой погоде, но вот ответственно писать в такую жару куда труднее. "И чего тебе неймется?" - спросил старый приятель по филфаку, с которым мы когда-то в похожую погоду готовились к экзаменам. Причин, почему "неймется", собственно, две: главная - я пишу об очередном номере НЗ, чтобы вы его тоже прочитали (а зачем еще люди пишут о текстах, написанных другими?). Второстепенная - тираж "бумажного" журнала отныне всего 1000 экз., тем более важно обратить на него внимание сетевой публики - заходите в наш "Журнальный зал", relax and enjoy.

Желающие могут считать сказанное рекламой, а все нижеследующее - информацией. А можно и наоборот - нижеследующее считать рекламой, поскольку я собираюсь хвалить (!) весь номер в целом.

При всем разнообразии материалов "НЗ" 2/22 воспринимается как выпуск прежде всего "политический". Несущей конструкцией служат не только три пронумерованных тематических блока, но и постоянный раздел "Культура политики". В данном выпуске в этом разделе освещаются выборы во Франции как отражение расстановки политических сил в общеевропейском доме. Проблема тем более важная, что в этом доме и мы, хоть и сбоку, но вроде бы притулились - если не институционально, то традиционно-культурно (кто ж всерьез думает, что в новой Европе "азиаты мы"? Так, фигура речи...).

Далее: и первый тематический блок, и второй тоже посвящены политике. В первом анализируется тоталитарный опыт Европы и его отражение в общеевропейской культурной памяти. Второй блок посвящен еще более острой и даже мучительной проблеме - русской культурной памяти о "наших" революциях: о феврале 1917 и августе 1991 - и он едва ли оставит читателя равнодушным.

В третьем тематическом блоке обсуждается феномен русской религиозной философии - именно как культурный феномен с весьма специфическим статусом. Тема, казалось бы, относительно аполитичная - но такова уж эта философия, что где дискуссия о ее месте в кругу прочих доктрин, там долгое время присутствовал не скрытый накал страстей, угадываемый за научными экскурсами и академическими параллелями, а раздавался "звон мечей" в чистом виде.

К упомянутым материалам добавим любопытнейшую и тонкую статью Василия Костырко о роли старо-новых мифов в политической самоидентификации современной Якутии (помните рассказ Андрея Зорина о новодельной гонконгской мифологии?).

Большой рецензионный блок, посвященный книгам о российском крестьянстве, с вводной обзорной статьей "Muzhiki и пейзане" аспиранта из Кембриджа Т.Деннисона, содержателен и сам по себе. Но особенно этот блок интересен как образец удачной стратегии рецензирования, когда анализируются не вообще новые книги, а только тематически близкие и даже очень близкие.

Как всегда, украшает журнал остроумно-печальная реплика Андрея Зорина - в данном случае о распаде исторического сознания.

Это, разумеется, отнюдь не все, что есть в данном номере "НЗ", - впрочем, "социологическую лирику" Алексея Левинсона вы не пропустите и без моего напоминания.

Теперь подробнее - и пристрастнее - о некоторых материалах номера.

Не знаю, когда в НЗ был в первый раз опробован жанр реальной электронной переписки как способ напрямую погрузить читателя в атмосферу событий. Без малого год назад я передала редакции письма, полученные мною от американских и французских друзей, оказавшихся свидетелями трагедии 11 сентября - но не помню, был ли ранее подобный прецедент. В обсуждаемом номере недавний парижанин Миша Габович вместе с Александрой Кулаевой - аспиранткой из Петербурга, оказавшейся в апреле в Париже среди сотен тысяч протестующих демонстрантов, делятся впечатлениями с коллегами-французами, находившимися в конце апреля кто в Москве, кто в Бостоне, а кто и в Казахстане.

В "Ответе друзьям" Габовича (до голосования 5 мая остается три дня!) есть замечательные строки:

"Ваши письма исполнены пафоса, непривычного для нашего циничного поколения, которое, казалось, давно разочаровалось - кто в постсоветских "реформах", кто в отсутствии реального выбора в западноевропейских демократиях. А ведь именно этот цинизм привел к тому, что во Франции..." (с.20).

Но позволю себе на этом оборвать цитату.

Мы в России, а на дворе опять август - через одиннадцать лет после августа 1991. О революции 1991 г. и возможных исторических параллелях с Февралем 1917 пишет замечательный историк Борис Витенберг. Статья небольшая, но емкая и стилистически образцовая.

