Так называется один из материалов обсуждаемого номера "Отечественных записок" - рецензия Ольги Эдельман на книгу П.В.Лукина "Народные представления о государственной власти в России XVII века" (М., Наука, 2000). Заметка на одну страничку, да вот не потерялась она в томе, где без малого 600 страниц.

Итоги тома, главная тема которого - "Пространство России", лучше всего сформулировать, слегка перефразируя это заглавие: "имя его ведаю, а в рожей его не знаю". Мы и в самом деле не знаем страны, в которой живем... Другая возможная формулировка итогов тома о "родных просторах" содержится в редакционном введении: "что ни собирай, получается пулемет": выбрали тему, казалось бы, географическую, а дискуссия неумолимо клонится в политику. Ну да ладно. Не в этом, в конце концов, дело: как всегда говорит в конце свой программы Владимир Познер, "такие у нас теперь времена".

Так хорош ли номер? Да, и очень. Если не придираться к тому, что я держу в руках не совсем журнал, а, точнее говоря, совсем не журнал (его и в руках-то можно "держать" в весьма условном смысле: даже на пюпитр перед компьютером этот номер ОЗ не помещается). Скорее это сборник с несколько необязательной структурой - может, оно и лучше, дабы все-таки избежать сборки пулемета. И в этом аспекте вполне оправдан подзаголовок "Журнал для медленного чтения": неинтересных и безадресных материалов под уже привычной черной обложкой практически нет. Некоторые тексты, правда, по содержанию отчасти пересекаются - впрочем, в пределах столь толстой книжки это извинительно.

К уже известным по предыдущим номерах жанрам - статья, эссе, очерк, справка, добавилось еще два - "социологическая экспертиза" (прежде мнения экспертов публиковались вместе с данными социологических опросов граждан) и дискуссионные статьи - отклики на ранее опубликованные в ОЗ материалы.

Общая структура номера сохранилась - это "Главная тема" и "Кроме того" (куда включены и рецензии). Замечу, однако, что внутри этих разделов рубрикация довольно-таки произвольна, а главное - малоинформативна. Разумеется, не стоит ждать от журнала того соподчинения рубрик, которое необходимо было бы, например, в справочнике. Но все же когда на одном уровне оказываются такие рубрики, как Границы, Практики, Околица, Центр и периферия, не ожидаешь, что в Практиках речь тоже пойдет о Границах, причем будут представлены одни и те же жанры, включая справки на тему границ.

В острой статье Б.Родомана, вынесенной в отдельную рубрику Околица, обсуждаются парадоксы российской субурбанизации - в частности, дачно-коттеджное поветрие (безумие?) и характерная для России неопределенность типов поселений: ни город, ни деревня; ни хутор, ни усадьба; ни дачный поселок, ни кампус. Небось, неслучайно в Брянской области есть город Сельцо - это я прочитала в статье Г.Лаппо "Города в пространстве России", которая помещена не в Околице, как можно было бы ожидать, а в рубрике Центр и периферия.

И уж совсем необъяснима чересполосица рубрик Точка зрения и Понятие. Естественно было бы думать, что в рубрике Понятие нас просветят по части содержания чего-то сложившегося, тогда как Точка зрения должна являть собой некое разноголосие, цель которого - столкновение подходов. На деле же обе рубрики включают тексты, заведомо провокативные с точки зрения поставленных в них проблем. Что само по себе хорошо. Впрочем, до сих пор я наивно полагала, что рубрикация делается ради ориентации читателя, а не просто ради шрифтового разбиения длинного списка статей...

Поскольку главные цели журнала, как я их понимаю, просветительские, то естественно задуматься о том, кому обсуждаемый том будет полезен в первую очередь. Как мне представляется, многим - и читать будут не только справки, но и "точки зрения", и рецензии, и споры. Но замечательно и особо ценно то, что весь этот несколько растрепанный букет собран под одной обложкой.

Конечно, я не предлагаю приравнивать номер журнала к изданию энциклопедического типа. Однако представьте учителя географии или истории из средней школы какого-нибудь немаленького и небедного российского города - оставим уж Сельцо, а заглянем в Липецк, Рыбинск или Череповец. Куда смотреть, чтобы узнать, что демаркация границы и делимитация - это разные этапы процесса установления государственной границы? Откуда взять сведения об отношениях между дореволюционным Петербургом и "русским" Востоком? И кто, кроме узких специалистов, знает, что в начале минувшего века мусульманская община Петербурга насчитывала более восьми тысяч человек? Что Соборную мечеть там воздвигли в результате деятельности комитета, состав которого был учрежден самим Столыпиным, а земля под застройку куплена на деньги эмира бухарского? (См. статью Глеба Лебедева и Веры Витязевой.)

