В порядке отдыха от чтения трудов менее занимательных, поскольку сугубо "дисциплинарных" (ставлю кавычки - по-русски так ведь нельзя сказать!), с большим удовольствием прочитала почти весь 58-й том НЛО. Спешу поделиться впечатлениями с читателем - надеюсь, благосклонным.

Не так чтобы мне все в этом томе понравилось, а кое-что так и просто показалось натяжкой или вызвало решительное несогласие. Но вот интересным или, по крайней мере, любопытным и в самом деле оказалось почти все.

В противоположность "Неприкосновенному запасу", обретшему прямо-таки железную структуру и, видимо, имеющему цель эту структуру сохранить, НЛО в этом аспекте предпочитает инновативную стратегию, результаты которой явлены почти в каждом очередном томе - и в этом тоже. Одна из относительно недавних новаций - это раздел "Хроника научной жизни", вторая - "Хроника современной литературы".

В рецензируемом томе оба раздела окончательно обрели формат. И в самом деле: в библиографическом разделе тщанием А.И.Рейтблата много лет аккуратнейшим образом рецензируется по возможности вся научная литература по филологии. Но рецензии на художественную литературу - и даже на книги особо значимые для литературного процесса и общекультурного фона - до определенного момента в НЛО не печатались: публиковать такой материал бок о бок с анализом научной литературы (хотя нередко приходится анализировать сочинения, всего лишь претендующие на научность) было бы явно неуместно.

Раздел, рассчитанный именно на отражение процессов, происходящих в текущей художественной литературе - "Хроника современной литературы" впервые появляется в 54-м томе. Рубрика "Хроника" начинает регулярно присутствовать с тома 55, в 57-м получает заглавие "Хроника научной жизни" и единый (при жанровом разнообразии текстов) формат, развиваемый далее в обсуждаемом томе.

По уже давно сложившейся традиции, НЛО #58 открывается разделом "теория", хотя этот заголовок как таковой не присутствует. Раздел называется "Новая экономическая критика"; подборка составлена Михаилом Гронасом и предварена отлично написанной им вводной статьей. Читатель, алчущий внесения ясности в калейдоскоп всевозможных studies и не имеющий возможности "de visu" убедиться, что не так уж много он теряет, трудясь вдали от западных университетских кафедр, с большой пользой прочтет текст Гронаса, содержательность которого существенно перевешивает функцию "вводки".

Как показывает автор, "новый экономизм", как, впрочем, и "новый историзм", - это не столько попытки новых парадигм в подходе к изучению литературы, сколько свидетельства усилий западного академического сообщества преодолеть кризис гуманитарных дисциплин. А как поддержать статус "чистой" теории, если морально обесценился ее предмет - в данном случае, классическая литература?

Возможны, по мнению Гронаса, всего две стратегии: колонизация и экспансия. Первая - это "захват" чужих, не освоенных пока никакой наукой территорий, и отсюда всяческие black studies, queer studies и т.п. Вторая - это объявление уже освоенных территорий важными и для данной области знания - в данном случае, для теории и истории литературы. Для второй стратегии имеется и термин - интердисциплинарность (в России чаще говорят междисциплинарность). "Новая экономическая критика" - пример стратегии второго типа.

Мне представляется, что у "новой экономической критики" нет особых перспектив, по крайней мере - если предметным полем в данном случае будет западная классика. Не к Бальзаку же прилагать такой аппарат, чтобы получить утешительный вывод уровня "веревка - вервие простое". Но вот к литературе русской - вероятно, пока можно. Так или иначе, Уильям М.Тодд III порадовал нас очень дельной и прозрачно написанной статьей о Достоевском как о профессиональном писателе. Статья М.Макеева тоже поучительна; хотя, как мне кажется, она имеет большее отношение к правовому сознанию. В этих аспектах упомянутому Макеевым А.А.Фету с его "лирическим хозяйством" вторит А.Н.Энгельгардт в "Письмах из деревни". Но не менее поразительно и то, что текущие дебаты вокруг земельного кодекса Российской Федерации по своей риторике весьма близки к риторике пореформенных авторов уже позапрошлого века...

Так зачем нам "их" экономическая критика? "Новая" ли она? Для нашего сознания - отчасти да. И чтобы в этом убедиться, стоит открыть совсем другой раздел - "Библиографию".

Рекомендую всем самым внимательным образом прочитать обзорную рецензию Б.М.Витенберга "Консерватизм в России: прошлое или будущее?". Этот текст, будучи в жанровом отношении именно обзором новейших российских работ о консерватизме, не просто выходит за пределы трех монографий, заявленных как объекты основного интереса автора. Он является, с моей точки зрения, образцовым в столь необходимом сегодня жанре исторической аналитики, написанной, к тому же, для достаточно широкого круга читателей. Рецензируемые монографии получают оценку в контексте прочих трудов на ту же тему, но также и в контексте политической жизни и актуальной политической публицистики. При этом автор остается в рамках академического (в лучшем смысле слова) тона и способа письма, будучи абсолютно прозрачным для понимания.

