Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Периодика < Вы здесь
Журнальное чтиво: выпуск 100
"Вестник Европы" #3

Дата публикации:  23 Сентября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Предыдущий выпуск "Чтива" анонсировался как "предпоследний", соответственно, этот - 100-й - я должна понимать как "последний". Не исключено, что в том "рекламном" смысле, в котором мы привыкли слышать киношные вопли газетных продавцов: "Последний выпуск! Последний выпуск!". Совсем не обязательно понимать это буквально. По крайней мере, уверенности такой нет. Но неуверенность есть. К сожалению.

В любом случае этот выпуск "Чтива" - 100-й, и вероятно, нужно что-то произнести по этому поводу. Но я не стану этого делать. Юбилейно-приуроченные речи - не самый приятный жанр потому хотя бы, что предполагают некие вехи, итоги, круглые даты, начала и концы, между тем лучшее, что есть в этом литературном роде, я имею в виду т.н. периодические (продолжающиеся) издания, это их ритм и... иллюзия бесконечности. Мы знаем, что они были (некоторые на нашей короткой памяти были "всегда"), что они выходили в прошлом месяце (квартале, полугодии), что они выйдут в следующем месяце (квартале, полугодии), что "продолжение следует", и в этом, надо думать, залог известной стабильности, а более всего - привычка. Которая - замена счастью, и это правда.

В какие-то времена, и эти времена принято называть нестабильными, журналы утрачивают свою приятную периодичность, и все кругом начинают говорить об их смерти. Вернее, не все, а некоторые, имеющие к этим самым журналам непосредственное отношение. Остальные как-то мало замечают или принимают как должное, потому что нестабильные времена таковы, и вопросы жизни и смерти толстых журналов - не самые насущные вопросы жизни и смерти, скажем так. Потом, когда все возвращается на круги своя, вдруг оказывается, что журналы никуда не девались, а те, которые девались... ну, значит, планида у них такая. Но потом они все равно откуда-то берутся снова. Возобновляются, как это у них, у журналов, принято. И здесь я уже перехожу к сегодняшнему предмету. То есть к журналу "Вестник Европы", который как раз отметил юбилей. Не вчера, а некоторое время назад, но "ВЕ" выходит не часто, и в Сети "юбилейный номер" на сегодняшний день последний. Так что имеем полное право отметить не 100-й выпуск "Чтива", а 200-летие журнала "Вестник Европы".

Настоящий журнал "Вестник Европы" в нынешнем своем - третьем воплощении - явился в прошлом году. Явился не без скандала (такие уж меркантильные времена), и был встречен не то чтобы с энтузиазмом. Однако стоит отдать должное издателям: выбирая бренд, или, академически выражаясь, - традицию, они выбрали ее вполне сознательно и концептуально. Третья версия "ВЕ" более всего настаивает на первой - карамзинской (это двухсотлетие первого - карамзинского номера "ВЕ" отмечаем мы в этом году), хотя и вторая (1861-1918) прозывалась в свое время "либерально-профессорской".

Юбилейный номер начинается со здравицы Карамзину (хотя не грех было бы вспомнить и других редакторов и издателей, хоть бы и Жуковского), именно Карамзин, как здесь не без пафоса заявлено, "своим журналом раз и навсегда ввел Россию в Европу". Вообще, хоть в юбилейных речах и не принято, но согласимся со строгим журнальным рецензентом "НЛО": в этой версии "ВЕ" слишком много риторики. Карамзинский "ВЕ" был не в пример скромнее:

"С будущего января 1802 году намерен я издавать Журнал, под именем Вестника Европы, который будет извлечением из двенадцати лучших Английских, Французских и Немецких журналов. Литература и Политика составят все главные части его" - вот программа.

А вот программа третьего "издания":

"Мы видим третий "Вестник Европы" как журнал цивилизационного выбора, мощного интеллектуального интеграционного порыва, диалога культур и поколений. <...> Мы начинаем журнал живой, сегодняшней, многоцветной, становящейся единой европейской культуры, за две тысячи лет христианской цивилизации реально вырисовывающейся на нашем многострадальном континенте ...итд.".

Если снять пафос, речь идет о европейском выборе, что, собственно, и составляет тему и предмет. Первый раздел называется "Современный раздел. Жизнь" (в отличие от "Исторического раздела", который тоже имеет место быть) и открывается большой статьей Василия Щукина "Историческая драма русского европеизма". Заметим, что в "Историческом разделе" современные чеченские "записки из подвала", так что по логике вещей им бы стоило поменяться местами. Между тем статья Василия Щукина (скорее, это объемистый реферат, а больше всего похоже на главу из монографии, не вполне вычитанную и оборванную на полуслове) уже в зачине корректирует "тосты" из редакционной "здравицы": не Карамзин "ввел Россию в Европу". И не Петр I.