Страстность историка - в поиске истины и, смею думать, в вере в то, что ограниченность личного исторического опыта не освобождает ученого от ответственности перед менее искушенной публикой. С этих позиций Витенберг утверждает, что "при всех очевидных издержках последовавшего после Августа десятилетия, никогда в истории России свобода в самом широком ее понимании не реализовывалась в столь полном объеме и на протяжении столь длительного исторического периода" (с.65). Это не мешает Витенбергу видеть и приметы движения вспять, столь характерного для нашей истории эффекта частичного возвращения к прошлому. Но развилка еще не пройдена - а раз так, у нас есть надежда.

О Феврале 1917 стоит прочитать и статью аспирантки РГГУ Ирины Ждановой, где с помощью анализа публицистики в тогдашних российских газетах описывается положение в стране между Февралем и Октябрем 1917. Материал этот был бы очень полезен двум совершенно разным категориям наших граждан. Во-первых, школьникам, которых всегда учат по максимально упрощенным моделям - что не белое, то красное, а все красное нынче, ясное дело, считается черным. Поэтому если Ленин - изверг, то Милюков кругом прав уже потому, что его выслали.

Во-вторых, хорошо бы задуматься над этой статьей и молодым людям под тридцать, уже вкусившим плоды нынешней свободы, но упростившим свой уровень понимания наших конфликтов до фразы "все не так, ребята!" и не готовым понять, в какой мере их будущее зависит от них самих. А ведь пора бы... Сегодняшние школьники - это пока не определившийся электорат на выборах 2008 года. Упомянутая категория взрослых - это "минус электорат", где самый популярный лозунг - "все ОНИ - гады". Комментарии излишни.

Хороша и обзорная статья Олега Кена "Трагедия соперничающих невозможностей". В ней я нашла примечательную цитату из капитального труда о русской революции британского историка Файджеса - о том, что восставшие массы "были не жертвами революции, но исполнителями главных ролей в собственной трагедии".

Жертв не бывает без палачей, а трагедия - всегда квалификация событий post factum. В блоке "История и память: тоталитарный опыт Европы" все статьи содержательны; особенно актуальной мне показалась работа Жана-Шарля Шурека "Память и тоталитаризм: французские дебаты".

Не так давно мне довелось принимать участие в первом издании на русском языке "Черной книги коммунизма", вышедшей во Франции в 1997 году и немедленно переведенной во всех цивилизованных странах. Читать отчеты об ужасах всегда мучительно. Но не менее мучительно было преследовавшее меня чувство, что с публикацией этой книги в нашей стране все мы запоздали.

"Нельзя согласиться с забвением и узаконивать его, пока не сделаны поправки", - пишет Шурек. Под "поправками" (не знаю, как выглядел оригинал, но если там стояло слово correction, то лучше бы перевести его как "уточнение") понимается адекватная оценка реальных деяний лиц, ответственных за преступления тоталитарных режимов, где бы и когда бы эти деяния ни происходили. И здесь кроется проблема - что можно и что никак нельзя предать забвению? К чему ведет "пересмотр" истории, осуществляемый в ходе мемориальный действий представителями так называемого "второго поколения" - детьми жертв тоталитарных режимов? От кого следует и сегодня требовать покаяния? Доступно ли обычному человеку чувство "метафизической вины", о котором так страстно писал Ясперс?

В третьем тематическом блоке стоит внимательно прочитать все три статьи о русской религиозной философии. Мне кажется, что нам, наконец, предложен трезвый взгляд на достаточно запутанную проблему.

А еще в постоянной рубрике "Политика культуры" я с любопытством прочитала статью Татьяны Дашковой об одном "неудачном советском фильме 1935 года" - не из-за темы, а ради интересного для меня автора. При всей виртуозной пластичности авторского стиля, позволяющего кое-что увидеть мысленным взором, статья эта, на мой взгляд, не вполне достигает цели - из-за отсутствия изобразительного ряда. А иллюстративный материал НЗ принципиально не публикует.

Я ничего не сказала об обширном материале рубрики "Либеральное наследие", открывающей номер: это перевод статьи Вильгельма фон Гумбольдта об организации высших научных заведений в Берлине. Дело не в том, продуктивно ли так расширять понятие "либерального наследия". Просто этот текст Гумбольдта по-русски публиковался всего два года назад, так что более ценной, нежели его републикация (пусть и в новом переводе), представляется редакционная "вводка", озаглавленная "Наука и государство: о Гумбольдте и его наследии". Однако изложенные там положения по необходимости втиснуты в заданный формат, обрекающий на скороговорку. Куда полезнее было бы эту вводку развернуть в статью, а желающие "приникнуть к источнику" уж как-нибудь добрались бы до страниц сборника РГГУ.

И напоследок: если даже вас пока вовсе не занимает история русского крестьянства, почитайте в конце номера рецензии на несколько достойных книг. Весьма вероятно, что область ваших интересов после этого расширится.