Два очередные номера НЗ - 3/23 и 4/24 - позволяют заключить, что перед нами журнал, окончательно реализовавший подзаголовок "дебаты о политике и культуре", в свое время заменивший прежний, согласно которому НЗ аттестовал себя как "очерки нравов культурного сообщества".

Отныне несомненный акцент сделан на политике: это первое, что бросается в глаза. Второе: резкое увеличение числа иностранных авторов. Так, если в НЗ #6/20 их было 3, то в #2/22 - первом выпуске, который делался с участием Михаила Габовича, их 6, в #3/23 - 8, а в #4/24 - иностранных авторов 9. (Оговорюсь, что я не считаю "иностранцами" наших сограждан, которые преподают или учатся "там", но пишут по-русски.)

Эти два момента - политическая доминанта и все в большей мере представленный в журнале "чужой" или, если угодно, достаточно непривычный для нашего читателя дискурс - создали у меня впечатление, что, несмотря на прежнюю структуру рубрик, я читаю какой-то новый журнал, сильно отличающийся от привычного для меня "НЗ". И это само по себе замечательно, потому что любой журнал должен меняться, иначе он стагнирует.

Другой вопрос - оценка изменений.

Инна Булкина считает, что НЗ украсили бы более подробные редакционные "вводки", наподобие тех, что делаются в НЛО. У меня, напротив, именно к вводкам нет претензий - они обстоятельны и прекрасно написаны. Другое дело, что никакой текст в жанре вводки не может объяснить русскому читателю, далекому от проблематики и традиций французской или американской политической философии, зачем ему нужен именно Пьер Розанваллон или Дж.Роллз.

Любознательные непрофессионалы (к которым отношу, в частности, и себя) могут поверить, что Роллза или иного автора читать следует (профессионалы, надо думать, решат подобные вопросы без помощи НЗ.) Но тут нас и подстерегает некая ловушка: все-таки читатель-неспециалист должен как-то ощущать мотивы, в соответствии с которыми более просвещенный редактор ориентирует его на нечто и в самом деле первостепенное. Ведь не только в науке читатель чувствителен именно к тем вопросам, на которые у него уже есть хоть и "доморощенные", но свои ответы. Посмотрим на некоторые материалы обсуждаемых номеров с этих (видимо, небесспорных) позиций.

Беспристрастный (и уж тем более - пристрастный) пересмотр идейного наследия нашего XIX века позволяет предположить заведомый интерес аудитории НЗ к проблеме "Герцен и либералы", равно как и желание понять, можно ли (по традиции) говорить о славянофилах в целом или только поврозь: о Самарине - отдельно, о К.Аксакове - отдельно.

О Герцене в # 3 ясно и небанально пишет Руслан Хестанов, наш соотечественник, работающий в Швейцарии. Из его статьи я позаимствовала заголовок для этих заметок: Герцен писал, что "без западной мысли наш будущий собор остался бы при одном фундаменте".

О славянофилах там же под интригующим заголовком "Были ли славянофилы либералами?" пишет итальянец Гвидо Карпи. Автор полагает, что в известном смысле, несомненно, были; мне же показалось, что именно из его текста следовало бы сделать противоположные выводы. Но статья дельная, а рядом с текстом Хестанова и резюмирующей статьей М.Габовича о различиях между немецким и французским либерализмами - блок о либерализме XIX века (тема 3 в НЗ # 3) обретает искомую цельность.

Рискну предположить, что большинство читателей НЗ имеют хотя бы смутный образ современного Китая, и именно поэтому любые усилия прояснить его будут встречены с заинтересованностью. Так что блок о Китае (в #4) более чем уместен. О его содержании - ниже.

О возрождении антисемитских настроений в континентальной Европе многие из нас что-то слыхали, так что относящиеся к этой проблеме материалы в "Очерках нравов" в # 4 тоже могли бы быть кстати. Сослагательное наклонение продиктовано моими сомнениями в весомости рассмотренного там примера. Возможно, что роман Мартина Вальзера "Смерть одного критика" - это, как пишет Франк Ширрмахер, и в самом деле едва завуалированная издевка над личностью знаменитого критика Марселя Райх-Раницкого, прошедшего через ад Варшавского гетто. Значит ли это, что в лице героя автором книги унижены все жертвы нацизма и прежде всего - европейское еврейство? Возможно, да. Но, быть может, вовсе не к этому стремился сам Вальзер?