"Вопреки распространенному мнению, европеизм появился в России не в результате преобразований, имевших место в эпоху Петра Великого, - он возник одновременно с русской государственностью. Возникшее в середине IX века на востоке Европы государство Рюриковичей было не менее европейским, чем появившиеся приблизительно в то же самое время на политической карте субконтинента Польша, Чехия, Паннония (Венгрия) или Сербия. Располагаясь вдоль торгового пути "из Варяг в Греки", на оси Север-Юг (а не Восток-Запад, как гласит расхожее мнение), Киево-Новгородская Русь вбирала культурные влияния как германской Скандинавии, так и, с помощью болгарского посредничества, Византии - прямой наследницы эллинского Востока и римского Запада".

Затем автор прослеживает драматические препятствия на пути "русского европеизма" - от татарского нашествия до особенностей восточной церкви, и феномен "русских европейцев", череду которых заканчивает внезапно на "пустом Козловском" (кн. Петре Борисовиче), так и не дойдя до Чаадаева.

После чего следует "Современный архив", в котором оказалась речь бывшего министра федеральной экономики Германии, а ныне президента фонда Науманна Отто Графа Ламбсдорффа при вручении ему премии им.Александра Меня. Речь, судя по всему, прозвучала в стенах Московской Межбанковской валютной биржи и называется "Пути и надежды". Там же мы находим "фрагменты" из других речей бывшего министра, и все это вместе - извлечение из книги "Отто Граф Ламбсдорфф. О России и Германии", изданной в прошлом году издательством "Рудомино". Опять приходится признать правоту строгого рецензента "НЛО": это не журнал. Это журнальная имитация.

Как бы то ни было, бывший германский министр Отто Граф Ламбсдорфф держал речь (речи) о Европе после 11 сентября. Далее в "Современном архиве" следует статья бывшего британского министра лорда Оуэна о валютной политике ЕС и Британии ("Евро. Почему британцы готовы остаться в стороне") и глава из книги оксфордской профессорши Анн Дейтон "Единая Европа как предмет политики" - тоже про разногласия Британии и ЕС. Наконец, самая нескучная статья этого раздела - "Как научить демократию защищаться" Андрея Медушевского. Это анализ давней и довольно известной книги Курцио Малапарте "Техника государственного переворота" (1931). Курцио Малапарте называется здесь "Макиавелли ХХ века", настоящее его имя Курт Зуккерт, он был писателем, журналистом, авантюристом, фашистом и антифашистом. Работал военным корреспондентом на русском фронте, воевал в Эфиопии, а в конце жизни "в целях изучения коммунистического режима" поехал в Китай. Согласно досье французской полиции: "Фашист с первого часа, который затем осудил фашизм, а потом был амнистирован и восстановлен в доверии, Малапарте вообще не поддается принятой политической классификации, если только не принять во внимание его интеллектуального формирования, которое, как и у большинства писателей, запрещает ему всякое сектантство и всякую покорную дисциплину абсолютным директивам и приводит к чисто философской анархии".

В конце 1920-х он из того же порядка "антропологического интереса" побывал в Москве, результатом стал очерк "Бал в Кремле" (1929) - необходимый комментарий к булгаковскому роману.

"Малапарте", кстати говоря, псевдоним, выбранный по обратной аналогии с "Бонапарте".

Что же до самой "Техники", то, по мысли этого автора, ею не владел Ленин, но в совершенстве владел Троцкий: большевистский переворот 1917 года стал "отправной точкой" книги и основой сравнения с последующими переворотами в Европе Муссолини, Пилсудского, Примо де Риверы, а впоследствии - Гитлера.

"Восстание, согласно данной концепции, есть машина. Чтобы привести ее в действие и остановить на нужном этапе, необходимы особые техники. Действие этой машины не зависит от политических, социальных и экономических условий страны. Переворот осуществляется не массами, а горсткой решительных и готовых на все людей - специально обученных профессионалов революционной тактики, способных быстро парализовать жизненные центры технической организации государства. Речь шла о специальных подразделениях, получивших затем название "штурмовых отрядов". Именно эти секретно действующие военизированные группы производят социальный переворот от имени масс. Их подготовка и использование составляют основу научной организации переворота ("l'organisation scientifique d'un coup d'Etat"). Подготовка профессиональных кадров в этой области нашла позднее выражение в идее Троцкого о создании особой школы штурмовых групп, реализованной Гитлером в Мюнхене...

Важной предпосылкой переворотов, раскрытой Малапарте, является особая социально-психологическая атмосфера в обществе, уставшем от потрясений. Она выражается в апатии населения и цинизме правящего класса. Доминирующим фактором становится фатализм - готовность принять любой режим и отказ от индивидуального действия".