В СМИ время от времени залетают искры от тлеющего конфликта между Русской Православной Церковью и Церковью католической. Оказывается, существует понятие канонического пространства, интерпретация которого и внутри православия достаточно размыта; для Ватикана же это понятие вообще бессодержательно, ибо любая территория доступна непосредственной церковной власти Папы Римского. Эти непростые материи (вместе с историческим очерком) отлично изложены в статье Егора Холмогорова и Александра Солдатова. Думаю, что и вузовскому преподавателю, в том числе столичному, это сведения будут внове.

Стремление узнать больше рождается вовсе не на пустом месте. Оно появляется тогда, когда нечто уже известно - пусть это лишь фрагменты, частицы, осколки.

Любопытствующие довольствуются частицами, нередко принимая их за полное знание. Желающие понять - это совсем иной тип восприятия мира. У них вопросы возникают от раздражающей калейдоскопичности полученной информации, - осознание этого в науке именуется когнитивным диссонансом. Свою страну мы знаем даже не частично, а именно осколочно. Однако когнитивный диссонанс как таковой свойственен не всем, да к тому же у разных людей он возникает по весьма разным поводам.

Географ В.Л.Каганский, инициатор идеи посвятить номер "пространству России", при обсуждении подбора материалов выразил удивление по поводу того, что сама проблема пространства так мало волнует неспециалистов. Меня удивило бы обратное: обычный человек склонен мыслить пространство не в масштабах страны и даже не в масштабах своего города, а в пределах некоторого обжитого им самим и в силу этого выделенного ареала.

"Далеко" для обыденного мышления - значит не просто "далеко от моего жилья" (места работы или любого иного отмеченного локуса); это еще значит "трудно достижимо для меня персонально". Иными словами, и сегодня обычные оценки пространственной близости/удаленности вроде "на метро двадцать минут" или "три часа самолетом" не слишком отличны от, казалось бы, экзотического "верблюд идет туда три дня и три ночи".

Пространство растянуто во времени не в последнюю очередь в силу крайнего неустройства наших транспортных средств, отнюдь не соответствующих бескрайним просторам Родины. Поэтому история семьи Воробьевых из деревни Уткино Вологодской области, обследованной в рамках проекта, которым руководил Теодор Шанин, развертывается в столь же особом (с точки зрения жителя Москвы, Нижнего или Питера) пространстве, как если бы деревня эта находилась на несколько тысяч километров восточнее (об этом см. в статье Галины Ястребинской и Ольги Субботиной).

Исходная установка главного редактора журнала Татьяны Малкиной изначально состояла в том, что редакция будет выбирать своих авторов не из журналистов, а из экспертов. Признаюсь, что эта позиция вызвала у меня восхищение и сомнение одновременно. Причины восхищения очевидны, а сомнения обусловлены тем, что эксперты не всегда готовы, а нередко не умеют писать для широкой публики - ведь это требует и усилий, и навыка.

В рецензируемом томе почти все материалы хороши литературно. Позволю себе не скрыть своих пристрастий и выделить две работы В.Л.Глазычева, тексты которого с удовольствием читаю много лет. За эти годы он успел выразить себя в разных жанрах и в разных сферах проектной практики, но, насколько я понимаю, участие в том, что принято называть социальным проектированием, - это возможности, открывшиеся в последние годы.

В этом качестве В.Л.Глазычев участвовал в инспекционной поездке вдоль государственной границы России с Казахстаном. Рассказу о феномене Приграничья и посвящена его статья Limes novum.

Другая статья того же автора описывает феномен современного российского "уездного" города, то есть малые города. Автор объехал около двухсот Малгородов, и даже если вас, читатель, жизнь сегодняшней "уездной" России вообще не занимает, от статьи "Уездный город N. 2002" вы не оторветесь, пока не прочитаете. Темой является богатая социальная архитектура таких городов, а вовсе не их бедность, не чахлость бюджетной сферы и не униженность жителей, закинутых судьбой в Соль-Илецк или куда еще.

"Что город, то норов", но везде жизнь бурлит, нет ни закрывшихся библиотек, ни закрывшихся домов культуры, где-то реставрируются старые купеческие дома, в одном городе - пять программ кабельного телевидения и куча газет, в другом - велодром и т.д. Тут автозаправки и бар, там - хлебозавод с немалым ассортиментом, еще где-то - заводик консервный, да и в совсем бедном поселке городского типа (там, по словам автора, "на нос приходилось в прошлом году 280 рубликов бюджетных денег") обнаружено, тем не менее, 27 пользователей Интернета!

Разумеется, и для оптимизма Вячеслава Глазычева, и для пессимизма Бориса Родомана в России есть свои несомненные резоны - "много в ней лесов, полей и рек", а также лесных пожаров, эрозированных полей и отравленных рек. А вот уникальны ли мы - об этом читайте в диалоге Теодора Шанина с Владимиром Каганским "Россия - обычная необычная страна". Право же, есть о чем поспорить.