Российский читатель может сделать только один вывод: любой намек на антисемитизм будет осужден немецким обществом, не говоря уже о насильственных действиях. Лотар Байер там же пишет, что хотя во Франции осквернение еврейских могил и поджоги синагог - это почти исключительно дело рук магрибских иммигрантов, но в силу массовости этих эксцессов там тоже дело обстоит не лучшим образом. Хотя и в Германии могилы оскверняют... И все же, что стоит за заголовком статьи Байера "Охота на антисемитов в развлекающейся Германии" - российскому читателю абсолютно непонятно. То ли немцы чрезмерно сензитивны, то ли Райх-Раницкий как критик слишком примитивен и заслуживает быть раскритикованным (так что его этничность здесь и вовсе не при чем), то ли Вальзер руководствовался личными обидами, что, конечно некрасиво, но так понятно...

Боюсь, что не только я плохо знаю современную немецкую публицистику и принятый в ней дискурс. В результате меня в большей степени, чем содержание текстов об антисемитизме, удивили "блохи", которые я редко замечаю. Судите сами: в соседствующих колонках выходцы из Магриба именуются то магрибцами, то магребинцами; через две страницы нахожу написание Карл Крауз, хотя принятым, как будто, является Краус - во всяком случае, именно так пишет М.Л.Гаспаров.

В том же # 4 в качестве темы 1 находим целый блок материалов о советской дипломатии. Чье внимание он может занять - я не знаю. То есть я бы с благодарностью прочитала книгу, где бы общие тенденции советской внешней политики анализировались с указанием ролей тех или иных персонажей в принятии важных решений. Однако в статейный формат такая тема просто не умещается - и неудивительно.

Текст Сабины Дюлен "Советские дипломаты в эпоху сталинских репрессий. Новые люди?" основан на архивных материалах, и все сказанное там - это материалы, что называется, из первых рук. Вообще-то - и это немало. Но не в частности. Потому что русский читатель немедленно почувствует, что практически все, сказанное в этой статье о советских дипломатах, может быть отнесено к любым "новым назначенцам". Это ясно даже совсем молодым людям, к сожалению, довольно-таки равнодушным к нашему прошлому. А мне и архивы открывать не придется - среди моих коллег по работе в самых разных советских учреждениях, включая Академию Наук, было немало "назначенцев" и "выдвиженцев" - людей, символический капитал которых слагался из рабоче-крестьянского происхождения, партбилета и перечисления того, где они "не состояли" и к чему "не привлекались".

Вообще, писать о важном трудно - и здесь самое время поговорить о качестве материалов. Именно с этой точки зрения кажется мне неудавшимся блок о Китае (тема 2 в # 4). Огорчительно, что все статьи этого блока откровенно плохо написаны: это относится как к переводам, так и к оригинальному тексту С.Лаптева о Гонконге. И не говорите мне о сложности проблемы, об "инаковости" всего китайского: сумел же некто Ф.Д. (думаю, это Филипп Дзядко - если я угадала, то удачу стоит особенно отметить, поскольку Дзядко - русист) написать отличную рецензию на книгу Лилии Борох о Лин Цичао, реформаторе конфуцианства.

Я не разделяю мнения Инны Булкиной касательно качества переводов в НЗ - обычно в них не ощущалась не только иноязычность, но даже инокультурность оригинала. Хотя статьи английских исследователей о московском метро (в # 3) мне не показались удачными, но эти претензии относятся к содержанию, а не к языку изложения (правда, здесь ошибку я нашла у такого виртуоза, как С.Силакова: фамилия скульптора - Данько, а не Данко). Почему в # 4 произошел некий "облом" - а плохо переведен не только "китайский" блок, но и статья В.Береловича о наших школьных учебниках истории - ведомо одной лишь редакции.

Кстати говоря, в обширной статье В.Береловича по-настоящему информативны только две страницы, касающиеся учебных текстов по истории для младших классов. Но из того, что соответствующие (благо)глупости присутствуют в учебной литературе как бы между прочим, поскольку история как предмет в младших классах не преподается, вовсе не следует, что для школьника они безвредны.

Жаль, что Берелович не уделил больше места анализу того, что сам он назвал "постыдным эрзацем". Кстати сказать, его соображения - укор всем нам, уделяющим так мало внимания содержанию начального обучения. Я не припоминаю общественных дискуссий о том, что в учебных книгах для детей говорится о Руси и России (учебники истории для старшеклассников, напротив того, много обсуждались и были заслуженно обруганы).

Но вернусь к проблеме "инокультурного" дискурса.

Само это ощущение возникает не просто тогда, когда "они" (американцы. французы и т.д.) пишут "о нас", но чаще всего - именно когда обсуждаются проблемы сегодняшней России. С этой точки зрения любопытен блок "Реформы и реформаторы" в НЗ # 3 . Экономическая и финансовая проблематика обсуждается в статье ирландского политолога Н.Робинсона, где анализируется связь между плохой собираемостью налогов в России, странным "недоустройством" российской финансовой системы и системным кризисом государства. Должна со стыдом признаться, что пробиться к смыслу этой статьи я не смогла, как ни старалась.