Мы здесь уделяем так много места "технике переворотов", потому что статья о ней. А не о "технике защиты", как было обещано в заглавии. Предполагается, что "техника защиты" состоит в знании методов и инструментов нападения.

Чудесным образом с антропологическими наблюдениями "иностранного консультанта" перекликается "мемуар" постоянного стипендиата журнала "ВЕ", более известного как писатель П. из города К., стоящего на великой русской реке Е.:

"Скучно было жить при социализме, господа <...> А что было делать? Революцию, что ли? Так уже были в нашей стране всякие революции, и к тому ж ведь никто из нас не родился запечатанным, как справедливо выразился персонаж одной старой книги тоже литератора, Петрония, гневно бичевавшего пороки Древнего Рима".

То уже литература от "ВЕ", она весьма изыскана и предпочитает малые формы: кроме Евгения Попова тут Асар Эппель и Игорь Клех с удивительным школьным рассказом о "шпионе" и уроках английского. В поэтических позициях Виктор Коркия, - "европейскому журналу" он любезен, надо думать, прикладного характера индивидуализмом:

Я не распался на Владивосток и Ташкент.
Я не остался, Мария, как ты, за бугром.
Вечность не больше, чем этот текущий момент.
Дьявол не больше, чем бес у меня под ребром.

И здесь же еще один "герметический мемуар" - "Трисмегист" Евгения Рейна, тоже, между прочим, из разряда бесед с "иностранными консультантами".

В рубрике "Живая классика" переводы из Джона Донна и Алена Боске, эссе Альфреда Шюца о Моцарте и философии и отрывок из мемуарного эпистолярия Льва Копелева и Раисы Орловой "Мы жили в Кельне".

Заметим, что литературный отдел "ВЕ" концептуально более всего напоминает покойный "Золотой век" (что неудивительно), а в аналитическом "Artes" выделим статью Кирилла Разлогова "Реальность вымысла" о терроризме и кинематографе - разумеется, после 11 сентября. Связь несомненна, но автор обращается к этимологии: "terreur" - ужас. Исторический источник - Великая французская революция, термин предполагает цель. То есть цель террора - вселить ужас. И в этом смысле рассматривается кинематографический опыт "террора" и сакраментальный вопрос: виновато ли кино? Вопрос решается "технологически".

Вообще, странный парадокс, но лейтмотивом юбилейного номера "ВЕ" стала технология переворота, шпиономания и всякого рода "иностранные консультанты".

А в заключение "юбилейного" "Журнального чтива" одна цитата из персонажа, который уже однажды здесь упоминался. В другом, правда, качестве. Статья называется "Судьба толстого журнала", а ссылку я не поставлю. Найти не сложно, впрочем.

"Кто, в самом деле, читает "Вестник Европы" как свой журнал? Кто строит по "Вестнику Европы" свое миросозерцание? Кто станет, наконец, ориентироваться по "Вестнику Европы" в политике русского либерализма? Никто!"

поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Ревекка Фрумкина, Где искать фундамент нашего собора? /18.09/
"Неприкосновенный запас", ## 3/23, 4/24, 2002. Отчетливый акцент на политике и теперь почти доминирующий в НЗ "чужой" дискурс создают впечатление, что, несмотря на прежнюю структуру рубрик, перед нами какой-то новый журнал. Само по себе это замечательно. Но не слишком ли дорогой ценой куплены произведенные изменения?..
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 99 /16.09/
Предпоследний выпуск "Чтива"... Эмма Бовари, конец фикшн и "Дебют", который всегда прав ("Новый мир" #9, "Октябрь" #8).
Сергей Костырко, Обозрение С.К. # 122 (прощальное) /10.09/
Последнее "Обозрение С.К.". Об Александрийской библиотеке как модели книжной культуры на все времена; о некоторых аспектах противостояния Сети и Книги, которое может трансформироваться в создание новой всемирной Александрийской библиотеки (по материалам "Интеллектуального форума" # 10); о новом проекте Журнального зала.
Инна Булкина, Журнальное чтиво: выпуск 98 /09.09/
"Неприкосновенный запас" # 2, 3. Философия для внутреннего употребления; привычные вывихи.
Сергей Костырко, Обозрение С.К. #121 /03.09/
Китайские медитации в художественной прозе Бориса Вахтина, наблюдавшего Китай времен культурной революции; о западной мысли, туманной и отвлеченной, и о восточной - такой же туманной и отвлеченной; и о вполне реальной, жизненной конкретике обеих этих мыслей ("Звезда", # 8).
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Периодика' на Subscribe.ru