В статье о консерватизме, как и в разборе книг о русском еврействе, о Столыпине и т.д., Б.М.Витенберг, с моей точки зрения, актуализирует проблемы исторического самосознания, присущие всякому думающему человеку, если он живет в открытом обществе. Мы только начинаем в нем жить. Или думаем, что оно уже открытое. Во всяком случае, если с Павликом Морозовым и с Павлом Корчагиным наш социум уже разобрался, то с Верой Засулич все не так ясно, не правда ли? А ведь именно сейчас у нас вводится суд присяжных...

Если издательский дом НЛО не планирует собрать статьи Б.М.Витенберга (к сожалению, мне известны только те, что были напечатаны в НЛО и НЗ ), то я отважусь настоятельно посоветовать сделать это - понимайте это как стратегии колонизации и экспансии вместе взятые! А сколь благодарны будут издателям не воображаемые потомки, а все, ныне изучающие отечественную историю, да и просто любознательные читатели.

Отмечу две статьи, соседствующие в блоке "Литература и война" - это работа Мариэтты Чудаковой о стихотворении "Жди меня" Константина Симонова и статья Анны Бродски о "Лолите" Набокова в свете послевоенного эмигрантского сознания. Обе статьи по-своему образцовы. Первая - пример того, как можно и, по-моему, необходимо, писать о феномене советской литературы - ее статус подцензурной, а притом нередко максимально искренней и даже исповедальной, заслуживает именно того страстного пера, которым М.Чудакова так блистательно владеет.

Статья Анны Бродски, на мой взгляд, пример того, как приверженцы разнообразных cultural и прочих studies проецируют в текст болевые точки эпохи, не очень заботясь об убедительности их увязки с возможными интенциями автора обсуждаемых сочинений.

Не надо быть литератором, но все-таки надо быть современником той эпохи, чтобы свидетельствовать о том, сколь популярен был Симонов как лирический поэт именно для поколения уходивших в 1941 на войну и переживших ее в тылу или на фронте. Но механизмы этой популярности, а также ситуация внутри литературного цеха, включавшего начальство, критиков, других поэтов, да еще мало кому известное противостояние Твардовский - Симонов, - так вот, чтобы раскрыть все это уже sub specie aeternitatis, нужен талант и темперамент Чудаковой.

О "Лолите", как мне представляется, лучше всех некогда написала Лидия Яковлевна Гинзбург, оценившая этот роман прежде всего как глубоко моралистический, как книгу "о великой любви, непредсказуемо порожденной черным делом " (Л.Я.Гинзбург, Человек за письменным столом, М.. 1989, с.345). Если бы Гумберт Гумберт был только заурядным извращенцем, то есть просто еще одним Куилти, у нас вообще не было бы романа о любви. Если же следовать логике Анны Бродски, то получится, что любое сочинение о злодеянии и насилии, написанное после 1945 года, окажется так или иначе написанным после.

Полемизировать с этой логикой не стоит, можно лишь предположить, что она всего лишь следствие прямолинейной интерпретации известной метафоры о невозможности стихов (музыки) после Освенцима.

Интересны материалы блока "Традиция интеллектуального одиночества: Герцен". Правда, далее только о Герцене будет говориться у Айлин Келли, а в статьях Ильи Калинина и Ильи Кукулина сопоставляются пары Герцен - Набоков (у первого) и Герцен - Лидия Гинзбург (у второго).

Мне хотелось бы полагать заголовок блока неслучайным, а тогда любопытно было бы рассказать и о других представителях упомянутой традиции - раз уж она явлена через столь яркие примеры. Например, об А.А.Любищеве. Я думаю, что абсолютно одинок именно интеллектуально был Чехов. А Грибоедов?

Блок "Семиотика детства" открывает намечающуюся журналом серию статей о детской литературе. Значимое намерение, особенно в связи с тем, что издательство НЛО впервые начало издавать детскую литературу в серии "Сказки НЛО". Обращаю внимание читателя на первую статью в данном блоке - это статья Марии Порядиной "Две вещи несовместные" - об отношении между детским чтением как досугом и поучительным занятием и детской литературой, то есть содержанием чтения. Думаю, что по опыту работы автор занимался библиотечным делом, то есть просветительством в его типично русском варианте. И это прекрасно, потому что и пишет Порядина по существу, и мыслит ясно - немалая редкость по нынешним временам, а главное - не спешит продемонстрировать свою образованность, так сказать, "пристегнув" ее по случаю к проблематике, которая - наконец-то - стала актуальной. Кстати сказать, ее статья в РЖ это подтверждает.

В этом же блоке опубликованы детские стихи лауреата премии "Дебют" 2002 года Анны Русс из Казани. Давно не читала детских стихов, которые были бы еще и современны. Неужели не найдется на эти стихи "свой" Пивоваров? Перевезенцев? Райхштейн? Пивоваров в Праге, Райхштейн в Хельсинки, Перевезенцев вроде бы в России.

Вот, например:

У Мамы есть сережки,
У Папы борода,
А у меня есть рожки
И хвостик иногда.

А что у вас?

А у нас все-таки была детская литература...

Впрочем, довольно о грустном. Как вам такие errata: "Могила Ахматовой в Саратове"? Есть и еще, но дочитайте до 447-й полосы НЛО # 58...

Не пожалеете, право.