Английский политолог Д.Уайт представил нам свой сравнительный анализ партий "Яблоко" и СПС как воплощающих два пути российского либерализма. Казалось бы, "вненаходимость" автора здесь более чем кстати. Однако же опять незадача - и как быть россиянам, не имеющим чести лично, а не по телевизору, знать Егора Тимуровича и Григория Алексеевича? Да, Явлинский вроде бы выдает себя за социал-демократа, а Гайдар - не выдает. Но что это значит на самом деле?

Уайт пишет, что электорат "Яблока"- это та часть интеллигенции, которая сохранила верность социально-либеральным принципам, хотя реформа не оправдала надежд, тогда как электорат СПС - это те, "кто в общем и целом выиграл от реформ 1990-х годов". Не начать ли сказку сначала?..

По части надежд отсылаю читателей к блистательным, как и всегда, персональным рубрикам - "социологической лирике" Алексея Левинсона и страницам Андрея Зорина. Выводы у обоих довольно-таки печальны, но читатель счастлив тем, что - наконец! - его удостоили разговора на родном языке.

После этого ничего не остается, как утешиться статьей Акселя Кене (Великобритания): он хоть прямо сказал, что слово либерал в России значит вовсе не то, что в Америке, а в Америке - отнюдь не то, что в Англии. Дальше у него же читайте сравнение двух книг - "Государство и эволюция" Гайдара и "Российская государственность" Ахиезера и Ильина.

Если кто владеет концептуальным аппаратом, позволяющим читать Гайдара или Ахиезера через призму западных детализированных теорий о государстве как институте власти и либерализме как исторически изменчивой политико-философской культуре, а не доктрине, тому не только упомянутые книжки, но и описанный блок в НЗ читать ни к чему.

Мы не всегда нелюбопытны и далеко не всегда ленивы. Не обязательно знать Гоббса, чтобы понимать, что предназначение государства - установление гражданского мира. Но не любой же ценой?..

"Отмычку" к трудностям, стоящим перед новой редакцией НЗ, я нашла в одной из основных, как мне показалось, мыслей, утверждаемых на страницах рецензируемых номеров. Итак:

Либерализм - это именно культура, а вовсе не доктрина, как мы привыкли думать.

Доктрину можно с большим или меньшим успехом изложить. В культуре надо жить, и притом жить долго, а не, как в старину выражались, визитировать. Хорошо известно, что можно физически пребывать в Америке (Франции, Англии и т.п.), не живя в соответствующей культуре и даже отторгая ее. В наше время чаще всего это случается с людьми, чей социальный статус "там" вынужденно оказался ниже, чем "дома".

Но вот, казалось бы, ситуация, обратная описанной. Московский философ, индолог Давид Зильберман (1938 - 1977), которому дома не удалось защитить даже кандидатскую, в 1973 г. эмигрировал в США. Его внутренний опыт отчуждения, непринадлежности к американской культуре в целом отражен в уникальном человеческом документе - письмах к Ю.А.Леваде, его научному руководителю и другу. (См.: Олег Генисаретский, Давид Зильберман. О возможности философии. М.,"Путь", 2001.)

Не подумайте, что "там" Зильберман жил на пособие или работал таксистом: отнюдь нет! Именно в Бостоне и Чикаго он впервые получил фактический статус профессора и возможность заниматься любимым делом, то есть рассказывать студентам хоть об индийской метафизике, хоть о Гуссерле, хоть о Григории Паламе. Чего же боле? А вот чего:

Легко все списывать на культурный релятивизм, говорить, что неприятие здешнего - тоже продукт иной культуры. Но я бы все же предпочел, чтобы день, когда я приму это как "нормальное" <...>, был последним днем моей жизни (из письма Ю.А.Леваде, c.204).

Свой выбор каждый делает наедине с собой.

НЗ, тем не менее, снабжает нас поистине бесценными инструментами, позволяющими выбирать осознанно. Теперь с помощью НЗ вы можете присоединиться к посетителям сайта www.eurozine.com - это общеевропейский сетевой журнал, объединяющий около 30 журналов-партнеров. Кроме того, в НЗ # 3 вы найдете отличный обзор главных интеллектуальных журналов Франции с сетевыми адресами, а в НЗ # 4 - такую же панораму немецкоязычной периодики, включающей, помимо Германии, Австрию и Швейцарию.

Рецензионный отдел хорош в обоих номерах - в # 3 анализируются книги по проблеме глобализации, в # 4 рецензии как бы продолжают блок о Китае (одну из них я уже упомянула выше).

И тут я остановлюсь, дабы читатель не подумал, что эти мои слова "за здравие" призваны всего лишь уравновесить критические замечания.

Да, я пристрастный читатель. И в этом качестве хочу иметь свой журнал. А вы?